Вскоре из динамика опять раздался скрипучий мужской голос:
– Уважаемые пассажиры! Через несколько минут вы почувствуете невесомость. Пожалуйста, спрячьте все ваши вещи в полки, находящиеся над сиденьями. Выньте все из карманов, снимите ботинки и уберите в специальный ящик, находящийся под сиденьями впереди вас. Оставайтесь пристегнутыми. Во избежание травматизма предлагается следующий порядок: сначала по команде отстегиваются пассажиры первых трех рядов, проплывают вдоль салона и возвращаются на свои места. Пристегиваются. Затем отстегиваются пассажиры, сидящие с четвертого по шестой ряд. И так далее. Без команды не отстегиваться! Повторяю: уберите вещи и снимите ботинки.
Все быстро убрали содержимое карманов и ботинки в привинченные к полу ящики. Анька тоже сунула свои кроссовки в ящик.
Андрей противным голосом произнес:
– А ты чего ботинки сняла? Ты наказана, и будешь сидеть пристегнутой, пока мы будем летать в невесомости. И вообще, Аня, ты уже достаточно большая девочка, чтобы понимать, что ты еще слишком маленькая для этого тура.
– Еще чего, попробуй только мне помешать! И вообще, Андрюшенька, я все-таки еще слишком маленькая, так как считаю, что для невесомости я вполне созрела.
Они бы еще попререкались, как вдруг открылась дверь служебного отделения. Тут все как один выдохнули "Ах!", так как появились из-за двери вовсе не стюардессы. Из-за двери, которая тут же захлопнулась, по рельсам в полу выкатился робот, выполненный до пояса как андроид, а ниже пояса как тумба на колесиках. Он ехал вдоль рядов, с мерзким скрипом поворачивался вокруг оси и красными лучами из глаз что-то сканировал. Доехав до конца салона, робот произнес в пространство тем металлическим голосом, который приветствовал "уважаемых пассажиров":
– Один лишний. Есть. Пересчитать. Болван.
Робот развернулся верхней частью на 180 градусов и поехал в обратном направлении.
– Анька, а ведь это он о тебе! Это ведь ты лишняя. Спрячься-ка ты на всякий случай под креслами.
Аня испугалась робота и улеглась на пол, спрятавшись под ногами Андрея и Дмитрия. На этот раз сосчитанное роботом количество пассажиров совпало с требуемым, о чем он и доложил вслух неизвестно кому. Доехав до двери в служебное помещение, робот опять развернулся и неподвижно застыл. Глаза его потухли, и Андрей помог Аньке вылезти из-под кресла и снова пристегнуться.
Через пару минут все вдруг почувствовали, что как будто бы становятся легче. А потом вообще оторвались от сидений и удерживались на месте только ремнями безопасности. Несколько человек из задних рядов отстегнулись, несмотря на отсутствие команды, и всплыли под потолок. Немедленно к ним подъехал робот, опять сверкая из глаз красными лучами, из его рук в области запястий выдвинулись длинные стереоскопические трубки с крючьями на конце. Этими крючьями он цеплял за одежду и усаживал неслухов на место. По-видимому, крючья цеплялись не только за одежду, но и за мясо, так как парни кричали от боли, освобождаясь от них.
Усадив нарушителей порядка и изрядно напугав остальных, робот опять подкатил к двери в служебный отсек, находящейся в голове салона, со скрипом развернулся и еще раз напомнил о порядке. Потом произнес, что теперь первые три ряда могут отстегнуться и пролететь по салону. Пассажиры первых трех рядов не заставили себя ждать, а остальные с завистью следили за ними, но отстегиваться раньше времени больше не пытались.
Аня с братом сидели примерно в середине и с нетерпением ожидали, когда же подойдет их очередь. Наконец, и им разрешили отстегнуться. Они пролетели взад-вперед, причем на всякий случай, чтобы робот опять не заметил лишнего пассажира, Анька почти все время плыла под животом у брата и только, улучив момент, когда робот оказался к ним спиной, сделала пару кульбитов. Потом они опять сидели пристегнутыми и опять смотрели на проплывающих над ними парней, но теперь уже не с такой завистью.
Андрей расслабленно покачивался под неплотно пристегнутым ремнем, прикрыв глаза. Но вдруг лицо его изменилось, приняло озабоченный вид, одной рукой он притянул себя к креслу, а другой стал делать какие-то движения в воздухе, как будто что-то писал. Аня это заметила.
– Андрюш, что-то не так? Что случилось?
– Все не так. Не пойму, где это мы летим. Как такое вообще может быть? При невесомости самолет должен находиться в свободном падении, так? Если мы летим на высоте порядка 10 километров, то в свободном падении мы должны грохнуться на землю за корень из два аш, деленный на же. Это получается…,– он опять нарисовал что-то в воздухе, – это получается… порядка сорока пяти секунд. Ну, умножим даже на 10 для учета сопротивления воздуха. Получится семь с чем-то минут. А мы в невесомости уже больше часа, а пролетело по салону только чуть больше половины народу.
– Может, ты считаешь неправильно?
– Точно, неправильно. Ерунду сказал насчет сопротивления воздуха. Чтобы была невесомость, мы должны падать ровно с ускорением свободного падения. Если медленнее, вес останется, а если быстрее, прилипнем к потолку. Так что мы должны были бы находиться в невесомости секунд 15-20, а потом снова набирать высоту. То есть периодически испытывать невесомость и перегрузку. А тут сплошная невесомость целый час. Так что даже если я чего-то не учитываю, например, подъемную силу крыла самолета… Или она тут ни при чем? Забыл уже все, блин, что на первом курсе учили. Как бы то ни было, но не может невесомость так долго длиться.
– Да ладно, не думай об этом, – легкомысленно сказал Дмитрий. – Меньше знаешь, лучше спишь. Сейчас невесомость кончится, поедим, и опять можно будет поспать.
– Не наспались, что ли, от снотворного? – сварливо спросила Анька. – Андрюш, а почему у всех невесомость, а у робота нет?
– Да это-то как раз просто. Там или сильный магнит, или у него колеса так устроены, что цепляются за рельсы. А насчет не наспались, наверно, это снотворное еще действует. Тебе легко говорить, тебя-то снотворным не поили. Ты спала здоровым детским сном в чемодане.
И они продолжили покачиваться под ремнями. Потом им это надоело, и все уже с нетерпением ждали, когда невесомость кончится, и их покормят. В животах бурчало все сильней.
Наконец, под потолком пролетели пассажиры последних рядов. Вскоре все ощутили, что опять обретают вес, причем не одномоментно, а постепенно. После невесомости всем показалось, что они стали гораздо тяжелее, чем раньше.
Робот потерял к ним интерес и скрылся за дверью служебного помещения, открывшейся на мгновение, чтобы впустить его, а потом опять громко захлопнувшейся на замок. Минут через пятнадцать дверь снова открылась, и опять появился робот. Анька на всякий случай шмыгнула под кресло.
Робот ехал между рядами и, пересчитывая красными лучами количество пассажиров в каждом ряду, доставал из своей тумбочки соответствующее число подносов с едой и раздавал. Доехав до хвоста салона и раздав всю еду, он развернулся и застыл в неподвижности.
Еда на этот раз была попроще, чем в автобусе: салат, стандартная курица с рисом и какой-то подливкой с очень сильным, но приятным запахом, и чай с булочкой. Однако все было очень свежее, приготовлено качественно и пахло чрезвычайно аппетитно.
Аньке подноса, естественно, никто не дал. Брат великодушно предложил разделить с ним трапезу, но она отказалась, хотя есть ей хотелось не меньше остальных, а может, и больше. И другим она не советовала есть. А вдруг там опять снотворное?
Некоторые засомневались: есть, не есть? Но запахи по салону плыли такие ароматные, что удержаться было практически невозможно. Рассуждали так: теперь вроде их незачем усыплять, а если усыпят, то поспим и проснемся, как и в прошлый раз. Поэтому большинство принялось за еду. Ане все же удалось уговорить Андрея и Дмитрия подождать, посмотреть, что произойдет с другими. И вообще, у нее есть бутерброды, чипсы и минералка в чемодане, она себе приготовила. Вот робот уедет, можно будет достать.
