– Точно, он, гаишник, – прошептала Анька и прижалась к брату.

– Как сюда попал ребенок, да еще женского пола? – сурово спросил "гаишник".

Андрей, как мог, объяснил про Аньку и чемодан. В продолжение рассказа "гаишник" смотрел на Андрея очень недоуменно и только бормотал: "не положено", "не положено", а выслушав до конца, сказал, что место, где они находятся, совершенно секретное, посторонним здесь находиться нельзя, и последствия для девочки могут быть самыми печальными. Аня очень испугалась. Андрей спросил, нельзя ли ее обратным рейсом отправить назад, билет он может оплатить кредитной картой, но "гаишник" только пожал плечами и загадочно произнес:

– Не знаю, не знаю. Сомневаюсь.

– Но ведь всегда можно что-то сделать! Безвыходных положений не бывает.

Гаишник почесал в голове и ненадолго задумался.

– Ну, в общем-то, конечно. Не бывает. Можно сделать.

– Ну, так сделайте. За мной не заржавеет. Сколько вы хотите?

Гаишник пошел в хвост самолета и поманил Андрея за собой. Там они о чем-то негромко переговорили и вскоре вернулись.

– Ну, Анька, ты со мной всю жизнь теперь расплачиваться будешь. Ладно, бери свой рюкзачок, надевай куртку и вали за ним. Передавай привет родителям, после того, как они тебя выпорют. И не забудь мне позвонить, как дома окажешься.

Потом наклонился к уху Дмитрия и прошептал:

– Странный какой-то. Представляешь, от денег отказался, просто шарахнулся, а взял всего лишь джинсовую рубашку, причем не новую.

После этой ночи, страшного робота и тряски всякое желание дальнейших приключений у Аньки пропало, и она даже обрадовалась, что скоро вернется домой, к маме и папе. Тем более что в невесомости она все-таки побывала. Она попрощалась с братом, и гаишник взял ее за руку и повел в хвост самолета. Там он открыл ключом незаметную низенькую дверку, и они пролезли в просторное помещение, где стояла куча огромных железных бочек высотой больше Анькиного роста. Гаишник сунул ей в руки валявшуюся рядом засаленную телогрейку и велел лезть в бочку.

– Завернись в телогрейку, мягче будет. Да голову береги.

Аня была, мягко сказать, очень удивлена, что в самолете есть столько свободного места для такого количества таких огромных бочек, а грязная телогрейка вообще изменила все ее представления о самолетах. Но она не стала задавать гаишнику вопросов и выполнила, что ей сказали. И вскоре ее стало крутить и вертеть, и стукать головой и боками о стенку бочки. Было очень больно, несмотря на телогрейку. Когда, наконец, бочка перестала вертеться, а в голове перестало кружиться, Аня услышала:

– Приехали, вылезай! Да не поднимайся ты во весь рост, ползком, ползком. Так, теперь аккуратно раздвинь вон там колючку, отодвинь доску в заборе и пролазь через щель. Смотри, не зацепись за колючку, и дуй отсюда перпендикулярно забору.

– Как дуй? Куда дуй? Вы ведь обещали меня обратно отправить!

– Молчи, дурочка! Другой бы сдал тебя кому следует, и дело с концом, то есть тебе конец. Но я честный человек – я взятку взял и выведу тебя отсюда. Жить хочешь, отходи подальше от забора, иди к дороге, а оттуда уж добирайся до дому сама, как знаешь.

Аня пролезла через дырку в заборе. Забор был высотой метра три, доски плюс колючая проволока с внутренней стороны, кое-где порванная. Как она ни старалась, все равно зацепилась за проволоку и разодрала рукав.

Несмотря на пугающие слова гаишника, сразу уходить она не стала. Хотелось посмотреть, что будет с Андреем и другими ребятами. Девочка чуть отодвинула доску, но в щель, через которую она вылезала, были видны только ржавые бочки. Тогда она прошлась вдоль забора и нашла в одной доске круглую дырку от сучка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Аня прильнула глазом к дырке.

По всей логике вытекало, что они должны были приземлиться на каком-нибудь секретном военном аэродроме. Но никаким аэродромом тут и не пахло. Ни одного самолета и ни одного вертолета. Посреди огороженного забором поля стоял металлический ангар, и все. Непонятно.

Аня подождала немного и увидела, как из этого ангара вывели ребят с вещами и выстроили на поле. Именно вывели, потому что и за, и перед ними шли солдаты с ружьями и держали их на прицеле. Они были далеко, и Аня даже Андрея в толпе разглядеть не могла. Она ничего не могла расслышать, но видела, как какой-то военный долго махал перед ними руками, наверно, выступал с речью. Потом кто-то из парней сказал, наверно, что-то не то, и получил прикладом по голове. Военный помахал указующим перстом у него перед носом и продолжил выступление. Наверное, это выступление никому не понравилось, потому что начался какой-то общий разброд, до Ани долетали неразборчивые крики. Один парень выскочил из толпы и бросился бежать в сторону забора. Раздался выстрел, и парень упал. Он так громко кричал от боли, что даже Аня слышала эти крики.

– Какой ужас! – подумала Анька. – Хоть бы это не Андрей был.

Ее всю трясло от страха.

Потом солдаты стали стрелять в воздух, чтобы восстановить порядок. Разброд прекратился. На поле прикатил грузовик с брезентовым верхом, и парни покорно залезли в кузов. Туда же солдаты забросили раненого, и грузовик уехал в неизвестном направлении.

– В армию их, что ли, забрали?

Аня даже не подозревала, насколько была права. Дело в том, что после того как ее в бочке выкатили, как она думала, из самолета, а на самом деле из ангара, туда вошло несколько солдат с оружием, и командир приказал всем забрать вещи и выходить. Делать нечего, против лома нет приема, все послушно построились и пошли. На выходе удивились отсутствию трапа, оглянулись и еще больше удивились отсутствию самолета. Их остановили посреди поля, велели поставить чемоданы на землю и ждать. На возмущение и вопросы только клацали затворами ружей. Потом подъехал допотопный зеленый внедорожник с брезентовым верхом, из кабины выскочил какой-то майор и, энергично помогая себе руками, произнес перед ними длинную воодушевленную речь, суть которой сводилась к тому, что мечта каждого настоящего мужчины – отдать жизнь за счастье Родины, и поэтому каждый должен послужить в армии.

– Так вот они, приятные сюрпризы, о которых мы узнаем на месте? Да нас, оказывается, за наши же деньги в армию забрить хотят! – стали возмущаться ребята.

Тут один парень завопил, что у него сердце больное, и он по состоянию здоровья от службы в армии освобожден. За эти вопли он получил прикладом по голове, а майор, махая пальцем у него перед носом, насмешливо сказал:

– Значит, чтобы невесомость перенести, с парашютом прыгать, здоровье есть, и справка соответствующая имеется, а в армии служить здоровье не позволяет, и опять же справка на месте! Нехорошо, молодой человек. Нельзя жить по лжи.

Поняв, что их и вправду хотят прямо тут же забрать в армию, другие ребята, в том числе и Андрей с Дмитрием, стали кричать, что они студенты, что у них законная отсрочка, и что это беспредел, и что позовите сюда адвоката, и что они сейчас будут звонить в комитет солдатских матерей. Некоторые громко возмущались, что они уже один раз отслужили в армии и служить дополнительно по контракту у них нет никакого желания. Реакцией на все эти выступления, как видела Аня, были тычки в спины и выстрелы в воздух. Но после того как один несчастный бросился бежать и упал, сраженный пулей, все притихли и покорно позволили увезти себя в стоявшем чуть поодаль грузовике.

* * *

…После того, как грузовик скрылся из виду, Аня немного поплакала от страха и жалости к ребятам и к себе, потом вытерла слезы и пошла прочь от забора. Надо все-таки как-то домой добираться. Она достала мобильник и выбрала в "контактах" мамин номер. Не получив никакого ответа, поглядела на экран телефона и увидела, что сеть не ловится.

– Ну и дыра! – подумала Аня. – Где ж это я очутилась?

Она огляделась. Во все стороны от забора шел лес, в ноябре уже практически голый, но все равно настолько густой, что уже в десяти метрах забор был различим с трудом. Девочка двинулась в том направлении, куда показывал гаишник. Надо добраться до ближайшего населенного пункта и оттуда связаться с родителями и с полицией.