– Итак, что ты хотел мне сказать, Quarin?

– Генерал Рейфц, я закончил расшифровку файла номер 4521, полученного ровно десять лет назад, – повисла неловкая пауза, будто докладывающий не хотел продолжать.

– И?

– Вывожу голограмму… – перед генералом принялись танцевать символы. – Эти данные похожи на те, что когда-то отправляла Земля в первых посланиях космосу. Код был сильно повреждён. Мне потребовалось немало времени на то, чтобы восстановить и перезаписать его на новый носитель. К сожалению, некоторые части кода не подлежали восстановлению.

04:10

Просматривая строчку за строчкой, Рейфц медленно бледнел. Перед ним на доли секунды появлялись картины прошлого и так же быстро исчезали. Но это были не его воспоминания. Неожиданно его сознание словно перенесли в другое тело. Рейфц, как сторонний наблюдатель, смотрел на всё глазами другого человека. Незнакомые ему люди ходили по коридорам. Маленькие судовые каюты и бесконечная пустота.

Вдруг перед генералом предстал образ его сына. Статный молодой человек сидел в кресле командира корабля. Вокруг была густая тьма, холодная, словно замёрзшая река. Его лицо распухло, а глаза, налившиеся кровью, не видя, смотрели перед собой. Вены на шее вздулись и посинели. Ужас охватил Рейфца. Он словно осознал, что находится в этой бесконечной темноте совсем не один. Что есть кто-то, кто за ним наблюдает.

Очнувшись, не проронив ни слова, Рейфц встал. Забыв фуражку, он пошёл к выходу. В его руках был планшет с символами, он не мог остановиться и продолжал читать.

– Генерал, что мне делать с этими данными? Сэр?.. – спросил Quarin задержавшегося в дверях Рейфца.

– Когда всё подготовишь и просчитаешь, собери всех для нашего проекта. Начнёте разработку – сообщи мне. Больше ждать нельзя.

Генерал спешно покинул комплекс и, сев в машину, уехал. В пути его не покидало чувство, что он не один, что кто-то рядом, и этот кто-то за ним наблюдает.

Время неизвестно Место неизвестно

Необъятная темнота. Холод, что царил там, наверное, был способен расколоть даже камень. В бесконечном одиночестве пустого пространства пребывала мысль. Голос, что звучал рядом с ней, не был громким. Словно в трансе, он вновь и вновь повторял одни и те же слова. Казалось, что от него идет тепло, как если бы кто-то согревал дыханием холодные руки. Так продолжалось до тех пор, пока темноту не разрядила вспышка света. Где-то вдалеке появился маленький огонёк. И похоже, в необъятном пространстве теперь было две мысли.

– Что тебе надо?

– Посмотри, разве ты не видишь? Уже пора! Хватит ждать и прозябать здесь.

– Нет, не для этого были все старания.

– Как же надоели все эти твои принципы…

Маленький огонек на горизонте стал увеличиваться, разгораясь с новой силой.

– Хватит! Прекрати это.

– Не-а, теперь правила будут мои…

Голоса разлились в темноте, они о чем-то спорили. Когда один из голосов переходил на крик, вспышки света разгорались, освещая тьму, затем мгновенно угасали.

– Вот так-то лучше, – одна из мыслей угасла.

Огонёк вдали потух. Теперь и там было безжизненно и холодно. Мысль приблизилась к источнику огонька, что еще минуту назад горел на горизонте. Теперь от него осталось лишь несколько обломков и пустые безжизненные тела, плавающие в невесомости. Мысль привлек человек, сидящий в кресле, его лицо и тело были изуродованы. Но в страшных мертвых глазах словно ещё брезжил огонёк жизни. Мысль пригляделась и увидела маленькую горячую искорку. Да, ей не показалось, это и правда был огонёк жизни – сознание. Огонёк был похож на тот, что горел тогда на горизонте, только был слабее. Он был совсем маленький и от него исходил страх. Словно он столкнулся с тем, что не был способен понять. Мысль продолжала его разглядывать. Теперь огонёк рассматривал человека в кресле. Он был напротив этого бедолаги. И от этой искры жизни исходил страх. Мысль ощутила его. Яркий вкус эмоции словно вернул ей желание жить. И она решила не упускать его. Огонёк, словно понял что-то, запаниковал и исчез.

Густая тьма расстелилась по бескрайнему пространству. И если бы эта мысль имела форму или тело, то, наверное, она сейчас бы улыбалась, ведь часть её навечно осталась с этим маленьким огоньком.

Прошло два месяца с того момента, как Терранс навещал Крисизи в больнице. Ли стоял у выхода дома и ждал. «Опять задерживается…» – не успел он подумать, как дверь открылась и из дома выпорхнула девушка.

Терри, прости, я, кажется, опять затянула со сборами… Мы ещё успеваем? – спросила она, на бегу поправляя длинные белые волосы.

– Да, машина здесь.

Проскочив мимо Ли, девушка ловко забралась в автомобиль. Терранс с трудом перевел взгляд с её фигуры на солнечный свет, играющий в тени листьев.

– Ну, бука, так мы едем? – высунувшись из дверей машины, нетерпеливо спросила девушка. – Чего стоим-то?

– Конечно, едем! Сама ты… бука.

Терранс сел в такси. Магнитомобиль медленно тронулся, растворившись в дымке дороги.

8:10

Машина мягко остановилась у бульвара Большого дерева. Пассажиры магнитомобиля вышли из неё и направились к входу в Лабораторию-21, что был в ста метрах.

– Вот, я говорила, что успеем. Ещё десять минут до общего сбора. Ну, точно, сегодня ты бука.

– Лиз, я прошу тебя, будь посерьёзнее, хотя бы тут.

– За серьёзность у нас ты отвечаешь, бу-бу-бу.

Интересную картину наблюдали смотрящие на них люди. Ли – молодой человек двадцати восьми лет. Его густые тёмные волосы зачёсаны назад, а серьёзное бледное лицо выдаёт в нем учёного. Карие глаза, так часто скрывающиеся за линзами прямоугольных очков, холодны к окружающим. Он мало улыбается, кажется, что Ли всегда в себе, собран и сосредоточен. На этой картине Терранс – осень. Пасмурная погода, голые и влажные деревья, туман и тишина. А Лиз была тем самым, что могло в корне изменить всю осеннюю неприглядность. Она была солнцем этой картины. Солнечным светом, что разгоняет туман, оставляя его где-то в оврагах. Голые деревья он заставляет переливаться, избавляя от осенней хандры.

Вот как на этой картине выглядела Лиз Окини, девушка среднего роста с длинными белыми волосами. В пасмурные дни Лиз будто светилась, и её яркая улыбка, которую она могла послать любому прохожему, находила ответ в сердце каждого человека. Когда они с Ли были вместе, вечная серьёзность Терранса сменялась нежностью. И только ей он улыбался, только ей он мог подарить своё время, не прося ничего взамен. А Лиз рядом с ним расцветала ещё больше. Наверное, это и есть высшее проявление любви.

Довольно часто они были в разных концах Солнечной системы. Но это делало их встречи ещё более приятными. Лиз в свои двадцать девять не пользовалась имплантами и при этом выглядела удивительно хорошо. Это было непросто, учитывая трудную должность, что она занимала – начальник Управления Биосферы Солнечной системы. В её обязанности входила инспекция и контроль сосуществования всего живого на планетах.

После того, как начался XXIII век, человечеству стало тесно в своей колыбели, и оно осваивало всё, до чего могло дотянуться. Луна и Марс стали первыми. Затем Венера, спутники Юпитера, Сатурна и сами гиганты. Теперь же, в XXV веке, люди жили по всей Солнечной системе. Задача Лиз состояла в том, чтобы колонии и их биосферы сосуществовали и могли развиваться, не мешая друг другу и прогрессу.

На Земле её деятельность принесла большие изменения, и планета стала раем. Так же, как впоследствии случилось и с Марсом. Он медленно стал превращаться в зелёную планету.

Наверное, Лиз, как истинная хозяйка, старалась принести уют и мир в свой дом.

Терранс занимал свою вершину. Он был одним из тех людей, чьи имена увековечивают в учебниках истории примерно так: «Терранс Ли, открывший человечеству путь во вселенную».