Мужчины вышли на улицу. Снегопад почти прекратился. Машина стояла в снегу.

– Уверены, что проедете на полигон?

– Да. Я вот этот бугор не заметил.

Борис сел за руль, батюшка начал толкать. С третьей попытки с раскачки машина выбралась на простор.

– Спасибо, – Борис вылез из машины.

– Это вам спасибо. Вы ведь вступились за Марию.

– Пустяки.

– Для вас может и так, да для нас нет. Она у нас одна дочь.

– Просто она маленькая и глупенькая.

– Не могу с вами согласиться. Проблема в том, как она смотрит на мир.

– Вы так серьезно говорите о девочке. Сколько ей лет?

– Двадцать.

– Шутите!

– Нет.

– Я думал… Она сказала, что учится.

– Да. В институте заочно. Мы настаивали, чтобы на дневном – не согласилась. Ее выбор.

– Никогда бы не подумал…

Борис то ли из-за плотной домашней пищи, то ли после длительного пребывания на улице заснул в эту ночь сразу и крепко. Утром встал по звонку будильника – на душе легче.

Зачем поехал туда во второй раз, он не знал. Первый – случайная встреча, машина застряла. Но теперь ни снегопада, ни надобности ехать не было. Подходя к дому, Борис сначала услышал Марию, ее смех, детский и искренний, затем увидел. Она играла в снежки с двумя мужчинами.

– Держись! – один из мужчин бросил в девушку снежок.

– Ах, так. Я тебе покажу, где раки зимуют, – она набрала полные руки снега, но поскользнулась, потому что спешила, и села в сугроб.

– Здравствуйте, – Борису стало неловко находиться в роли стороннего наблюдателя.

– Здравствуйте, – послышалось в ответ с трех сторон.

Раскрасневшаяся девушка повернулась к нему.

– Как хорошо. Вы мне поможете одолеть этих двоих, – она протянула руку, и Борису ничего не оставалось делать, как помочь ей подняться.

– Видите, какие у них довольные физиономии? Они поспорили, что я им сдамся и запрошу у них пощады, а мне этого очень не хочется.

Ее речь прервал снежок, угодивший прямо в грудь.

– Хватит отдыхать. Думаешь, мы не знаем, что ты тянешь время.

И сразу последовало два удара.

– Ну, ироды…

Борис, смеясь, слепил увесистый снежок и запустил его в ближайшего противника, вставшего на изготовку. Попал по цели, выбив оружие у него из рук.

– Миша, у нас серьезная проблема, – сказал один из мужчин.

– Ничего, ерунда. Не таких видали…

Он не успел договорить, потому что снежок, выпущенный Марией, залетел прямо в рот.

– Тьфу.

Дальнейший бой продолжался без длительных реплик, слышалось лишь: «Ура!» «Вот тебе». «А это тебе» и все в таком духе.

– Мальчики! Мария! Хватит уже, – на пороге стояла матушка.

– Мама, еще чуть-чуть. Я почти побила их.

– И ничуть не побила. Мама, она фантазирует.

Однако мужчины остановились, и Мария, держа последний снаряд в руке, не решалась выпустить его. Матушка, качая головой, вошла в дом.

– Сестренка, ну скажи, что сдаешься, – елейно тихо прошептал брат.

– Николай! – послышалось с веранды.

– Уже идем, мама.

Мужчины подошли к сестре и начали отряхивать ее. Она, смеясь, перекладывала снежок из руки в руку, раздумывая, кому из братьев напоследок сунуть его за шиворот.

– Маша, а снежок для него? – спросил один из братьев.

– Нет. Он еще не успел провиниться в отличие от вас. Кстати, знакомьтесь. Это мои братья. Тот, что больше – Миша, что меньше – Коля.

– Борис.

Интересно, с чего она решила, что один из них меньше. Оба жлобы дай бог.

– Идемте в дом.

– Не помешаю?

– Поможете. При вас нас не станут отчитывать за сестру.

Братья засмеялись. Весело топая сапогами, они ввалились гурьбой в прихожую. Мария разделась первая и юркнула между мужчин.

– Проходите.

В зале сидел отец. Он внимательно читал газету. Увидев входящих, снял очки, поздоровался с Борисом.

– С сыновьями, я понимаю, вы уже познакомились.

– Пришлось.

Борис сел в предложенное кресло и с интересом рассматривал братьев. Оба были коренастые, широкие в плечах, узкие в талии. Оба с бородкой. У одного плотная, хоть и короткая. У другого аккуратная, ухоженная. Священники, а там, кто знает. Одеты в светское: джинсы и свитера.

Матушка вошла с большой тарелкой, полной картошки, посыпанной зеленым луком и укропом. Мария принесла хлеба, солений. Задвигали стульями, расселись за столом. Перекрестился лишь батюшка, остальные не стали смущать гостя. Матушка сердилась, несмотря на то, что старалась скрыть это. Борис поймал на себе взгляд братьев, прячущих улыбки в бороды. Отец прятать не стал, широко улыбнувшись, сказал:

– Радуются, как дети, что за проказы ничего-то им не будет.

Мать в недовольстве покачала головой.

– Она первая начала, – не выдержал тот, у которого борода была меньше.

Борис так и не понял пока, кто из них кто.

– Я всего лишь попросила прокатить меня на санках, – тихо сказала Мария.

– Они случайно перевернулись, – сказал один из братьев.

– Правда, Машенька, случайно, – подтвердил другой.

– А врать нехорошо, – не уступала сестра.

– Мы не врем. Помнишь тот камень, что я положил осенью около дорожки. Ты еще спрашивала, зачем я туда его пристроил. Вот он и помог санкам перевернуться.

– Я и сейчас спрашиваю, зачем ты его туда положил?

– Чтобы зимой, катая тебя на санках, наехать на него.

За столом засмеялись, даже матери пришлось улыбнуться.

– Вроде бы и взрослые, а ума совсем нет.

Борису стало хорошо в простом, но уютном доме, за столом, на котором была только постная еда, с людьми, любящими друг друга, чувствовалось, что перед ним семья.

Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал Борису, что он по собственной воле станет заниматься подобными вещами, он не то, что не поверил бы, – усомнился в умственных способностях собеседника. Борис не пробовал анализировать поведение, так как оно не поддавалось анализу.

Вместе со взрослыми братьями Марии, Михаилом и Николаем, они заливали горку. Самую настоящую ледяную горку. И испробовали самолично. Чудно, без сомнения, выглядело со стороны: будущие священники и командующий армии съезжают с ледяной кручи на фанерках, которыми обычно пользуется детвора не старше десяти лет.

Мария летела с горы на санках. Она заливалась смехом, несмотря на слезы, выступившие из-за ветра – глаза она так и не закрыла, несмотря на страх. Когда к горке подошли дети, взрослые уступили им место.

– Катайтесь на здоровье, – задорно крикнула Мария.

Борис больше по привычке остановил машину около церкви. Теперь он не мог себе представить вечер вне этой семьи. Ему казалось, что он здесь не столько из-за девушки, сколько из-за общества умных мужчин. Они сдружились. Если раньше с Владом Борис знал только одно времяпровождение: бар – выпивка – женщины, то теперь оказалось можно обойтись без этого, ничуть не теряя в интересе.

Мария редко участвовала в разговорах. Больше говорил Николай, а говорить он мог о чем угодно и сколько угодно. Как-то засидевшись совсем уж допоздна – никто не заметил, что время одиннадцатый час, Миша сказал, почесывая в затылке:

– Не завидую я твоему приходу.

– Михаил! – строго заметил отец…

Борис постучался. Дверь открыла матушка.

– Борис, проходите.

– Здравствуйте. Возьмите, пожалуйста, фрукты.

– Зачем вы…

– Бросьте, пустяки.

– Снимайте куртку. Дома пока только Коля. Машенька с Мишей ушли в гости – они обещались вернуться к шести, так что скоро будут.

– А Дмитрий Александрович?

– Позвали читать.

Борис прошел в комнату, где на полу сидел Николай. Перед ним лежала раскрытая коробка с множеством деталей, вероятно, от железной дороги. Сам же он внимательно изучал инструкцию.

– Привет.

– А Борис, здравствуй.

Он кивнул в знак приветствия головой и опять ушел в свое занятие. Борис прошел к креслу, не задев детали. Николай чесал затылок.