Глубоко убежден, что попытки проповедовать идеи построения русского «национального», моноэтнического государства противоречат всей нашей тысячелетней истории. Более того, это кратчайший путь к уничтожению русского народа и русской государственности. Да и любой дееспособной, суверенной государственности на нашей земле. Российский опыт государственного развития уникален. Мы – многонациональное общество, но мы – единый народ.
Владимир Владимирович Путин,
Президент России
Семья или «тюрьма народов»?
В 1905 году, на третьем съезде РСДРП, большевики внесли в свою партийную анкету графу «национальность». Заполняя анкету, Владимир Ильич Ленин писал: «великоросс». Так, называя Российскую империю «тюрьмой народов», большевики, тем не менее, начали разделять людей по этническим группам.
Ленин считал, что среди партийцев это необходимо, чтобы поднять статус якобы угнетенных великороссами наций – евреев, поляков, литовцев, которые массово шли в революционное движение. Известно, что при создании СССР Владимир Ильич серьезно спорил со Сталиным и Дзержинским как раз по национальному вопросу. Они противились идее союза равноправных национальных республик, предлагая более жесткую конструкцию автономий. За что Ленин обозвал поляка Дзержинского и грузина Сталина «великорусскими держимордами».
По утверждению писателя и политика Владимира Мединского, фразу «Россия – тюрьма народов» Ленин позаимствовал у Маркса, а тот перефразировал определение, данное нашей стране де Кюстином. Книга Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 году» впервые была издана в Париже в 1843 году. После прочтения этого опуса российский читатель «вдруг» узнал много любопытного о своей стране. Оказалось, что «сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора». А сам император – «тюремщик одной шестой земного шара».
После этой книги наша интеллигенция с упоением начала повторять афоризмы: «Россия – тюрьма», «Император – тюремщик России». Благодаря частому повторению и постоянному цитированию образ России как «тюрьмы» вошел в русский язык в качестве метафоры. При этом де Кюстин вообще ничего не говорил о межнациональных отношениях. Тем более он не осуждал угнетение нерусских народов империи, да, похоже, и ничего не знал как раз о таком положении.
Кстати, происхождение самого Ленина долгие годы держалось в тайне. Причем запрет был наложен самим Сталиным. Уже после революции историки по заданию партии занимались исследованием родословной Ленина. Были обнаружены как русские, так и калмыцкие, немецкие, шведские и еврейские корни. Интересовались историей своего рода и сестры Ленина – Анна и Мария. Но когда Анна Ильинична сообщила Сталину, что нашла данные о своем прадеде, еврейском мещанине Моше Ицковиче Бланке, в крещении Дмитрии, Иосиф Виссарионович жестко приказал: «Молчать о нем абсолютно».
Сталин очень серьезно занимался национальной политикой, именно при нем в 1932 году графа «национальность» перекочевала из партийных анкет в паспорт гражданина СССР. Именно он сформулировал определение нации, которое до сих пор присутствует во многих наших учебниках – общность территории, языка, экономической жизни, психического склада и культуры. Но графа «национальность» была нужна вождю народов не только для научных изысканий. Она существенно облегчала репрессии по отношению к целым народам, которых Сталин считал предателями. Были депортированы представители десяти национальностей: калмыки, немцы, ингуши, чеченцы, карачаевцы, крымские татары и другие. При этом активно шло формирование новой исторической общности «советский народ».
Название «русские» после революции закрепилось за великороссами, «украинцы» – за малороссами, а «белорусы» – за белороссами. Определение «советский» должно было заменить «русский», «российский» как общее название суперэтноса. Нужно сказать, что это почти удалось. Во многом благодаря победе в Великой Отечественной войне, которая спаяла все народы нашей огромной страны в единое целое. Не случайно во время переписи населения многие начали указывать в графе «национальность»: советский. При этом графа «национальность» в паспорте гражданина СССР заменила ненужную по мнению строителей коммунизма графу «вероисповедание», тогда как на протяжении веков именно вера скрепляла российскую нацию.
Михаил Никифорович Катков, известный русский публицист, издатель, сравнивал две империи: Австро-Венгерскую и Российскую. Первая представляла собой «лоскутную монархию» – в ней, как и в России, было очень много разных народностей, в том числе славяне – чехи, словаки. Но при этом доминирующей имперской нацией оставались немцы. В противоположность ей Катков приводил Российскую империю и доказывал нежизнеспособность Австро-Венгерской, так как там происходило онемечивание народов. В Российской империи же было сращивание различных этносов через культуру и национальное сознание, не через подавление и насильственную русификацию. История, собственно, показала, какая империя оказалась жизнеспособной.
Василий Жанович Цветков,
историк, профессор МПГУ
Европа или Азия?
Чем же мы на самом деле отличаемся от других народов? Мы – европейцы, азиаты или что-то третье? И нужно ли нам стремиться объединиться с Востоком или Западом?
Это не Россия находится между Западом и Востоком. Это Запад и Восток находятся слева и справа от России.
Владимир Владимирович Путин,
Президент России
Россия – это такой культурно-исторический феномен, который вполне имеет право претендовать на звание отдельной цивилизации. Поэтому попытка мерить нас по европейским или азиатским стандартам никогда не увенчается успехом.
Россию невозможно заключить в этнические рамки, оценивать все чистотой крови – такой радикальный национализм у нас не приживется. Это именно черта европейского национализма – мерить циркулем уши, черепа, носы и даже гены. Русского человека отличает широта души. Но кроме всего прочего, в рамках этой широты души есть поиск чего-то идеального, чего-то истинного – постоянный поиск некой правды.
Для верующего это поиск Бога – обретение чего-то более глубокого и невозможность удовлетвориться чем-то поверхностным, а затем способность жертвовать ради этого чего-то большего и глубокого очень многим. Готовность отказаться от многого ради того, что начинает казаться действительно правильным и дельным. Иногда это заводит в само-разрушительные дебри, но в целом это именно то конкурентное преимущество, которое позволило России и нам, русским, добиться успехов во многих областях.
Одно из свойств русских – это не только принимать чужую культуру, но и передавать что-то другим культурам и народам, то, чего у них до этого не было. Сила России в многообразии, но не в потере себя.
Сергей Александрович Михеев,
политолог
За то время, пока Россия существует, многие страны были стерты с лица земли. О них забыли, и от их истории уже ничего не осталось. А огромная и успешная Россия по-прежнему находится в числе ведущих игроков и является действительно культурным феноменом. Поэтому все внешние попытки сделать нас не самими собой обречены на провал. Переделать русских в европейцев не получится – и русские исчезнут, и европейцы не проявятся, потому что копия всегда будет хуже оригинала. Надо быть собственным оригиналом.
Что касается других национальностей, несомненно, они все находятся под влиянием культуры суперэтноса и общей судьбы. Еврей в Израиле и еврей в России – это два разных человека, причем по крови они могут быть совершенно одинаковыми. Казах, который вырос в русскоязычной среде, и, например, казах, возвращающийся из Монголии по программе репатриации, – это плохо понимающие друг друга люди. Они по-разному смотрят на жизнь.
