– Эй, парень? Тебе плохо? Дыши глубже, – Пир, заметив его состояние, схватил его под руку.

– Знаешь, чего я хочу? – спросил Марк, немного отдышавшись.

– Чего?

– Я хочу найти все что, есть на моих родных и друзей. Фотографии, видео, упоминания. Они ведь теперь далеко. Это же можно сделать?

Куратор несколько секунд обдумывал его вопрос, стараясь не выглядеть растерянным. «Они не далеко», – подумал он, глядя на побелевшее лицо освободившегося заключенного, – «их просто нет!»

– Конечно, можно, – вслух ответил он.

II

Важной частью реабилитационного курса являлось восстановление человека во Всемирной Информационной Сети – ВИС. Марк и куратор вернулись обратно в палату пробуждения, в которой за время их отсутствия, появился большой стеклянный стол с тонкими металлическими ножками, и два мягких стула с высокой спинкой. Они сели друг напротив друга. Марку, как всем остальным, полагался портативный персональный коммуникатор в виде браслета на руку. На запястье крепилась пластина, величиной с ладонь, на которую и надевался ППК. Браслет мог проецировать изображение, а сама проекция служила подобием сенсорного экрана. Пластина играла роль планшета, по которому человек мог водить пальцами, не притрагиваясь к своей коже. ППК заменял людям любой гаджет личного обихода. В ухо вставлялся микроскопический наушник высокой чувствительности с микрофоном и динамиком. Устройство так идеально ложилось в ухе, что практически не ощущалось. Кроме того, его присутствие никак не искажало звуков извне, поэтому девайс можно было носить двадцать четыре часа в сутки.

Данные от посторонних глаз тоже тщательно скрывались. Увидеть проекцию на руке можно было только с помощью специальных линз, которые улавливали индивидуальный спектр транслирования ППК. Все настраивалось индивидуально, поэтому нельзя было увидеть через свои линзы трансляцию с чужого коммуникатора. Марку они понравились больше всего остального после того, как он узнал, что некоторые типы линз способны не только менять цвет глаз, но и иметь ночное видение.

Как только с гаджетами было покончено, ему предстояло окунуться в цифровое пространство современного мира. Здесь не существовало понятия социальных сетей. Всем этим теперь была только ВИС. На территории России действовали собственные серверы рунета с незаурядным названием РуВИС. Сервисы заключались в разных приложениях для ППК и эта часть была Марку хорошо известна, ведь суть их работы родилась как раз в начале его XXI века. Отличие было лишь в том, что аккаунт современного человека в ВИС – это официальный цифровой документ, подтверждающий его личность в государстве, а также открывающий ему возможность пользоваться приложениями в сферах юриспруденции, экономики, культуры и многом другом. С его помощью человек совершал любые покупки, передвигался, развлекался и, конечно же, общался. Жизнь вне системы ВИС была попросту невозможной.

– Знаешь, Пир, раньше я очень много проводил времени в своем телефоне. Буквально вся жизнь у нас была там. Но я и представить не мог, что телефон сделается обязательным условием для существования.

Тот заулыбался, перебирая пальцами по своему коммуникатору:

– Правда? Мне казалось, что примерно в ваше время это все и зародилось?

– Не замечал…

– Если ты не хочешь носить ППК на руке, можешь этого не делать. Просто это удобно. Тебе часто нужно будет идентифицировать себя, всюду его прикладывая. Конечно, можно всегда таскать ID-карты, но это не так практично.

– Теперь вся жизнь буквально, – повторил Марк, словно не слыша своего куратора.

– Сейчас, ты активируешь свой профиль, и все станет проще. Включай коммуникатор и выбирай один из вариантов.

На экране коммуникатора Марку предлагалось три варианта степени защиты, заключающиеся в распознавании владельца. Это было не ново, про себя он отметил, что лучшего решения защиты персональных данных за полтора века так и не нашли. Первым способом было распознавание человека по отпечаткам – никто не сможет пользоваться ППК, пока не пройдет скан одного из своих пальцев. Тут же была оценка защиты этого способа – пять из десяти. Второй способ являл собою распознавание лица и голоса. Он оценивался в семь балов, но внизу высвечивалась справочная информация, предупреждающая, что в случае травмы или другой причины, повлекшей за собой неумышленное изменение внешности, система не сможет идентифицировать владельца. Это был риск. Заключительным третьим вариантом являлся ДНК тест и тембр голоса. Достаточно было только подуть на сенсор и сказать кодовую фразу. Девять из десяти. Немного поразмыслив, Марк выбрал последний.

– Ты не переживай, – куратор похлопал его по плечу, – не нужно будет каждый раз делать это все. Только если ты его снял. Пока он у тебя на руке, ППК будет определять тебя, как владельца по твоим биометрическим данным. Пару минут потребуется для его первичного анализа данных. И пару недель прибор будет проводить твою полную диагностику.

– Зачем пару недель? – искренне удивился Марк.

– Чтобы коммуникатор понимал, какая биометрика у тебя в разных фазах твоей жизни. Когда ты спишь, ешь, бегаешь. Иначе есть риск, что он не распознает тебя. Вот решишь ты пробежаться однажды, у тебя участится сердцебиение, а ППК подумает, что это не ты, ведь у владельца так сердце биться не должно. И он заблокируется вместе с твоим профилем.

– А что мешает ему сделать это в ближайшее время? Ведь он еще не знает… как я бегаю? Я его только надел.

– Сейчас он в режиме диагностики. Пока будешь чаще, чем обычно подтверждать себя способом, который ты выбрал. А как только коммуникатор закончит сбор данных – получишь уведомление.

– Смотрю это умная штука, – Марк еще раз взглянул на запястье, рассматривая браслет.

– Умнее некоторых людей, – Пир рассмеялся, но Марк не разделил его настроения:

– А как эта штука себя поведет, если кто-то против моей воли захочет им воспользоваться, не снимая с моей руки?

– Ну, не скрою, такое случается. Но по статистике редко. Это много мороки: надо как-то обездвижить человека, вырубить, отключить… Знать, что у него на ППК не стоят дополнительные программы защиты, позволяющие исключать работу приложений в неактивной фазе владельца. Например, когда он спит. А отследить преступника очень быстро. Пострадавшему легко доказать, что его коммуникатор был задействован не им, и СР-кейсом пользовались без его ведома.

– Чем-чем пользовались?

– Расскажу сейчас. В общем, пока с этим не парься – твои данные надежно защищены системой.

И тот лишь кивнул. После выхода Марка из анабиоза, работниками реабилитационного центра были подняты архивы по его делу. В период полной оцифровки личных данных населения и переход на цифровую бюрократию фригус-заключенные подверглись этой процедуры не в полной мере. Вся информация о нем уже была в системе, и его идентифицирующий профиль был создан, но для окончательной его работы нужно было заверение самого владельца – электронная подпись.

Пир протянул небольшой планшет, в котором читалась вся информация, собранная на Марка. Он и не думал, что ему придется узнавать себя самого по документам. В профиле было все: важные даты – от рождения до первого официального увольнения, места работы, образование, медицинские показатели и даже некоторые биометрические данные, оставшиеся с того времени. Взгляд Марка привлек пункт «особые критерии», в котором указывалась информация, о его судимости. Описание преступления, степень тяжести. Он совершил тогда непростительную вещь, но на это была причина. Секунда – и он уже прокручивал в голове те сцены. И чтобы не уйти в них с головой, просто перестал вчитываться в текст. Нужно было всего лишь поставить подпись, коснувшись указательным пальцем на специальном маркере планшета. Марк сделал это без особого промедления, и процедура завершилась.

– Мои поздравления! – Пир расплылся в улыбке и широко расставил руки, – Теперь ты официально появился в новом мире. Так что теперь сегодня твой второй день рождения!