Внезапно рядом с ухом Марко послышался свист, и в ту же секунду горящая стрела вонзилась в древко флага, слегка царапнув юношу по правой щеке. Он тут же пригнулся и отполз в сторону, спрятавшись за бочками с вином и водой. В моменты, когда стены замка содрогались от очередного нападения вражеского тарана, юношу охватывал страх. Где он оказался? Как это произошло? И зачем он здесь?
«Вот как чувствовал… Неспокойно было на душе, когда ехал сюда… не стоило. Матерь Божья, что же будет… подай знак, что мне делать» — взмолился он, и в тот же момент вновь послышались тяжелые шаги. Кто-то бежал по лестнице наверх, к смотровой площадке. Марко затаил дыхание: казалось, прошла вечность, пока он не увидел мелькающий силуэт девушки. Она пронеслась сквозь арочный пролет, словно ласточка; ее белое платье было украшено серебряными нитями, лунными лучиками спускающимися от пояса к стопам. Одеяние было также тонким, едва осязаемым. «Как и у мамы…» — подумал юноша, наблюдая за ней. Девушка стрелой промчалась, оказавшись у противоположной стороны площадки, и резко обернулась на грубый мужской голос, окликнувший ее.
— Остановись! — слово сорвалось тихим шепотом с губ Марко и слилось с неизвестным гортанным криком.
— Нет, Влад, я не могу… — пыталась противостоять незнакомцу девушка, вытирая текущие по щекам слезы тыльной стороной ладони. — Я не вынесу турецкого плена и издевательств. Нет… уж лучше так…
И она неспешно откинулась назад, отдавая свое легкое, как пушинка, тело в объятия ветра.
— Лале, нет!!! — пронзительный звериный крик, еще миг — и черноволосый мужчина пробежал около Марко. Юноша тоже не выдержал и выскочил из временного убежища, однако Влад, похоже, его не заметил. Подбежав вместе с ним к краю, мальчик остановился, а мужчина, не думая, ринулся с башни вниз, вслед за ускользающей из виду крохотной птичкой.
Марко, ошарашенный, бросился назад к арке. Заметив ступени, начал быстро по ним сбегать вниз. Это продолжалось бесконечно долго, но наконец-то он выбрался в холл. Теперь там было все иначе — везде лежали персидские ковры, на стенах — гобелены… и тысячи свечей, отчего коридор казался скорее солнечной рекой, нежели просто комнатой. Вдруг двери распахнулись, предупредив своим громким ударом о прибывшем госте. В замок гневно вошел граф Дракула: на руках он нес маленькое хрупкое тельце, завернутое в темный плащ, из-под которого безжизненно свисала тонкая женская рука.
Зайдя в покои, он положил несчастную на низкое ложе, убрав из-под головы подушки и подперев ими бока; от резких передвижений девушка застонала от боли, пронзившей ее тело.
— Лале… Моя бедная Лале, ты слышишь меня?.. — бережно взяв за кончики пальцев и едва коснувшись их губами, прошептал Влад.
— Да… — слабым голосом ответила девушка, закашлявшись. — Не вини себя… ни в чем… Силы покидают меня… Я уже не чувствую стоп…
— Не говори так, солнышко мое, ты будешь жить! Я послал за лекарем, он мигом придет и поможет тебе… — с каждой фразой голос мужчины становился все ниже и ниже, дрожа от страха перед неизбежным. — Дыши, душа моя, прошу тебя, дыши… сейчас тебе станет легче… зачем, ну зачем…
— Я не вынесла бы жизни там… без тебя, любимый, — протянула едва слышно Лале, поднимая на него бездонные глаза, подернутые предсмертной дымкой. — Пожалуйста, посмотри на меня…
Взгляд темных как ночь глаз Влада встретился с ее, бывшими некогда голубыми, глазами. Горячая слеза хрустальной каплей скатилась от уголка глаза к складке носа, пробежав до подбородка, и упала на грудь. Пару секунд взгляд ее был сфокусирован на нем, а потом ее тело обмякло, а голова упала на бок. Влад приобнял ее за плечи, повернув голову, и вновь увидел ее глаза, — не такие, как раньше. Страшный взгляд смерти… взгляд, обращенный в пустоту… Внезапно осознав все, граф резко отпрянул от постели, издав утробное рычание, на которое не способен был никто из живущих людей, и отчего внутри Марко, наблюдавшего за происходящим в дверном проеме, похолодело. Подбежав к изголовью, мужчина бросился перед любимой на колени, не в силах сдержать внутри себя тот шквал эмоций, что овладел им. Положив черную голову на руки, упершиеся в шелковое покрывало, он замер, не издав больше ни единого звука. «Он прощается с ней…» — мысленно произнес Марко Тепеш, отвернувшись от них, не в силах сдерживать слезы, подступившие к глазам. Спустя время Влад поднялся с колен, нависая над телом умершей, и, прикрыв пальцами ее закатившиеся глаза, прошептал:
— Я отомщу за тебя, свет моей души… — и резко выбежал из комнаты.
На этом моменте сознание покинуло наследника: в глазах потемнело, голова закружилась,
юноша опустился на валявшийся рядом со входом тюфяк…
Очнулся он уже на кровати в неизвестной комнате. Солнечные лучики настойчиво пробивались внутрь сквозь не до конца прикрытую штору.
— Где я? — неожиданно для себя, пробормотал Марко, приподнимаясь на локтях.
— Вы в безопасности, хозяин, — взяв за плечо, тихо ответил Валентин, спокойно опуская его на подушки.
— Что со мной стряслось?
— Вы — самый богатый человек Румынии, унаследовали сегодня огромное состояние, сильно устали в дороге, из-за перенапряжения упали без чувств прямо на пороге особняка, не пройдя и пары метров от машины.
— Но… как же…
— Отдыхайте, господин. Сейчас вам нужен сон, — последнее, что услышал Марко перед тем, как вновь закрыть отяжелевшие веки.
Комментарий к Кромешная тьма (Влад/Лале)
Попиваю чаек, завернувшись в плед, правой пяткой набрасывая отчет по производственной практике и жду вас, мои солнышки)
Как думаете, стоит ли продолжать стекольный сборник по КР, или лучше начать новый мини?
========== Желание (Аслан/Лале) ==========
В саду Султана днем было оживленное движение. Звуки птиц, перекликавшихся друг с другом, стрекот кузнечиков в траве, шуршание стрекоз, тихие перешептывания наложниц, направляющихся к наставнице гарема, грозные голоса военачальников вдалеке, отдающих приказы. Все это многоголосие звуков заглушало то, что сказала девушка, обнимая юношу за шею в глубине аллейки пьянящих ароматом жасминов.
— Ах ты… — выпалил оживленно валахиец, утягивая ее за очередной пышный куст. Лале заливается звонким смехом, пытаясь по-детски сопротивляться и щекоча друга, от чего он тоже смеется.
— Ты обещала мне кое-что. Забыла?
— Ахахах, такое забудешь… — ответила девушка, нежно проведя ладонью по гладкой мужской щеке, спустившись к шее. В следующий миг она коснулась своими губами его губ, утопая в долгом поцелуе, в который завлек ее юноша в ответ.
Эта случайная встреча в саду падишаха навсегда отпечаталась в памяти Аслана. «Как… как она могла… предпочла его мне… но… чем я хуже?» — спрашивал рыжеволосый парень себя каждый раз, когда встречался взглядом с Владом на тренировках или на конюшне. Он не понимал, что происходит. Раньше они так мило дружили, были везде втроем, помогали друг другу, защищали в трудную минуту. Просто неразлей-вода, а сейчас… Аслан пытался объяснить происходящее, чтобы успокоить закравшуюся внутри обиду на того, кого он назвал некогда братом, и погасить гнев на возлюбленную — Лале, нежный весенний цветок его сердца. Тяжелые мысли об измене ни на шаг не отпускали его: проходя мимо гарема и комнат девушек, он то и дело заглядывал украдкой в цветное стеклышко островерхих окон-витражей, желая хоть мельком увидеть знакомую фигурку. Ее хрупкий силуэт, тонкие руки, грациозность в движениях и глубокий взгляд светящихся озорством глаз — такой он запомнил свою прекрасную Лале, чей образ часто посещал его во снах и наяву.
Он любил ее… так искренне, отрадно… До трепета пальцев, до исступления, до беспамятства… И, пребывая в этом беспредельном чувстве, отдавался ему без остатка, не жалея себя, своего времени и сил. Он с улыбкой вспоминал их первую встречу в школе на уроке у ходжама Мустафы, их тайные прогулки под покровом тьмы, когда небосвод озаряли лишь едва поблескивающие звездочки и луна, протягивающая к ним свои серебряные нити. И первый поцелуй под дикой омелой, растущей в глубине сада, у самой его ограды. «Тогда она сказала, что будет только моей, что будет ждать, пока закончится обучение в школе и я смогу поступить в султанскую гвардию, чтобы повысить свой статус и быть достойным ее руки в глазах придворных и Мурада II» — промелькнуло в огненной голове. Теплые воспоминания обволакивали его душу, согревали юношу вечерами, когда девушка не могла скрыться от строгого надзора наставницы и сбежать с ним.
