Кроме десяти танков, в колонне было пять машин с пехотой и приземистый бронированный заправщик.
Из машин высыпала пехота и развернулась в цепь, танки выстроились в боевой порядок. Двигались медленно, стараясь не отрываться от пехоты, прощупывая пространство перед собой короткими пулемётными очередями. Один из танков развернул башню в сторону овражка, и Василий увидел, как дуб вздрогнул, словно от порыва ветра, и срезанные пулемётной очередью ветки, и листья с шумом посыпались на землю
-Вот паскуда, - ему вдруг стало больно за дерево. Странное дело, ничего подобного раньше он к этому дубу не испытывал, а тут словно в брата стреляли.
Не сбавляя хода, танки открыли пушечный огонь. Василий видел, как недалеко от окопов, где залегли его товарищи, вздыбилась земля и выросли чёрные султаны, замешанные на огне и земле. Поначалу разрывы ложились далеко от окопов, но постепенно, по мере продвижения танков, они приближались к ним всё ближе и ближе.
С окраины луга застучали пулемёты. Окопавшиеся там бойцы начали отсекать пехоту от танков. В пулеметный треск вплелись автоматные очереди и сухие винтовочные выстрелы. Чуть позже начали работать и расчёты противотанковых ружей. После того, как первый танк замер, словно натолкнувшись на невидимую стену, и задымил, остальные прибавили скорость, стремясь как можно быстрее пересечь луг и прорвать оборону. Экипаж подбитой машины спешно покинул танк, но далеко уйти не смог. Несколько пулемётных очередей - и с ними было покончено.
Редеющая под плотным огнём пехота отставала от танков всё больше и больше и вот наконец остановилась и залегла.
- Все. Получилось. Теперь не поднимутся.
Танки, как и предполагал Василий, обогнули овраг с двух сторон и, оставив позади залёгшую пехоту, устремились вперед к позициям полка. Пехотинцы всё ещё представляли опасность для засады, поэтому пулемётчики остались на своей позиции охранять тыл бронебойщиков, а Василий с Николаем сместились правее. Чагин взял в руку большой масляный патрон с красной маркировкой, смахнул с него прилипшие песчинки и вставил в патронник. Для первого выстрела выбрал крайний танк. Вздохнул глубоко, выдохнул, чтобы унять дрожь в руках, тщательно выцелил моторный отсек, самое уязвимое место танка, и плавно нажал на спусковой крючок. Звук выстрела ударил по ушам, в плечо привычно ощутимо двинула отдача. Над окопом взметнулось облако дыма и пыли.
Танк судорожно дёрнулся и замер. Через мгновение в небо поднялся столб чёрного дыма, а по броне побежали золотистые языки пламени. Экипаж не смог или не успел покинуть машину, начал рваться боезапас танка. Танк буквально разорвало на части.
- Есть, Вася, молоток, - Николай восторженно хлопнул его по плечу. - С почином тебя.
- Не мешай, - процедил сквозь зубы Василий. Он уже целился в следующую машину.
Выстрел - и танк, резко крутнувшись влево, встал, подставив окопам правый бок, превратившись в неподвижную и удобную мишень.
Вокруг позиции бронебойщиков поднялись фонтанчики пыли и раздался заставивший вжать голову в плечи свист пуль. Тут же застучал пулемёт прикрытия. Василий обернулся и увидел, что немецкая пехота всё-таки поднялась и короткими перебежками стала передвигаться в сторону ложбины.
- Заметили, сволочи. Иди, Коля, помоги ребятам. А я с другой стороны постреляю.
Николай со своим автоматом присоединился к пулемётчикам. В полковых окопах тоже заметили интерес немцев к овражку и усилили огонь, заставляя врага плотнее вжиматься в землю. Василий переместился на другой фланг и с трёх выстрелов поджёг ещё два танка.
Атака захлебнулась. Оставшиеся целыми танки развернулись и отступили, пехота, прикрываясь их бронёй, тоже скрылась в лесу. На обожжённом лугу остались догорать шесть почерневших машин. Шесть тёмных столбов дыма радовали глаз и давали надежду на передышку.
- Ну что, братцы, - Василий устало прислонился к дубу, - кажись, всё на сегодня, думаю, больше не сунутся.
- Да уж, задали фрицам жару! Наваляли как надо, да, Василий, - Николая как всегда немного трясло после боя и тянуло поговорить. - Ну скажи, Вася, ведь дали фрицам как положено? Сколько твоих? Я тут немного отвлёкся, не видел.
- Четыре. На, Коля, покури, успокойся, - Василий протянул напарнику папиросу.
Сержант-пулемётчик ополоснул закопчённое лицо ключевой водой.
- Молодец, Вася, хорошо стреляешь.
- Ну, дак ить, он у нас первый снайпер. Лучший в бронебойном батальоне. Да, Василий?
- Да уж, Коля, был лучшим. Да только от батальона три расчета осталось.
- Это ничего, - сержант прикурил от Николаевой папиросы, - батальон новый наберут, а ты, Василий, их фашиста бить научишь.
- Ну что, мужики, - на черном от копоти лице Ивана выделялись голубые детские глаза, такие неуместные на войне, что у Василия даже сердце защемило. - Я говорю, чего, мужики, здесь останемся до следующей атаки или уходить будем.
- Да нет, Ваня, оставаться нам тут никак нельзя. Немцы нашу засаду раскрыли, второй раз не сработает. Уйдём сразу, как стемнеет. А сейчас иди умойся да и подкрепиться не грех. - Василий развязал вещмешок. - Давайте, братцы, у кого какой харч остался...
Немцы, однако, думали по-другому. Со стороны леса раздался звук выстрела, и в нескольких метрах от края оврага вздыбилась земля, осыпав бойцов чернозёмом и ошмётками луговых трав.
- Чего это они, - удивлённо воскликнул Иван и полез на гребень оврага.
- Стой, дура, назад, - сержант попытался схватить парня за ноги и сдернуть вниз, но опоздал. Длинная пулемётная очередь прошила воздух над оврагом, взбивая пыль и срезая траву. Одна из пуль пробила Ивану голову. Каска могла бы помочь, да он как назло снял её, умыться хотел. Тело скатилось вниз оврага и замерло в ногах у товарищей, руки раскинуты в стороны, одна нога неестественно вывернута, а детские голубые глаза остались по-прежнему открытыми. Василий смотрел в них и не мог отвести взгляда, а сверху на тело Ивана, кружась, опускались зелёные листья дуба, срезанные пулемётной очередью.
