― Купец приплыл! Кличьте Захар Захарыча!

  Оказывается, дозорная служба велась. Малец просто спрятался и наблюдал за одинокой лодочкой, а как увидел меня во весь рост с большим мешком без копья или лука, решил, что причалил коробейник.

  'Купец, так купец, ― решил я, ― будем ждать представителя администрации селения'. Он же, толи от важности занимаемой должности, то ли по какой-то ещё причине ― задерживался. У причала пришлось простоять минут двадцать. За это время Барбос слопал ещё три кусочка сахара, проникся доверием и уже тёрся возле моих ног, посматривая на карман, откуда доставались лакомства, но сделать шага не давал.

  Захар Захарыч появился как чёрт из табакерки, внезапно, и скорым шагом направился в мою сторону. Пришелец из будущего, так можно было описать жителя Самолвы, судя по одежде. Хорошо мне знакомые юфтевые полусапоги блестели от жира. В них были заправлены тёмно-синие брюки, с намотанными поверх обмотками. Такого же цвета рубаха на выпуск, перепоясанная ремнём с жёлтой бляхой. На ремне, с левой стороны болтался нож в ножнах, а с правой ― сумка на кнопке. Голову покрывал берет. Добавить гюйс ― и от бородатого матроса не отличить, причём, судя по походке ― неуклюжего. Тем не менее, эта манера переваливать с ноги на ногу как медведь, ничуть не портило его, а даже наоборот, прибавляло некоторого колорита. Обветренное, немного изрезанное морщинами лицо, на котором не наблюдалось признаков добродетели, и глаза, немного прищуренные, густо-кобальтовые, смотрящие зорко и пронзительно.

   'Ага, значит, Гаврюша благополучно добрался до Новгорода, раз подобная амуниция появилась в этих местах', ― подумал я и поприветствовал подходящего ко мне человека: ― здравствуйте! Алексей Николаевич меня зовут. Я дядя Нюры Пахомовны.

  В этот момент ветерок расправил флаг на мачте, и самолвянин, признав герб, поклонился.

  ― И тебе здравствовать. Меня Захар Захарычем кличут. Выдобщик я здесь. Говорили, что появиться ты должен (озвучивать информацию, что меня опознал Натан, он не стал), милости просим.

  Не особо вдаваясь в подробности, которых невместно избежать при шапочном знакомстве, как то: хорош ли урожай, отсутствия болезней и милость капризов природы; я вскоре перешёл к делу.

  ― Гюнтер уже приехал?

  ― Князь-то? Тута.

  Захарыч посмотрел мне за спину, скривился от вида лодки и задал вопрос:

  ― А ладья где?

  ― Какая ладья?

  ― Как же ты на этом, ― староста указал пальцем на лодку, ― с Ладоги добирался?

  ― А я не с Ладоги. Тут, по соседству с вами живу.

  Захар прищурился, посмотрев на меня с подозрением.

  ― Вот как? Ну да, ну да. Сынко, ― мановенно взмахнув рукой, ― прими поклажу у путника, ― приказал сопровождающему его юноше, прятавшемуся во время разговора за сосенками, нести мой рюкзак, а сам сопроводил меня до деревни.

  Идти пришлось метров семьсот. Мы поднялись на холм, обошли ржаное поле вдоль реки и вышли к новой пристани, у которой ютились штук шесть рыбацких лодок да несколько женщин, полоскавших какие-то тряпки. С левой стороны уже отчётливо был виден каменный пояс строящихся зданий, достигший полутораметровой, а кое-где и трёхметровой высоты. На этом фоне архетектурных достижений особо бросалась в глаза законченная арка ворот и огромная куча булыжников разнообразного размера, где особой статью выделялись отёсанные кубы и параллелепипеды известняка, сложенные в сторонке возле четвёрки мужичков с молотками и троянками.

  ― Князь дом строит, ― поведал Захар.

  ― И как успехи?

  ― Да какие там успехи, мужики за известью поехали, а каменных дел мастера, вон, под рябиной брюхо греют. Кыяне... Тьфу! Не выговоришь. Пахом Ильич их прислал.

  Строящийся в Самолве дом для Гюнтера и Нюры назвать замком можно было с большой натяжкой. По крайней мере, для меня. Круглая башня донжона соединялась с коробкой прямоугольного каменного здания через воротную арку и смотрела фасадом на дорогу. Тыльная сторона состояла из строящейся конюшни, вытянутой метров на тридцать, и участков стены, выложенной из крупных булыжников в основании, замыкающих периметр. Каждое сооружение своей наружной частью выполняло функцию крепостной стены, что являлось несомненным ущербом при обороне, так как не могло эффективно использоваться, и немалой экономией строительного материала на зубцы и прочие штучки. Весь архитектурный комплекс размещался на одной чети, то есть на площадке в полгектара и, судя по темпам, не будет завершён даже к концу года. Если рассуждать с практической точки зрения, то со стороны владельца, являлось крайне неразумно, нырять в сей омут забот, предварительно не оценив всей глубины и не взвесив все 'за' и 'против'. Даже учитывая политическую нестабильность региона, представив всё в завершённом виде, сооружение выглядело избыточным для этих мест. Строили бы просто бург, давно бы праздновали новоселье, а так... какая-то гигантомания: побольше, потолще. Что бы там ни было, раз обещал, ― придётся помочь, ибо 'бумажное' княжество является на данный момент визитной карточкой нашей операции в Моравии. Обходя стройку по кругу и попутно общаясь с Захаром Захарычем, мы быстро нашли общий язык. О моём приезде он был предупреждён лично князем, так что на просьбу повременить с докладом о прибытии гостя, просто кивнул, вследствии чего, дальнейшее общение стало похоже на экскурсию. Староста рассказывал, а я внимательно слушал, шаг за шагом подходя к месту встречи.

  Штауфена я отыскал фехтующим с Нюрой на палках с баклером под пристальным взглядом Павлика, державшего в руке длинное полотенце и отгонявшего веткой от столика мух, на котором стояли поднос с пирогом и большой кувшин. Два стеклянных стаканчика, наполовину заполненных красной жидкостью, сиротливо размещались с края стола. Действо происходило на окраине поселения, возле песчаного бережка, где в зарослях камыша были заметны несколько пар глаз местных мальчишек, подсматривающих за ходом тренировки. Уж больно привлекательна была девушка в обтягивающих, подчёркивающих изящность ног чёрных лосинах и белоснежной, просторной шёлковой сорочке, особенно, когда ветер прислонял влажную ткань к груди воительницы.

  Бах! Бах! ― Раздавались удары палок.

  Гюнтер резко пошёл навстречу, поддел свою палку под Нюрину и, как змея обвивает толстую ветку, совершил вращательное движение своим оружием, лишая жену тренировочного инвентаря.