— Знаешь, я думаю, что причина, по которой мы оба так внезапно заснули, вероятно, была связана с тем, что мы просто прожили все то время, которое провели в другом измерении, — сказал Малфой своим быстрым, нервным тоном, натягивая рубашку. — Три недели мы бодрствовали, тратя уйму умственной и физической энергии, при этом не чувствуя никаких последствий. Скоро мы, должно быть, очень сильно проголодаемся.

На самом деле Гермиона хотела поговорить не об этом.

— Я думаю, что меня, скорее всего, уволят, — сказала она тихим голосом, не поднимая глаз.

Малфой замолчал и больше не проронил ни слова, пока они одевались.

Она мысленно призвала их палочки, и те тут же выкатились из-под книжной полки рядом с дверью, куда они, очевидно, упали.

Они оба наложили на свою одежду разглаживающие и освежающие чары. Как только Гермиона собралась открыть дверь, Малфой снова заговорил:

— Грейнджер… — окликнул он ее довольно напряженным голосом.

Она оторвала руку от двери и повернулась к нему.

Он стоял, глядя на нее несколько секунд, открывая и закрывая рот, как будто постоянно менял свое мнение о том, что хотел сказать.

Наконец, он произнес:

— Твои волосы… — он неловко указал на ее голову. — Ты… наверное, должна что-то с этим сделать.

— О… — она протянула руку и попыталась разгладить их. Ее прическа, похоже, напоминала сейчас гнездо. Она покраснела и попыталась расчесать волосы пальцами.

Пока она все еще пыталась приручить свои непослушные кудри, Малфой открыл дверь и вышел.

Когда она вышла из Отдела истории, его нигде не было видно. Она прошла по коридору в фойе и обнаружила Игнатиуса и еще нескольких ведьм и волшебников, ожидающих ее.

— Мисс Грейнджер, вот Вы где. Мистер Малфой уже дал свои показания. Вы можете пройти в эту комнату, чтобы дать свои.

Гермиона последовала за строгой, похожей на тростник ведьмой и волшебником в один из читальных залов и уселась, чтобы изложить подчищенную версию событий. Это заняло гораздо больше времени, чем она ожидала, сотрудники Международной конфедерации были явно ошеломлены тем, что такое могло произойти.

Когда она вернулась, фойе уже опустело. Малфоя нигде не было.

— Мистеру Малфою пришлось уйти, — сказал Игнатиус, заметив, что она оглядывается в поисках кого-то. — Вы же знаете правила о трехнедельном ограничении посещения. Очевидно, это все еще считается, даже после попадания в измерение, заключенное под защитным куполом.

— Оу, — тихо заметила Гермиона. От этой новости в животе у нее возникло какое-то болезненное ощущение.

Она думала, что…

Ну… она думала, что он хотя бы попрощается.

— Вы все еще хотите завершить свой контракт? — спросил Игнатиус, повернувшись к ней и вглядываясь в ее лицо, изучая. — Конечно, после того, что случилось, я понимаю, что Вы можете не захотеть, но Библиотеке будет очень не хватать Ваших талантов.

— О… конечно, я хотела бы остаться, — сказала Гермиона, заставляя себя улыбнуться. По крайней мере, ее не уволят.

Через несколько дней все встало на свои места. Ей отчаянно хотелось снова читать, как прежде, но…

Она вдруг поняла, что скучает по Малфою. По беседам с ним. По тому, как с ним было интересно и как он мог дискутировать почти на любую тему.

Она уже привыкла к его болтовне.

В библиотеке теперь было так тихо.

Шли дни, а она не слышала от Малфоя ни единого слова. На пальце у нее заметно поблескивало обручальное кольцо.

Через неделю она послала сову, но ответного письма так и не последовало.

Она написала вторую записку и сразу же бросила ее в камин.

Это ничего не значило.

Это и было ничем.

Просто… несчастный случай, который произошел с ними. Ничего больше.

Вероятно, у него было более чем достаточно воспоминаний о ней, чтобы лелеять их всю жизнь или полностью освободиться от своей влюбленности в нее.

Она ведь не была такой ужасной, правда?

Может быть, она и была немного агрессивной во время их секса. И она на самом деле так и не взяла обратно те гадкие слова, которые наговорила ему.

Ужас явно читался в его голосе, когда он узнал, что весь мир знает об их брачной связи. Быть тайно в нее влюбленным вовсе не то же самое, что публично жениться на самой девственной и чопорной особе, с которой он когда-либо был знаком.

Это все было… ничем.

Просто несчастный случай на рабочем месте. Лучше забыть.

Теперь все кончено.

Ей повезло, что у нее осталась работа. Она должна сосредоточиться на этом.

Но Гермиона начала осознавать, что какое-то время выполняла свои обязанности чисто механически, ее мотивация внезапно иссякла. Она все еще справлялась со своей работой довольно умело, в конце концов, она была ответственной ведьмой двадцати шести лет, но ее энтузиазм ощутимо поубавился.

В свободное время, когда она читала, она часто ловила себя на том, что ее мысли блуждают, и понимала, что не может вспомнить ни одной строчки, потому что, в отличие от некоторых раздражающих особ, у нее не было памяти, которая могла бы запечатлеть в ее голове все, просто взглянув на страницу один раз.

Жизнь в библиотеке вдруг стала протекать гораздо медленнее.

Несколько месяцев спустя Игнатиус явился взволнованный, чтобы сообщить ей, что Международная конфедерация наконец-то утвердила нового библиотекаря на краткосрочный контракт. Игнатиус хотел знать, можно ли поместить новоиспеченного сотрудника в комнату Гермионы, учитывая, что Мордред, скорее, была склонна съесть своего соседа по комнате, нежели сосуществовать с ним мирно. Что касается Игнатиуса, то он все-таки был волшебником, приближающимся к своему сто двенадцатому дню рождения.

Гермиона вздохнула и согласилась, надеясь, что, кем бы она ни была, новая библиотекарь была меньшей охотницей до сплетен, чем Парвати и Лаванда в школе. Гермиона не делила комнату ни с кем с тех пор, как покинула Хогвартс, потому что она поняла, что непрерывная болтовня соседей только раздражает и никак не дает ей заснуть по ночам.

Будем надеяться, что новичок окажется суровой, молчаливой женщиной значительно старше Гермионы. Учитывая, как редко кто-то получал разрешение для доступа в библиотеку, она, вероятно, уже работала библиотекарем в другом месте или недавно уволилась с какой-нибудь офисной работы.

По словам Игнатиуса, новый библиотекарь даже был потомком древнего рода. Главный книгохранитель очень надеялся, что библиотека сможет разработать несколько новых оберегов с помощью нового сотрудника. Гермиона просияла при этой мысли, ведь с каждым разом преследовать и усмирять Опаловоглазого антипода становилось все утомительнее.

Гермиона прошла в свою маленькую комнату, перенесла все свои пожитки в один угол и наколдовала кровать у дальней стены. Гермиона не была уверена, нужен ли будет новоприбывшей стол… ну, она и сама могла бы его наколдовать, если бы захотела.

Гермиона отправилась вытирать пыль в библиотеке. Это требовало более хитрого заклинания, чем универсальные очищающие чары, и она, колдуя, совсем потеряла счет времени. Когда она закончила, ее волосы были растрепаны от ветряных чар, которые она использовала, а часы в холле показывали, что новый сотрудник, вероятно, уже прибыл по портключу несколько минут назад.

Она вздохнула. Гермиона хотела немного освежиться перед встречей… но неважно, внешность — это еще не все. Она сомневалась, что кого-то из тех, кто приходит работать в библиотеку, волнует, как выглядят ее волосы. Она без особого энтузиазма пригладила их, поправила юбку и направилась в фойе.

Когда она подошла и огляделась, то с удивлением обнаружила, что библиотекарь еще не пришел. В поле зрения не оказалось ни одной чопорной ведьмы.

Вместо этого перед ней стоял с сумкой в руке мужчина с острыми чертами лица, практически альбинос, слишком высокий и с ненатурально красивыми глазами, которые пристально смотрели на нее, как только она вошла в фойе.

Она растерянно заморгала.

— Ты опять здесь для того, чтобы обновить защиту, Малфой? — спросила она, чувствуя себя преданной и сбитой с толку неожиданной встречей с ним.