Лора вздрогнула, а Тима, среагировав как кобра, резко обнял её левой рукой, а правой плотно закрыл ей рот. После увиденного она заплакала и задрожала. Правда, она, в отличие от других, которые могли бы оказаться на её месте, не сопела, не орала, не задавала глупых вопросов, не бежала с криками «помогите», не донимала Тиму дурацкими вопросами типа: «Зачем они это делают?» или «Давай всех спасём». Она просто рыдала, глотая и сопли, и слюни молча, не издавая ни звука, ни всхлипа. Глаза, залитые слезами, потекли и страшно пекли. Нос молча надувал и сдувал пузыри, уши заложило от поднявшегося давления, тело одолевал озноб, но Лора оставалась в трезвом уме и контролировала каждое своё движение. В голове пролетали тысячи мыслей – о том, что это невозможно, что это не фильм, что такого просто не бывает. Но, к её сожалению, это происходило наяву, не в фильме, а абсолютно реально. Лора боялась пошевелиться и просто ждала реакции от своего парня.

Тима замер. Он крепко обнял любимую и думал, не сводя глаз с дверей. Он тоже был ошеломлён, ошарашен. Никто не ожидал такого увидеть. Он тоже не спешил двигаться, так как хотел убедиться, что никого больше нет поблизости, никто не заметил их, и никто не слышит. Он ощущал чьё-то присутствие. Он развернул к себе Лору и, приставив к губам палец, молча посмотрел в её глаза. Его лицо выражало спокойствие, уверенность и силу, будто он оказался в такой ситуации не в первый раз. Это немного успокоило Лору, но не смогло остановить её истерики. Слёзы не переставали брызгать, кружилась голова, и перехватило дух. Это было то же ощущение, которое человек испытывает во время полёта, попадая в воздушную яму. Ведь полное отсутствие контроля над ситуацией и неизвестность – основные факторы страха. Сейчас Лора задыхалась от полной беспомощности. Это было неизвестное ей место, время уходило за полночь, ужас от увиденного сковывал её движения и сдавливал грудь. На несколько секунд она отключилась от реальности, провалившись в «воздушную яму», и только спустя мгновение, когда Тима одной рукой, от греха подальше закрыл ей рот, а второй встряхнул её хорошенько, она пришла в себя. Откуда-то издалека она услышала своё имя. Потом ещё, и только на третий раз Лора навела резкость своими красными от попавшей в них туши и опухшими от рыдания глазами.

– Малыш, ты со мной? Очнись!

Лора слабо кивнула.

– Ты здесь? Ты меня слышишь, видишь?

Лора снова кивнула.

– В общем так, сейчас мы потихоньку начнём двигаться в сторону выхода. Не спеша. Не тупи, не вздумай говорить, в полной тишине, нога в ногу, в полуприседе. Главное, отойти отсюда подальше. Там побежим. Пока нельзя. Чёрт, я так и знал. Дофантазировались. Ладно, сейчас не об этом. Главное, не высовываться, и чтобы нас не увидели. Ясно? Кивай, не говори.

Лора кивнула и двумя руками вцепилась в Тиму.

– Девочка моя, не бойся ты так. Мы выйдем сейчас к дороге, и всё кончится, только слушай меня и не спорь. Скажу: «Ложись!» – падай на землю и не дыши.

Как назло, под ногами было много сухой листвы и травы, и каждое, даже минимальное их движение было слышно в абсолютной тишине леса, ну, по крайней мере, им так казалось. Где-то неподалёку звонко хрустнула ветка. Они оба вздрогнули и пригнулись ещё ниже. Обернувшись на звук, ничего не разглядели. Тима боялся пошевелиться и крепко держал обеими руками Лору. Так они провели около пяти минут. Ноги у обоих затекли, но это сейчас меньше всего волновало. Другое дело, что это сковывало и делало нелепыми их шаги. Потихоньку они стали двигаться в противоположную сторону от крыльца.

Яна сходила под себя. Ей стало жутко стыдно. Она боялась, что вот-вот включится свет и в палату войдут врач или медсестра. И, о боже, какой позор, увидят её в этом состоянии. Заревела снова, но тихо, в себя, даже беззвучно, это была истерика, но какая-то внутренняя.

Сколько прошло времени с того момента, как она сюда попала, было непонятно. Смятение и ужас накрыли её с головой. Тело становилось совсем слабым, но разум ещё был активен. Догадки о том, где она и что с ней собираются делать, играли против неё. Яна стала накручивать себя, представляя, что она умерла. И что это морг. Воображение работало на максимуме. На какое-то время ей показалось, что она стала видеть себя со стороны, потом сверху.

Помещение, в котором она находилась, было небольшим, похожим на палату в больнице. Но нет, это не могла быть палата. Таких палат не бывает. Это больше походило на заброшенный разделочный цех. Стены были покрыты толстым слоем налёта и пыли. Углы укутаны бесконечными узорами паутины. Десятки мух, попавшихся в ловушку, беспомощно барахтались, обречённые, так же, как и те несчастные люди, которые оказывались в этих стенах. В помещении было три стола или койки. Ко всем были прикреплены тела. Как и Яна, два других человека были жёстко пристёгнуты ремнями таким образом, что тела находились под небольшим наклоном. Полностью обнажены и неподвижны. Второй девушке повезло меньше, помимо травм головы и рассечений у неё были сломаны рука и лодыжка. Многочисленные ссадины и гематомы по всему телу и особенно в области промежности свидетельствовали о насилии, которому она подвергалась. Тёмная лужа под каждым из столов, густая, мутная, слизистая, напоминающая кисель на вид, была ничем иным как смесью испражнений, крови и рвотных масс. Помещение было подвальным, с плохой влагоизоляцией, поэтому здесь всегда было сыро и холодно. Несмотря на это, воздух был липкий и, казалось, жирный, будто пропитанный всей этой грязью. Он ложился на кожу и покрывал её толстым слоем, забивал поры и не давал дышать. Проникал вовнутрь и окутывал лёгкие и бронхи, затрудняя дыхание, обволакивал сердце, замедляя его биение. Нижнюю часть стен покрывала плесень, а верхнюю – черный грибок. Он, как тёмная сила, обнимал комнату и, объединяясь с клубами паутины, устрашающе свисал с потолка. Здесь не было окон и вентиляции, кроме маленького отверстия под потолком, закрытого сеткой, которое, скорее всего, давно не пропускало воздух. Отопление здесь тоже не было подведено. В общем, место идеально подходило для гниения чего-либо и разведения всевозможных бактерий и микроорганизмов. Правда, пол был покрыт плиткой, а в углу, похоже, был небольшой уклон и решетка для стока воды.

Сознание окончательно вернулось к Яне. Теперь она начала соображать ясно, насколько это было возможным в такой ситуации и после таких травм головы. Паника отступила на второй план.

– Где я? Вот что нужно понять, прежде всего.

Яна стала всматриваться в темноту, но ничего не видела напротив себя. Она чувствовала, что находится в помещении не одна:

– Боже, это ещё одна девушка. Она мертва? Не дышит, я бы услышала. Не шевелится. Мертва. Точно мертва. Может, даже не одна. Возможно, тут ещё несколько человек. Или тел. Значит, это морг. Но почему мы привязаны? Я живая. Я не собираюсь умирать. Ещё не время, я же молодая. Я замуж хочу.

Яна вспомнила мужчину своих грёз и ненадолго погрузилась в воспоминания.

Звуки, доносящиеся из-за двери, заставили её прислушаться. Были слышны шаги, какая-то суета, где-то в коридоре далеко от неё кто-то был. «Закричать? Позвать на помощь? Вдруг это шанс, единственный, вдруг его больше не будет? Что, если он уйдёт, и я останусь здесь умирать от голода? А если крысы? Если тут есть крысы?!»

Яна до смерти боялась крыс. Дважды в её детстве крысы забегали к ней домой. Это было ужасно. Однажды огромное мерзкое существо размером с кошку вбежало через оставленную кем-то из родителей открытую дверь и спряталось за холодильником. Яна помнила этот ужас, когда отец с соседом искали её повсюду, а потом гонялись по квартире с палками, пока не забили до смерти. Кишки вылезли наружу, а батя всё не мог остановиться и продолжал бить её палкой. После этого следы внутренностей долго не могли смыть, они так сильно въелись в пол, как чернила. Второй раз это случилось в туалете. Яна увидела какое-то движение, а когда присмотрелась, обнаружила позади себя длинный омерзительный хвост. Крыса пробралась туда через дырку в стене, которую не успели заложить после ремонта труб. Это было жутко. С визгом ребёнок вылетел в коридор, до смерти напугав родителей. Народное суеверие гласит, что крыса, забежавшая в дом, это предвестник большой беды или смерти. Оба случая закончились смертью близких родственников.