— Почему отец говорил, что Мирабо стоит быть осторожным? — спросил Арно.

— Потому что считал, что Шэй придет за шкатулкой Предтеч и убьет Мирабо. Не знаю, почему он был в этом так уверен.

— Отец погиб из-за этого артефакта, — серьезно добавил ассасин, нахмурившись. — Где сейчас эта шкатулка? Разве ее не нашли у отца?

— Не знаю, Арно. Убийство Шарля так и не смогли раскрыть. Беллек, наверное, тебе говорил об этом. Никаких свидетелей не было. Я лишь скажу, Мирабо считал, что это действительно был Шэй. Но в тот год братство не рискнуло расследовать убийство, потому что между нами и орденом тамплиеров шла ожесточенная война. Никому не было дела до этого, и я искренне сочувствую тебе, Арно, что убийца до сих пор не найдет.

Несмотря на то, что прошло уже так много лет, Арно загорелся желанием раскрыть тайну смерти отца и отыскать не только шкатулку Предтеч, но и этого Шэя. Он нисколько не сомневался, что Мирабо был прав. Глава братства во многом оказался прав, и не прислушиваться к его мнению весьма глупо. Просто сейчас потребуется немало усилий, чтобы разворошить прошлое.

— Мастер, сейчас нет никаких важных поручений для меня? — после некоторого молчания спросил Арно, взглянув на Кемара.

— Пока нет. А что такое?

— Я хочу найти этого тамплиера, — серьезно сказал он. — Найти и убить.

========== Глава 2. ==========

1795 год, весна. Италия, Флоренция

В окна особняка прокрались теплые лучи солнца, а легкий ветерок начал поднимать в воздух белоснежные занавески в спальне. Здесь стоял книжный шкаф, заполненный доверху, небольшой туалетный столик из красного дерева, камин из белого камня, а по центру расположилась большая кровать с дорогим бордовым балдахином. В море из пуховых подушек и мягких одеял сладко спала девушка, которая, почувствовав лучи солнца на лице, недовольно что-то заворчала под нос и отвернулась от окна. Просыпаться нисколько не хотелось, особенно от такого хорошего сна, где никто не тревожил и не заставлял идти на очередной скучный прием.

— Signorina*, просыпайтесь! — раздался писклявый голос ее служанки. Она ласково коснулась черных волос, разметавшихся по подушкам, а затем начала трясти хозяйку за плечо. — Просыпайтесь. Донна ди Фьиоре уже распорядилась о том, чтобы подготовить вас к выходу в свет.

— Отлично, — пробормотала проснувшаяся девушка, тотчас сев на постели и устало протирая руками заспанное лицо. Взгляд темно-карих глаз остановился на служанке Диане, которая не переставала улыбаться.

— Вам помочь привести себя в порядок перед завтраком?

— Нет. Я не беспомощная, amica, — улыбнулась она. — Принеси только воды для умывания.

Служанка, молча кивнув, ушла из комнаты, оставляя девушку наедине с собой. Она выскользнула из постели. Белая ночная рубашка сменилась на простое бордовое домашнее платье. Затянув шнуровку потуже, она подошла к туалетному столику и среди украшений в шкатулке нашла старую цепочку с красным крестом. Навязчивые мысли начали закрадываться в голову, заставляя ее замереть в нерешительности на несколько долгих минут. Перед глазами вспыхнуло то самое воспоминание, в котором незнакомый силуэт пропадал в полумраке и больше никогда не возвращался. Девушка дернула головой, понимая, что слишком сильно задумалась и вот-вот опоздает к завтраку.

В столовой на фоне общей роскоши, позолоченных стен и светлого потолка сильно терялся небольшой обеденный стол, за которым сидела полная женщина в возрасте в дорогом, по последнему писку моды платье. Ее волосы были забраны в аккуратную прическу, лицо тщательно напудрено и нарумянено. Взгляд темных глаз, полный то ли презрения, то ли отвращения, блуждал по помещению и резко остановился на появившейся на пороге девушке.

— Адель, ma chérie, сколько можно тебя ждать? — пролепетала хозяйка особняка, завидев дочь, которая не спеша подошла к столу.

Дворецкий отодвинул ей стул, и Адель медленно опустилась на сиденье. Ее крайне раздражало, когда мать переходила с родного итальянского на французский среди предложения, но возражать или возмущаться было бессмысленно. Любую фразу против своего строгого консервативного мнения она воспринимала буквально в штыки. И абсолютно любой спокойный разговор мог превратиться в настоящую перепалку.

Особенно сильно отношения Адель с матерью испортились после смерти дона Ламберти, который почти полностью разорил семью ди Фьиоре. Поэтому донна так отчаянно пыталась сохранить свой титул и земли, при этом пытаясь выдать единственную дочь, Адель, замуж за богатого синьора, который помог бы семье выбраться из бедственного положения.

Но Адель, конечно, по законам любой драмы, не хотела этого. Слишком повышенное внимание противоположного пола и постоянные приемы крайне достали и уже по-настоящему раздражали. Каждый взгляд и комплимент девушка нынче принимала с презрением, полностью игнорируя вечное недовольство матери.

— Извините, madre, — сухо ответила девушка, принимаясь есть овсяную кашу с виноградом.

— Ты сегодня должна показать себя в лучшем свете, mon amour, — заговорила донна, и Адель едва заметно качнула головой. — Я скоро сойду с ума таскать тебя на приемы и искать выгодную партию для тебя.

— Так прекрати это делать, — холодно сказала Адель, прекрасно зная, что за таким ответом последует.

Донна взъелась, ударив дрожащими руками по столу. Графины с водой и вином с бокалами задребезжали. Слуги перепугались, а на лице девушки не дрогнул ни один мускул.

— Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? — гневно закричала женщина. — Я стараюсь устроить тебя! Делаю все, чтобы ты не жила в нищете, в которой нас оставил твой отец…

— Он мне не отец, — строго отчеканила Адель.

— А кто твой отец? Тот, что бросил тебя? Ушел и ни разу больше не появлялся на пороге нашего дома? Ни разу не помог?

— Ты думаешь только о деньгах, мама, — ее взгляд наконец остановился на донне, которая покраснела от злости, даже уши горели. — Как ты не понимаешь, что роскошь и положение в обществе, где все друг другу вылизывают зады, нисколько не волнует меня? Я не хочу жить, как ты. В вечном страхе и под постоянной лживой маской. И ты это прекрасно…

— Ты говоришь глупости, Адель.

— Чтобы спасти наше положение, ты бы могла немного пораскинуть мозгами и продать нашу виллу в Палермо! Избавиться от той развалюхи в Милане и заброшенного особняка в Риме! Позволить мне выучиться до конца и заняться архитектурой! Но нет, ты держишься за эти владения, как ненормальная, думая, что при удачной партии это поможет мне заполучить расположение и одобрение со стороны, — злобно зашипела Адель и точно так же повторила удар по столу. Только теперь в столовой вздрогнули все. — Ты невыносима!

— Адель, я же пытаюсь…

— Прекращай оправдываться, мама. Ты не желаешь мне блага, а хочешь только себе безбедной старости, — она повысила голос больше, чем это было позволено, выдержала паузу, и в тишине столовой можно было расслышать стук стенных часов. Адель вылетела из столовой, громко хлопнув за собой дверьми.

На заднем дворе дома девушка подошла к старому фонтану и обессиленно села на бортик. Журчание воды постепенно успокаивало расшалившиеся нервы. Птицы пели где-то вдалеке, а шелест листвы приятно ласкал слух. День только начался, а она уже успела поругаться с матерью. Это было, поистине, новое достижение. Раньше их обоих хватало примерно до полудня, а сегодня они обе как с цепи сорвались.

Адель перевела дыхание и сняла цепочку с шеи, начиная увлеченно рассматривать красный крест, принадлежавший тамплиерам. Пришлось перечитать немало книг, чтобы узнать о них, но девушка так и не поняла, существует ли до сих пор орден красных рыцарей, и почему отец оставил ей именно этот знак в качестве напоминания о себе. Она тяжело вздохнула, пальцами поглаживая идеально ровную поверхность украшения.

— Почему ты не взял меня с собой, отец? — пробормотала себе под нос Адель, чувствуя, как тоска сгущается в груди и сжимает сердце. Она убрала украшение в карман платья, думая, как пережить еще один мучительный день в компании своей матери.