Я перевернула нас и оказалась сверху. Поцеловала ее губы, прошлась по челюсти, провела языком по шее и стала спускаться ниже. Волжак приподняла голову и обняла меня ладонями за лицо, пытаясь вернуть мой рот обратно, но я уже разошлась, и останавливаться мне не хотелось.

— Пожалуйста, позволь мне это сделать, — прошептала я, не сдаваясь. Я видела, как она раздумывает над этим, и понимала, что сейчас она в том состоянии, когда ей тяжело отдать инициативу. Но, видимо, мой взгляд и моя интонация звучали как-то по-особенному и смогли ее убедить, потому что Волжак выдохнула и опустила голову, ослабляя хватку. Я тут же вернулась к ее телу, спускаясь по животу вниз.

Когда мой язык и пальцы усердно работали между ног Волжак, приближая ее к оргазму, я почувствовала, как красивое жилистое тело моей любимой женщины напряглось, а рука ее сжала мои волосы на затылке. И через пару мгновений бедра подо мной приподнялись и задрожали. Еще несколько финальных движений, и тело Екатерины Александровны вернулось на матрас, расслабляясь.

Я прошлась языком в обратном направлении, возвращаясь к ее губам. Она поцеловала меня, и я почувствовала ее руку у себя между ног. Но остановила ее, аккуратно сжав пальцами.

— Позволь мне просто полежать рядом. Без… возвращения услуги, — пробормотала я, целуя ее в уголок губ.

— Возвращения услуги? – усмехнулась Волжак.

— Да, — я улыбнулась. — Это заставляет меня чувствовать себя почти всесильной.

— Ты странная, — снова усмехнулась она, но перестала пытаться вернуть инициативу.

— Я люблю тебя, — прошептала я, гладя ее по щеке. – Я очень сильно тебя люблю.

— Даже несмотря на все это? – грустно усмехнулась Волжак.

— Послушай меня внимательно, — я приподнялась на локте и заставила ее посмотреть мне в глаза. – Я уже говорила тебе это много раз, но скажу снова. Ты ни в чем не виновата. Это трагическая случайность. Даже если бы ты была там, нет гарантии, что ничего бы не произошло. Это просто случилось. И ты тут не при чем.

Волжак отвела взгляд и слегка нахмурилась. Между ее шикарными бровями пролегла морщинка. Я смотрела на ее красивое лицо и отмечала, что раньше мне было сложно понять, что за мысли у нее в голове, и я не всегда замечала и осознавала, что ее что-то беспокоит. Но теперь я лучше анализировала и понимала свою женщину. И мне это нравилось. Пусть ее мысли так и оставались для меня загадкой.

Волжак прочистила горло и проговорила чуть хриплым голосом:

— Я сама рассказала ему.

— Что рассказала? – не поняла я. – Кому?

— Отцу. Сама рассказала о том, где была, когда… Когда все произошло. Я хотела поддержки, а он… Обвинил во всем меня. И… я не могу сказать, что он не прав…

— Но он не прав! – горячо воскликнула я. – И мне дико даже думать об этом! Он просто гомофоб! Твоя мама тебя любит и принимает такой, какая ты есть! Так должны поступать родители.

— Она просто не знает, почему меня с ними тогда не было. Боюсь, скажи я правду и ей, то… — Волжак вздохнула. – В общем, я ему благодарна хотя бы за то, что он держит язык за зубами. Хотя, наверное, он молчит только потому, что боится, что я в ответ вытрясу его грязное белье, — хмыкнула она. – Но… Каждый раз, когда я смотрю ей в глаза, то думаю о том, будет ли она смотреть на меня также, как сейчас, если узнает всю правду.

— Я же смотрю на тебя также. И я уверена, что и твоя мама прекрасно поняла бы, что ты ни в чем не виновата. И тебе будет гораздо проще, когда ты сама это поймешь и поверишь в это.

Волжак села на кровати и запустила пальцы в волосы.

— Я не знаю… Я столько жила с этим грузом вины, что привыкла к нему. И только эта ноша стала мне, казалось бы, по плечу, как снова… Черт бы его побрал, — прошипела она и снова легла, уставившись в потолок. – Может, тоже уедем на Филиппины?

— И что мы там будем делать? – рассмеялась я.

— Ну, мы с Машей будем продавать ее картины, охотиться на пляже на рыбу, а вы с Оксаной будете лазить по деревьям и добывать кокосы… Или что там растет.

— Ты не путаешь Филиппины с Таиландом? – рассмеялась я. – Филиппины достаточно современная страна, скажу я тебе.

— Значит, давай уедем в Тай и построим там себе шалаш.

— Прекрасно, но не забывай, что я быстро обгораю. Я буду целыми днями сидеть в этом шалаше.

— Ну и отлично, зато чистый воздух… И никаких проблем, — вздохнула Волжак и подняла руку, давая понять, что мне нужно лечь к ней на плечо.

— Ты же понимаешь, что от проблем не убежишь? – тихо проговорила я.

— Понимаю. Именно поэтому мне нужно остаться здесь еще на пару дней, — серьезно проговорила Волжак, а я снова была на грани паники. Она же не заставит меня улететь домой в одиночестве?

— Я надеюсь, ты осознаешь, что я сяду в самолет только с тобой? – как можно более спокойным голосом ответила я, но, уверена, Волжак почувствовала, как я напряглась.

— Конечно, — усмехнулась она. – Я уже поняла, что ты можешь остаться ночевать в аэропорту, но не уедешь.

— Именно.

— Я арендовала машину на завтра, если хочешь, можешь взять ее, а я воспользуюсь такси. Съездишь на тот рынок… Прогуляешься…

— А ты что будешь делать? – осторожно спросила я.

— А я закончу все то, что давно нужно было закончить, — ответила Волжак, сосредоточенно глядя в потолок. – Мне нужно решить вопрос с акциями и документами. Не хочу, чтобы меня что-то связывало с фирмой отца. А на это понадобится некоторое время, а также участие юриста и еще кучи людей. И самого отца, разумеется.

— Не забывай, что он делает все, чтобы задеть тебя, — напомнила я ей. – Не поддавайся на его уловки. Он… Прости, но он очень жестокий человек.

— Я знаю, — вздохнула Волжак. — Придется вспомнить, как это – быть хладнокровной стервой, — усмехнулась она. – А то с тобой я совсем размякла.

— Неправда, ты все еще умеешь это «включать». И… иногда это так заводит, — пробормотала я, пробегаясь пальцами по ее груди.

— О, в самом деле? – усмехнулась она, наваливаясь на меня сверху.

— У меня извращенная фантазия, — хихикнула я, когда зубы Волжак сомкнулись на моей шее.

========== 11 ==========

Прошлой ночью мы чуть ли не впервые столько времени говорили о личном. О ее личном. Волжак рассказала, что давно знает об изменах отца, которые он успешно скрывает уже много лет. И что она не рассказывает матери только потому, что не хочет сделать ей больно, а не потому, что прикрывает своего папашу. Каким бы подлым он не был, Светлана Юрьевна любила мужа. А Волжак не хотела рушить жизнь матери, к которой относилась с большой теплотой.

***

Она уехала с самого утра. Я смутно помнила, как сквозь сон пожелала своей женщине хорошего дня, когда она поцеловала меня перед уходом. Проснувшись около одиннадцати, я потянулась и, улыбнувшись запаху духов Волжак, который все еще витал в спальне, осмотрелась. Мой чемодан стоял у небольшого шкафа, а вещи, что были на мне вчера, лежали аккуратно сложенные сверху. Немного подумав, я взяла телефон и написала сообщение Волжак, с пожеланием доброго утра и важной информацией о том, что я скучаю.

Она ответила мне только минут через двадцать, когда я уже вышла из ванной, и была лаконична в своем смс, где сообщила, что вернется вечером, и что мне просто нужно позвонить на ресепшен, чтобы принесли завтрак в номер.

Только я успела доесть вкуснейший тост, как мой телефон зазвонил. Номер был неизвестный, и я даже грешным делом подумала, а не Волжак-старший ли звонит мне с проклятиями. Но когда я взяла трубку, удивление было не меньше.

— Ирочка, доброе утро, это Светлана Юрьевна, — после того, как я не ответила, поскольку была, мягко говоря, шокирована, она решила пояснить. – Мама Катерины…

— Да! – наконец, я нашла свой голос. – Да! Я… Я узнала вас, конечно. Доброе утро! – моя интонация была преувеличенно бодрой и энергичной, но я ничего не могла с собой поделать. – Я… Я могу вам чем-то помочь? Кати со мной нет, если что, — тут же предупредила я, сама не понимая до конца, зачем.