Даша. Она была очень ранимой и в то же время сильной девочкой. Никогда не плакала. Как-то Ирина сказала ей: «Стоит заплакать однажды – будешь плакать постоянно. Жизнь – такая подлость, что либо она тебя, либо ты её. Вот так. Никогда не смей показывать свои слабости. Люди не прощают их, а запоминают и в следующий раз стараются использовать их в своих целях». Даша запомнила эти слова на всю жизнь.
Счастливое детство закончилось быстро и вдруг. Поселившись у бабушки, Даша поняла, что она не такая, как остальные дети, хотя бы потому, что у них дома не было запаха, въевшегося, не выветривающегося, от лекарств.
В первом классе с ней приключилась история, ещё больше отделившая её от мира детства. Соседка наотрез отказалась садиться с Дашей рядом в столовой: «Вдруг я тоже заражусь». На вопрос, чем же Света может заразиться, девочка ответила: чахоткой, ведь у Даши отец чахоточный. После этого случая Ирина и сказала дочери о подлости жизни.
Взрослея, Даша поняла, что она-то как раз не больна цинизмом, прагматизмом и многими другими заразными заболеваниями своего времени. Пока сверстники развлекались, «жили», она была далеко-далеко, мысленно переносясь в те места, где никогда не бывала и вряд ли когда-нибудь побывает. Просыпаясь утром, она радостно отдёргивала занавеску на окне: будет новый день, а, значит, много интересного. Что может быть лучше, когда рядом любимые люди, они живы, хотя и не совсем здоровы.
Когда Даша училась в 8 классе, в школе появилась Оля. После того, как отца убили на границе в Таджикистане, Шелестовы решили вернуться в Россию. Девочки стали дружить. У Даши появился человечек, с которым можно поделиться самым сокровенным. Единственным недостатком Оли было то, что она не умела хранить тайны. Она делала это не специально, просто так получалось. Именно по этой причине Даша ни звука не сказала Оле о командующем.
Даша училась в 11 классе. Шла на золото. За годы учёбы у неё собралась стопка грамот за отличные успехи в учёбе, а также призовые места в олимпиадах по гуманитарным наукам. Девушка хорошо знала английский, самостоятельно занималась французским, увлекалась историей. Но больше всего любила литературу. Единственное, что не давалось в учёбе, по её меркам, – математика. Дмитрий Николаевич как-то даже пошутил, мол, на детях природа отдыхает, имея в виду, что у них с женой образование математическое.
Даша мечтала.… О чём может мечтать молодая, красивая девушка, полная сил и энергии?! Конечно же, обо всём. Что мир упадёт к её ногам. Нет, это не Дашина мечта. Ведь Дарья Дмитриевна Телешова – личность неординарная. Она хотела тихой спокойной жизни в своём селе, недалеко от мамы, папы, бабушки, чтобы всегда успеть им помочь. Она хотела стать обычной учительницей, преподавать литературу в родной школе. Быть может, кто-нибудь из её учеников, действительно, станет великим человеком. Она хотела иметь большую дружную семью, как у её родителей. Хотела по утрам выходить на берег реки, мокрый от росы, и здороваться с солнышком, чьи лучики так замечательно щекочут лицо, что приходится щуриться. А затем возвращаться назад по тропинке сада, срывая ягоды смородины и вишни; накрывать в маленьком уютном домике, обязательно пахнущем лесом, стол; рассаживать неугомонных и шаловливых мальчуганов и девчушек; загораться под нетерпеливыми взглядами мужа. Со своими задумками на будущее, пусть и не всеми, конечно, Даша делилась с отцом, потому что мать стала бы ругать: нечего сидеть около её юбки из-за милосердия, надо добиться в жизни всех возможных высот (и за них с Митей тоже).
Так что Митя оказался ценным ориентиром для Юли, который решил построить дом на берегу реки (благо, место, действительно, красивое) до лета, т. е. до свадьбы. Вопрос в том, что ни о доме, ни о свадьбе он ещё не говорил Даше. Те несколько фраз, брошенных им девушке, желаемого результата не приносили. Он видел: она его не любит. Мало того: она не собирается его любить. А он не мог ничего поделать с собой, будто дьявол вселился в него. Может, это наказание за сердца, разбитые им в жизни? Может быть.
Даша тоже не видела особой любви в свой адрес. Убедилась в этом она в тот момент, когда дала своё согласие на брак: он даже не поцеловал. Даша решила, что Юли просто играет, что она – всего лишь очередное его приключение. Да, он нравился ей! Ещё бы! Но Даша постоянно твердила слова матери: жизнь – подлость. Решил поиграть – ладно, посмотрим, кто выиграет! Во всяком случае, можно попытаться выиграть. С таким настроением Даша совсем не понимала отца, который (мальчишек брать в расчёт нельзя) чрезвычайно симпатизировал новому знакомому.
Незадолго до 23 февраля Юли снова уехал. Причём, надолго. Решил ещё раз проверить, насколько его хватит, если не будет рядом с ней. На два с половиной месяца.
За время его отсутствия много чего произошло. Во-первых, в селе только и разговоров о том, что командующий армии строит дом. Стройка была обнесена железными заграждениями, так что много не увидишь. Дом, судя по крыше, небольшой, в конце улицы, на которой как раз жила Даша. Раз строит дом – глядишь, захочет корни пустить. Некоторые дамы решили попробовать себя в качестве претенденток на руку и сердце командующего. Закавыка – его отсутствие.
Во-вторых, Даша стала нервничать. Что за ерундистика, как выражался Мишка. Лезут разные мысли: где он, почему так долго нет, почему не напишет, в конце концов. Разумом Даша понимала, что он посмеялся над нею. Хорошо ещё, что никому не сказала о «помолвке», например, Оле. Вот сраму было бы. Родители молчали, не бередили душу. И на том спасибо. Лишь бабушка причитала: «Ох, ирод проклятый. Улетел, как провалился окаянный. Нехристь этакий. Кралечку мою бросил. Дом, вишь, строит. Кого в него приведёт…» И всё в таком духе.
Седьмого мая знакомая машина стояла у дома бабы Веры. У Даши сердце зашлось, когда утром она вышла на крыльцо, но виду не показала. А Юли тем временем спал. Он ещё не был в новом доме, не знал, всё ли понравится Даше, не думал, как сказать, что свадьба будет в конце июня (мать сможет прилететь в это время). Проснулся поздно, в половине девятого, вспомнил, что надо на полигон.
Вечером зайти к соседям не удалось. К Дмитрию Николаевичу пришёл «старинный друг», очень навязчивый тип. Они сидели на лавочке, и Платон пытался доказать Дмитрию Николаевичу, какой он, Платон, выдающийся человек. Без поддержки с тыла Юли не справиться с женской половиной. А о том, что все женщины настроены против него, можно догадаться по взгляду, брошенному бабой Таней на Юли, когда тот вылезал из машины.
На следующий день пришлось ехать по делам сначала в район, потом в область. На следующий был праздник. Юли должен выступать. Он не знал, что говорить, какой мундир надеть, чтобы Даша правильно его поняла. Надел будничный, без наград.
У памятника собралась добрая половина жителей села. Ветеранов было мало. Их привёз на машине глава сельской администрации.
Было солнечно, тепло, тихо. Накануне прошёл дождь и прибил пыль, так что не было противного серого налёта. Он промыл окна домов, всполоснул кудряшки деревьев, на славу пощекотал траву. Пушистые облака, не торопясь, проплывали по синему-синему небу. Черемуха в этом году распустилась на удивление рано, она не жалела ни пышности, ни запаха для людей, соскучившихся за зиму по ярким и сочным краскам. Солнце, поддавшись общему настроению, расщедрилось на тепло, даже добавило чуточку летнего жара.
На улице играла музыка. Прибыли военные – в парадной форме смотрелись по-праздничному.
– Глянь, вон командующий. Что-то у него на мундире ни одного ордена. Нету, что ли?..
– Да, ну. Как же так-то. Что ж такой молодой – командующий – и ни одного ордена. Быть того не может.
– Ну, сама посмотри, коль мне не веришь.
– Да вижу, не слепая. Не толкай ты, Дунятка.
– Говорят, дом-то заканчивают.
– Быстро как.
– Так ведь не рядовому строят.
– И то, правда.
