Юли целовал шею жены.

– Юлиус Станиславович, мы же с вами договорились не вмешиваться в работу друг друга, а я в данный момент занята работой.

Юли пришлось проглотить пилюлю.

Даша сняла пальто, сапоги, прошла в зал. Юли сидел на диване и играл с кошечкой Сонечки.

– Что-то случилось? – спросила Даша.

– Дарья Дмитриевна, долго на работе засиживаетесь. Моё терпение не железное.

– Я же не знала, что меня ждёт сам командующий армии. К тому же, мучает любимую кошку дочери.

– Не хочу спорить с тобой: нет времени. Давай быстро лопай и одевайся.

– Позвольте поинтересоваться, куда мы отправляемся?

– На спектакль.

– ?

– «Отелло». Кстати, очень познавательное мероприятие.

– Во сколько представление?

– В восемь.

– Юли, я не успею. Надо детей накормить, уроки проверить…

– Можно не так быстро? – перебил муж. – Дети накормлены, уроки проверены, ночевать придут ребята, у тебя завтра выходной. Так что я не принимаю никаких отговорок.

Юли поднялся с дивана:

– Дашка, не будь врединой.

– У меня есть выбор?

– Думаю, нет.

Юли обнял жену и начал целовать.

– Пап, они у меня краски отняли! – Соня с визгом вылетела из комнаты.

– Мы не отнимали, а позаимствовали! – кричали вслед Стас и Юра.

Юли продолжал целовать жену, несмотря на её протесты.

– Пап, – Соня дёрнула отца за штанину. – Сколько можно обниматься. У меня важная проблема.

– У меня важнее. – Юли неохотно отпустил Дашу, присел на корточки перед дочерью, – а ты вредина.

– И ничуть я не вредина, – ответила Соня, – я не виновата, что ты постоянно занят мамой.

– Ну, всё. Я тебя съем.

Юли сделал страшный вид. Соня не испугалась. Она начала щекотать отца. Ей на помощь пришли братья. Наконец, Юли вырвался из окружения, раскидал противников, забросал их подушками и ретировался в спальню, где одевалась Даша.

– Никакой личной жизни в собственном доме, – заявил он, помогая застёгивать молнию на вечернем платье. Застёгивал очень медленно, целуя при этом спину жены.

– Мы опоздаем на спектакль, – сказала Даша.

– Я поеду очень быстро, – Юли добрался до плеч.

– Не хочу попасть в аварию. – Даша занялась причёской.

– Я хорошо езжу. – Юли гладил груди, целовал шею.

– Юлиус! – строго сказала Даша.

В этот момент кто-то из детей чем-то бросил в дверь.

– Чёрт побери, – взорвался Юли. – Буду брать отпуск каждый квартал.

– Зачем? – поинтересовалась Даша.

– Чтобы быть с тобой далеко-далеко отсюда…на Валдае.

Даша покраснела. Юли начал переодеваться. Жена поправила галстук на шее мужа.

– Даша, чем ты меня опоила? – серьёзно спросил он.

– Ничем. Я не при чём…

– Надо же так втюриться. Говорил отец: не влюбляйся – не будешь мучиться в жизни…

– Может, хватит жалеть себя, – улыбнулась Даша.

– Хочу… – словно маленький ребёнок, проговорил Юли.

Даша поправила серёжку в ухе, надела шубку.

– Я готова.

– У меня может наступить клиническая смерть. Дай хоть поцелую по-человечески.

Они провели чудную ночь в отеле гарнизона. Казалось, ничто не могло разрушить их счастье. Увы, счастье – всего лишь короткий, очень короткий, миг. Стоит ли из-за него приносить в жертву целую жизнь? Кто знает…

Ольга Васильевна была ошеломлена. Она спросила у Стаса, на работе ли папа. Мальчик ответил, что родители вчера уехали в гарнизон, приедут только завтра вечером, в воскресенье. Неужели к тёте Тане идти самой? Да у неё язык не повернётся сказать такое. Набрала номер командного пункта полигона, попросила кого-нибудь, кто мог бы заменить Юлиуса Станиславовича по личному вопросу. Через пятнадцать минут у неё в кабинете сидел Стив.

– Я не знала, кому сообщить. Может, вы найдёте Юлиуса Станиславовича. Честное слово, мне страшно идти к тете Тане.

– Хорошо… Я найду. – Стив опустил голову, тупо посмотрел в пол. Словно очнувшись, спохватился. – Я пойду.

– До свидания. – Ольга Васильевна вытерла краешком платка слёзы. – Извините за такие вести.

– Что поделать. Надо кому-то и плохие вести приносить.

Стив звонил Ритусу. Тот отправился в отель, зная, что Юли всегда отключает мобильник, если он с Дашей. Поначалу Юли решил не открывать дверь, но стук требовал выйти. Юли с неохотой вылез из постели, на ходу надевая брюки, чертыхался.

– Что? – осёкся он.

Ритус был одет в чёрный пиджак. Юли вышел из номера, прикрыл дверь.

– Дмитрий Николаевич? – спросил он.

– И Ирина Владиславовна тоже, – ответил Ритус.

– Как это случилось?

– Сбила машина. Они в морге. Отец поехал забирать.

– И как мне сказать ей? – передёрнулся Юли.

– Честно, не знаю. Я поеду в деревню, скажу. Вы не торопитесь. Подъезжайте часам к семи вечера, пока всё утрясётся. Даша очень впечатлительная.

Братья хорошо знали цену человеческой жизни, чтобы охать или ахать. Другое дело…

– Что случилось? – Даша приподнялась на постели.

Юли подошёл к ней, сел рядом:

– Несчастье, Дашенька.

– Па-па? – прошептала Даша.

Ком застрял в горле у Юли.

– Ну, говори же – не молчи, – крикнула Даша.

– Их сбила машина.

– Их? Насмерть?.. Не может быть… Юли, скажи, что это неправда! Я не верю, ты врёшь…

Даша колотила мужа руками. Он прижал её к себе:

– Дашенька, как бы я хотел, чтобы это было неправдой…

Он гладил её по голове, словно маленькую девочку. Она рыдала, сначала громко, потом всё тише-тише. Наконец, сил плакать больше не осталось.

– Где они?

– Вечером их привезут домой.

– Домой?.. Да, домой. Надо домой, – спохватилась Даша. – Сказать дома… бабушке, ребятам, Алёнке…

– Ни о чём не беспокойся. Отец с Ритусом всё сделают. Ты сейчас полежишь, я позвоню, чтобы принесли чего-нибудь поесть.

– Юли, ты с ума сошёл… Я не хочу есть! – кричала Даша.

– У тебя нет сил даже с постели подняться.

Когда Ритус вошёл в дом, баба Таня поняла – случилось горе. Но она не думала, что такое. Митя был болен. Это все знали, даже он сам осознавал, что последние годы живёт только потому, что лечился в гарнизонной клинике. Почему в этот раз Митя решил лечь на обследование в свою районную больницу? Почему Ирина поехала за ним сама, а не сказала Юли? Почему из-за поворота выскочила машина? Слишком много «почему» и ни одного «потому».

Баба Таня долго причитала, по-старчески вспоминая всю неудавшуюся «жизню Митеньки с Иринушкой». Ритус дал время выплакаться старушке. Вошедшие Мишка с Колькой сначала не поняли, что именно случилось. Когда волна известия добралась до человека и захлестнула его собой, а обычные мысли вошли в ступор, Колька спросил:

– А Дашка где?

– В гарнизоне.

– Она знает?

Ритус кивнул головой.

– Ленке-то чего скажем?

Ритус сказал и Алёнке. Что именно, какими словами – никто не знал. К трём часам дня приехали Станислав Карлович, Стив, Иоганн – привезли гробы с телами. К этому времени Ритус с ребятами уже разобрали место в зале.

Весть о смерти Мити и Ирины облетела село. Стал сходиться народ. Когда снимали с машины два гроба, истово перекрестилась тётка Настя:

– Горе-то какое: два гроба в дом. Не приведи, господи.

– Ребята-то осиротели враз, – ответила баба Нюра.

– Татьяна не поднимается. Сидит на стульчике около крылечка, словно спёкшаяся изнутри.

– А Дашка-то где? – спросил кто-то.

– Нету ни её, ни командующего…

– А это тогда кто? Вон похожий на командующего, только седой?

– Это брат его.

– В гробах сразу привезли.

– Да ну забрали из морга, видать, там всё и сделали…

– Ой, страсть-то какая. Сроду не забуду. Со стороны и то смотреть страшно.

– Дмитриевна, поди сюда-тка.

– Здравствуйте, бабоньки, – к сидящим на лавочке около сельсовета подошла сухонькая старушка с палочкой в руках.