Но робот пока не уезжал. Прошло какое-то время, и он двинулся из конца салона вперед, укладывая себе в живот пустые подносы. В одном из задних рядов нашелся пассажир, не ставший есть. И даже не потому, что побоялся снотворного, а просто потому, что не любил курицу и ненавидел рис. Робот, просканировав тарелку, вернул поднос со словами: "Надо съесть". Он стоял и дожидался, пока испуганный юноша, давясь, не проглотил последний кусок, а потом поехал дальше забирать подносы у тех, кто уже закончил. Другой парень, кстати, из тех, кто раньше времени отстегнулся, и кого усадили на место с помощью крюка, из тех, кого жизнь ничему не учит, на слова робота "надо съесть" ответил грубым отказом. Тогда робот спросил в пространство:

– Отказывается есть! Указания? Есть. Докормить. Болван!

Из его левой руки в районе локтя выдвинулся гибкий металлический шланг, который, как удав, в несколько витков обхватил за плечи не желавшего есть пассажира. Часть руки от локтя до пальцев, действуя самостоятельно, добралась до лица, пальцы раскрыли рот и не давали закрыться. Правой рукой робот засунул в рот парня большой кусок курицы, ослабил хватку, позволив жевать, но пальцы ото рта далеко не убирал. Через некоторое время, когда, наконец, кусок был проглочен, рот юноши опять был насильно открыт, и правая рука робота засунула туда следующий кусок. Кругом раздавались возмущенные голоса, требующие прекратить экзекуцию. Робот на это никак не реагировал. За беднягу попробовал заступиться его сосед и стал отрывать от него руки и шланги робота, но болван только сверкнул красным лучом из-под правого локтя, и этот сосед получил такой удар током, что отлетел на свое место, сильно ударившись головой о деревянное кресло.

Других заступников не нашлось, и парень предпочел больше не сопротивляться и быстро все доел. Тогда дополнительная часть руки робота убралась внутрь, и он продолжил сбор подносов. После увиденного все, кто еще сомневался, сочли за лучшее быстро очистить тарелки.

Андрей с Дмитрием с трудом, глотая слюни, все же удерживались пока от еды и только наблюдали. Вроде пока никто не уснул. С другой стороны, в автобусе они ведь тоже не сразу заснули. Поведение робота указывало на то, что с едой опять не все в порядке, но никому не хотелось, чтобы его кормили насильно таким образом. Лежавшая под креслами Анька предложила не злить робота и сложить еду в пакет, благо у нее в кармане есть парочка, и убрать в ящик под креслами, где во время невесомости ботинки лежали. Если все в порядке, потом съедим. Чай придется вылить в этот же ящик, но ничего, у меня ведь минералка есть. Так они и сделали. И робот без сомнений положил в живот их пустые тарелки и чашки.

Когда робот собрал всю посуду и скрылся за дверью, Андрей принес из чемодана еду, и они перекусили тем, что предусмотрительная Анька захватила с собой в дорогу.

После еды народ потянулся в туалет и покурить. Из туалета все выходили с круглыми глазами и, как один, произносили: "Ну и ну!".

Признаков сонливости ни у кого пока не появилось, и Андрей стал упрекать сестру в излишней подозрительности. Вдруг из динамика раздался голос, призывающий всех занять свои места и пристегнуться, так как самолет опять входит в зону турбулентности. Напуганные роботом, все послушно уселись и пристегнулись. Вскоре верхний свет погас, и по громкоговорителю всем пожелали отдохнуть, так как полет продлится еще несколько часов.

– Еще несколько часов, обалдеть! Да за то время, что мы в полете, уже можно было вокруг Земли облететь. Куда ж мы все-таки летим, хотел бы я знать?

– Чего ты нервный такой, беспокойный? Прилетим, узнаешь, – буркнул Дмитрий. – Ты же все равно не можешь ни на что повлиять. Сейчас всего полседьмого утра, можно и поспать пару часов, все равно в темноте делать нечего. Тут даже нет маленьких лампочек для индивидуального освещения.

– Если все равно спать, чего ж мы тогда курицу не стали есть? Все ты, Анька, оставила нас голодными!

– Зато, если вдруг чего произойдет, мы сможем увидеть.

– Увидим, как же! Робот тебе как даст током, сразу видеть перестанешь. Ладно, давайте спать.

Но сон к ним чего-то не приходил. А вот почти все другие пассажиры быстро уснули. Может, и правда в еде снотворное было. Андрей спросил у тех, кто еще не спал, ели ли они курицу, и оказалось, что они тоже догадались спрятать еду кто куда. Вдруг опять открылась дверь, и выкатился старый знакомый. Анька быстро скользнула под кресло. В темноте робот ехал между рядами и осматривал все своими красными лучами. Все, кто не спал, на всякий случай притворились спящими. Робот проехал туда-сюда и перед тем, как опять скрыться за дверью, сказал в воздух:

– Порядок. Все спят. Болван!

Анька вылезла из-под кресла и села между Андреем и Дмитрием. Только пристегнулась, как сразу началась такая турбулентность, что о-ё-ёй. Самолет раскачивало во все стороны, подкидывало и вверх, и вниз, и вбок. Казалось, он сейчас развалится на части.

– Андрей, меня тошнит! Я боюсь!

– Терпи, меня самого тошнит. Остался у тебя еще пакет? Достань на всякий случай.

– Я сейчас тоже сблюю. Все из-за вас, ребята! Посмотрите: те, кто слушался робота, спокойно спят, а мы мучаемся.

– А вдруг мы сейчас грохнемся? Боюсь, боюсь!

– Если и грохнемся, то лучше бы это было во сне. Вы как хотите, а я достаю курицу и ем. Тем более что твоими бутербродами и чипсами я совсем не наелся.

И Дмитрий, с трудом открыв в такой тряске ящик, достал пакет, в который они сложили курицу с гарниром, и стал в темноте быстро жевать.

– Вы будете, нет? – из вежливости спросил он у Ани и Андрея, но те отказались.

– Я предпочитаю быть в курсе событий. Да и как можно есть, если так трясет и тошнит.

– Тогда я съем оба куска. Очень вкусно, кстати, хотя все давно остыло. И тошнить сразу перестало.

Он ел руками и доел все без остатка, и даже вылизал языком всю остывшую подливку из пакета. И вскоре спокойно заснул в неудобной позе. А брата с сестрой, предпочитавших быть в курсе событий, все-таки вырвало, хорошо, пакет был наготове. Но и после этого им не полегчало.

…Самолет никуда не грохнулся. Еще какое-то время сильно трясло, но потом все успокоилось. И Аня с Андреем, наконец, тоже уснули безо всякого снотворного. Анька спала, свернувшись калачиком на своем стуле и положив голову брату на колени. Андрей же, как и все остальные пассажиры, спал, согнувшись в три погибели, и когда самолет потряхивало, как и все, стукался головой о переднее сиденье.

…Первой проснулась Анька. Кругом было еще сонное царство. Она сразу почувствовала, что что-то изменилось, хотя спросонья не могла понять, что именно. Потом до нее дошло, что гул самолета стал намного тише и размеренней, а тряски вообще не было. Из-под шторки иллюминатора просачивался свет. Аня пробралась к иллюминатору под креслами между ног спящих и приподняла шторку. И тут же в испуге отшатнулась: с противоположной стороны окна прямо на нее удивленно уставилась мужская голова в форменной фуражке. Она поскорей опустила шторку и мгновенно, ногами прямо по спящим пассажирам проскочила к брату.

– Андрей, вставай скорей, там за окном гаишник!

Брат открыл глаза и потянулся.

– Какой еще гаишник, бессмысленное ты существо?! – Он широко зевнул.– Какие могут быть гаишники, если мы все еще летим? Да и по любому за окном никто не может на тебя смотреть – оно ведь на высоте. Сон, что ли, тебе страшный приснился?

Действительно, с чего это она взяла, что это именно гаишник? Да просто он был очень похож на одного инспектора ГИБДД, который этим летом остановил мать за нарушение правил и грозился отобрать права. Мать тогда так унижалась перед ним, что Ане стало за нее стыдно, а гаишника захотелось убить. Закончилось же все, как обычно, банальной взяткой. Но лицо инспектора Аня запомнила очень хорошо, и человек, смотревший на нее с обратной стороны иллюминатора, был очень похож на этого гаишника.

Брат продолжал насмехаться над ней, но тут открылась дверь служебного отделения, и на этот раз из нее показался не болван-робот, а человек в военной форме.