— Что-то… тайное? – предположила я, гадая, что же они обсуждали.

Волжак помолчала с минуту, глядя куда-то в сторону, а потом произнесла:

— Мой отец, — вздохнула она, потерев переносицу.

— Твой отец? – нахмурилась я. – А что с ним?

Отношения Волжак с родителями были одной из тем, которую мы почти не обсуждали. Я знала, что они жили в другом городе, сравнительно недалеко от нашего, и что она с ними общалась редко. Точнее, иногда она перезванивалась с матерью, а вот про отца мне было мало, что известно. Кроме того, что они с ним очень похожи, и что отношения у них напряженные.

— Ну, он не молодеет. И… В общем, Иванцов настаивал на том, чтобы я с ним наладила отношения.

— О, — удивленно выдохнула я. – А Михаил Андреевич…

— Они друзья, — пояснила Волжак, поняв меня с полуслова.

— А почему… — я прочистила горло, понимая, что хожу по скользкой теме. – У вас с ним напряженные отношения?

Волжак почти не поменялась в лице, но я заметила, что глаза ее потемнели. А это значило одно из двух: либо она возбуждена, либо рассержена. И что-то мне подсказывало, что о сексе в данный момент Екатерина Александровна совсем не думала.

— Не сошлись характерами, — пожала она плечами и отвела взгляд, давая понять, что тема закрыта. – Ладно, мне нужно еще заняться делами. Я пойду.

— Хорошо, — кивнула я, понимая, что давить на нее, чтобы что-то узнать — бессмысленно. Крепче орешка, чем Волжак, я еще не встречала. – Мне нужно еще «добить» пару отчетов и, кстати, у тебя на столе лежат документы на подпись. Ознакомьтесь с ними, пожалуйста, Екатерина Александровна.

— Как скажете, Ирина Николаевна, — усмехнулась Волжак и, оттолкнувшись от моего стола, направилась в свой кабинет.

***

Было без десяти шесть, когда я поправила юбку и, взяв папку с документами, направилась в кабинет своей начальницы. Была пятница, и я была почти уверена, что основная масса наших коллег уже покинула стены компании.

Стукнув пару раз для приличия, я открыла дверь. Волжак сидела в кресле, читая какие-то бумаги, и крутила ручку в правой руке.

— Ирина Николаевна, рабочий день еще не окончен, — проговорила моя начальница, не поднимая головы. Но по голосу я поняла, что она улыбается.

— Как ты поняла, что это я?

— А кто еще без предупреждения может явиться в кабинет самого сурового начальника во всей компании? – она, наконец, подняла голову, и я заметила, как ее взгляд прошелся по мне.

— У меня есть кое-что для тебя, — прокашлялась я, слегка сбитая с толку ее откровенным разглядыванием. Нет-нет-нет, сейчас мы играем по моим правилам.

— В самом деле? – она откинулась в кресле и не спускала с меня глаз, пока я шла к ее столу.

— Пара договоров, — спокойно произнесла я, подойдя к ней почти вплотную. – Ой, — с этими словами папка «случайно» выпала из моих рук, а листы, что лежали в ней, разлетелись. Волжак, недоуменно подняв бровь, смотрела на меня, не двигаясь с места. – Я соберу.

С этими словами я опустилась на колени, взяла пару листиков и… посмотрела на нее снизу вверх. Готова поклясться, Волжак подумала, что я рехнулась. Она явно не понимала, что именно я задумала. А я в это время убрала листы на стол и, не поднимаясь с колен, положила ладони на ее ноги.

— Знаешь, я ведь так и не отблагодарила тебя за утро, — почти шепотом проговорила я, понимая, что, если что-то сейчас пойдет не так, то я тут же покраснею, как кусок помидора. Но, к счастью, Волжак приняла правила игры.

Ее губы чуть изогнулись в улыбке, и она ответила:

— Почему бы тебе не сделать это прямо сейчас?

Она чуть «отъехала» в сторону на своем кресле, а я устроилась аккурат под крышкой ее рабочего стола, поскольку безопасность – превыше всего. Замок на двери уже вторую неделю работал раз через раз, и никто не мог гарантировать, что та же уборщица не решит начать уборку с кабинета моей начальницы. А становиться достоянием сплетен среди обслуживающего персонала не хотелось.

Я облизнула губы и, пройдясь ладонями по ее ногам к талии, начала расстегивать брюки. Справившись с пуговицей и молнией, я благодарно посмотрела на Волжак, когда она чуть приподняла бедра, чтобы было удобнее спустить брюки и ее нижнее белье.

— О, черт, — прошипела она, когда я только коснулась языком внутренней стороны бедра. Через пару мгновений я уже почувствовала ее руку на своем затылке.

Когда Волжак дышала прерывисто и рвано, а ее мышцы начали напрягаться, предзнаменовывая скорое окончание… в дверь громко постучали. Волжак от неожиданности подскочила, отчего моя голова по инерции дернулась, и я глухо ударилась об стол.

— Черт! – выругалась я, потирая затылок. – Какого хрена?!

— Извини, — тихо проговорила моя начальница и, натянув брюки и белье, замерла, прислушиваясь.

— Уволь этого несчастного, благодаря которому у меня теперь сотрясение, — пробормотала я, продолжая тереть ушибленный затылок.

Настойчивый стук повторился. Теперь к нему присоединился голос.

— Катя? Ты еще тут?

— Что понадобилось Иванцову от тебя сейчас? – прошептала я, глядя на Волжак из-под стола.

— Я не… — начала было она, но замолчала. А я увидела, как лицо ее бледнеет, а щеки краснеют.

— Я могу войти? Не занята? – я поняла, что Михаил Андреевич открыл дверь кабинета. – Я стучал, но…

— Да. Я… разговаривала по телефону, — прокашлялась Волжак и коленкой пихнула меня глубже под стол.

Прекрасно! Я теперь должна сидеть под столом, пока они там набеседуются.

— О, понятно. Послушай, Кать, я сейчас с отцом разговаривал, — я слышала по голосу, что Михаил Андреевич приблизился к столу.

— В самом деле? И что он говорит? – удивительно, но голос Екатерины Александровны был спокойным и ровным. Обожаю ее выдержку.

— Думаю, ты знаешь, — улыбнулся Иванцов. Я не знаю, конечно, наверняка, но судя по интонации, он улыбнулся. – Кать, ну брось ты эти детские обиды. Он уже человек в возрасте, многое сейчас выглядит по-другому, в ином свете… И ты уже взрослая женщина. Может, все-таки попробуешь с ним помириться?

Интересно, о чем он говорит? И из-за чего они поссорились?

— Михаил Андреевич, — своим фирменным голосом с оттенком металла, произнесла Волжак, — при всем уважении, но… Мне казалось, мы уже обсудили все сегодня.

— Я понимаю. Просто после разговора с ним, я только убедился в том, что он хочет, чтобы вы начали общаться. Ты же уже не ребенок, ты взрослая женщина, Кать.

— Я в курсе о своем возрасте, и вы правы, я уже не ребенок, мне скоро сорок, прости Господи, и у меня нет никаких детских обид.

В этот момент я ущипнула ее за ногу, так как меня снова вывели из себя ее слова о возрасте. Волжак ойкнула и дернулась.

— Ты… в порядке? – пробормотал Иванцов.

— Да, просто… судорога, — ответила Волжак и опять пихнула меня коленом. — И, Михаил Андреевич, как бы то ни было, у него есть мобильный телефон, и он может в любой момент мне позвонить. Но почему-то он обо всем этом говорит вам, а не мне, — почти презрительно продолжила Екатерина Александровна.— Так что, не думаю, что есть смысл что-то еще обсуждать, — проговорила она, намекая, что разговор окончен. Но, то ли Михаил Андреевич этого не понял, то ли сделал вид, что не понял.

— Кать… — замялся мужчина. – Может, он не звонит сам, потому что думает, что ты не будешь его слушать?

— Михаил Андреевич, — вздохнула Волжак, — давайте начистоту. Он вообще говорил что-то на эту тему?

— Я… Мне кажется, он об этом думает, — ответил Иванцов, и стол тут же скрипнул. Наверное, он на него облокотился. – Кать, он уже не молод, и у него уже был инфаркт. Никогда не знаешь, чем все может обернуться.

Я старалась дышать бесшумно. У ее отца был инфаркт? Господи, она даже не говорила ничего об этом! Интересно, а когда?

— Я думаю, что мой офис не лучшее место для обсуждения семейных дрязг, — проговорила Волжак.

Странно, почему это? Потому что я сижу под столом? Что, боишься, что я узнаю что-то лишнее?