Борисов Алексей Николаевич

  На правах рукописи (С)

  Севастополь, 2014-2015гг

  'Алтарь Святовита'

  (роман)

  Военно-историческая фантастика, альтернативная история

  Глава 1. Самолва.

  В первых числах июня одна тысяча двести сорок первого года, после длительного и изнурительного пути швабские переселенцы вышли к деревне Изменка. Двадцать семей, с детьми, нехитрым скарбом, уместившимся на двух дюжинах повозок, шестью коровами и умирающим монахом остановились на берегу озера. Впереди, на восход, в полуверсте был отчётливо виден соседний берег.

  ― Господин, господин Берлихинген, он зовёт Вас! - прокричал мальчишка лет восьми, подбежав к всаднику на пегом коне.

  Некогда серебристо-серый, выгоревший до самого бледного оттенка, покрытый пылью дорожный плащ закрывал наездника с головы до пят. И когда он обернулся на голос, то вокруг него образовалось крохотное, еле видное облачко, а из-под капюшона блеснул шёлковый шарф, намотанный на нижнюю часть лица. Не говоря ни слова, он развернул коня и направил его в середину колонны. Возле телеги, к тыльной части которой был приделан метровый шест с закреплённым наверху распятием, всадник остановился, спрыгнул с лошади и склонился над лежащим в возке человеком.

  ― Здесь, Воинот. Похороните меня здесь, ― прошептал монах уже синеющими узкими губами.

  ― Держитесь, святой отец, ― попытался подбодрить умирающего старика рыцарь, ― осталось совсем недолго. Два перехода и мы уже дома.

  ― Я уже дома. Помнишь, как в Палестине, мы с тобой... ― договорить монах не успел.

  ― Помню, тогда мне не было и двадцати, а ты уже разменял четвёртый десяток, и как нёс меня двое суток до колодца. Я всё помню, Гец.

  Рыцарь провёл ладонью по лицу умершего друга, закрывая ему глаза, снял свой шарф и перевязал челюсть усопшему.

  ― Привал! Всем мужчинам копать могилу. Вон на том холме. И, проводника ко мне, живо!

  Геца накрыли белым полотном, положили в неглубоко вырытую яму и аккуратно присыпали землёй. Воинот снял с телеги шест с распятием и воткнул в могильный холмик, после чего шёпотом попрощался с другом.

  ― Ты всю жизнь старался принести людям добро, нёс слово Божье, так, как ты его понимал, помогал обездоленным, учил детей и наставлял взрослых, спи спокойно. Я о тебе никогда не забуду.

  Возки переселенцев двинулись дальше, к берегу, где их уже ждали предупреждённые проводником паромщики. Одинокая могилка проповедника простоит много лет, земля осядет, шест с распятием упадёт, а спустя несколько веков, место станет проклятым. Обезумевшие правнуки поставят на захронении из чёрного мрамора памятник убийцам. В цвет парадных мундиров, которые нелюди надевали после уничтожения ни в чём не повинных людей, напрочь позабыв заповеди Божьи. Те самые, что нёс людям швабский монах Гец .

  ***

  После путешествия в Моравию задерживаться в прошлом я не стал. Средневековых приключений хватило с головой, и в Берестье наши пути разошлись на три стороны. Свиртил с Милкой отправились в Смоленск, планируя по пути заглянуть в родную деревню. Гюнтер с Нюрой и остальным отрядом двинулись по направлению на Псков, а затем в Самолву. Я же остался на месте, подготовить оборудование для рудокопов. Дело это нехитрое, особого труда не составило, и вскоре я плескался в пока ещё тёплых водах Чёрного моря. И надо же было такому случиться, что на ниве подводных путешествий, Полина познакомилась с девушками из Питера. Девицы оказались кладоискательницами, имевшими за спиной не только исторический факультет, а ещё водолазную школу и восемь экспедиций с приличным временем работы под водой. Вот тут-то и заинтересовала меня пятая комната, про которую я прочёл в письме, но открывать побоялся. В конце концов, наслушавшись рассказов о подводном мире, всеми правдами и неправдами я раздобыл на три дня водолазное снаряжение. Не набор для дайвинга, а самое настоящее. Упросил мичмана, который ещё обучал меня на заре военной карьеры, провести пару занятий, дабы восполнить пробелы в технике погружения да подстраховать с регенерирующими патронами. Закрепив подводный фонарь на специальном креплении, и зажав в руке прикреплённый к якорю буёк с тросом, я вскоре оказался в комнате перехода. Проверив ещё раз ИДАшку, ввел дату с номером пятой комнаты.

  'За что ж мне такое наказание? ― пронеслось в голове, ― хорошо, что спасательный круг с собой не прихватил'.

  Оставалось только ругаться. Дверь плавно открылась, а вместо потока воды, меня осветило солнце. Водичка всё же была, но чуть ниже, в семи метрах от двери, где площадка скальной породы круто ныряла вниз. Представьте спортсмена, готовящегося к бегу на восемьсот метров, который уже вышел на дорожку, размялся, а ему заявляют, что произошла ошибка, и он участвует не в беге, а в заплыве. Пришлось возвращаться, отвозить оборудование и в более подходящей одежде совершить вылазку.

  В конечном итоге неудачно начавшегося вояжа я оказался на вершине скалистого выступа и стал осматриваться, запустив камеру. Дверь перехода оказалась на острове, в довольно живописном месте расположенном недалеко от Большой земли, берег которой простирался на юго-востоке, приблизительно в полутора-двух верстах. И если смотреть на восход, то песчаниковая скала с порталом разместилась на западной оконечности. Рядом с ней рос густой лес, за ним простиралась низина и снова скалы. Фотография с шарика дала общие очертания, теперь же предстояло определить координаты. Как говорят современные яхтсмены, нет ничего страшного, если не умеешь пользоваться спутниковым навигационным оборудованием или оно отказало, узнать о местоположении можно и у штурмана, проходящего рядом судна. К сожалению, то, что может сработать у причалов Монако, в большинстве случаев приведёт к печальному исходу. Естесственно ни судов, ни лодочек, ни даже плотов с потерпевшими кораблекрушение поблизости не оказалось. Но в загашнике знаний ещё теплились полученные в детской морской флотилии навыки. Старый, проверенный столетиями секстан и часы должны были помочь. С горем пополам я снял данные. Широту и долготу определил уже дома, не обращая внимания на секунды. Пятьдесят восьмой градус северной широты и двадцать седьмой восточной долготы говорил о том, что пятая комната перехода находится на Чудском озере. А остров в виде ползущей гусеницы ― однозначно Городец. Правда, на современной карте была группа островов, но озеро умудряется каждое столетие отвоевать у суши целый метр, а может и больше, так что, всё может быть.