На следующий день Тарас спозаранку был у Михалыча. "Пугалки" от медведя установил, пасечника успокоил: не переживай сосед, шестой - медведь молодой, резвый, но и "пугалки" надёжные, не полезет он больше на твою новую пасеку. И вообще, границу ему маленько укоротим, чтобы и близко не подходил. Я прослежу.

   - Тарас Валерич, - подскочил Виталик, - ты говорил, что настоящую крысу привезёшь.

   - Говорил, - неохотно подтвердил егерь, - а где твои-то подопытные, ты мне их в прошлый раз так и не показал.

   - Так у меня, как бы, не совсем крысы, вернее совсем... - смутился на мгновение мальчишка, но с готовностью повёл гостя в небольшую пристройку за домом, по видимому, импровизированную лабораторию.

   Освоившись при скудном освещении сарайчика, Тарас узрел довольно интересную самодельную конструкцию - длинный и низкий вольер посередине, укрытый ячеисто стеклянными крышками, с гнездовыми отсеками, большими столовыми, опытным лабиринтом и ещё какими-то площадками с непонятным назначением. По жилой зоне неспешно ползала компания из впечатляюще-упитанных разноцветных лабораторных мышей.

   - Тупеют? - скорее утвердил, чем спросил Тарас. - Жрать друг дружку не начали?

   - Пока нет, - хмыкнул Виталик, - но белая лабиринт уже и ради сыра пройти не может, засыпает на полпути.

   - Не жалко тебе их?

   - А чё? - удивился Виталик. - Это же просто мыши. А где твоя крыса, Тарас Валерич?

   - Убежала, - соврал егерь.

   Не мог же он рассказать мальчишке о том, как мучительно долго, но всё явственнее вырастала перед его глазами чудовищная картина: Катя с затуманенным под гипнозом взглядом, почему-то беременная, и наглая крыса на вытянутых вперёд женских ладонях. Тем более не мог рассказать о том, что впервые применил инъекцию для эвтаназии. И о том, как надолго завис потом, будто приклеенный, над импровизированной полуметровой могилкой у старой сосны, на краю двора. И как в тяжёлом, запечатанном для нормальных мыслей мозгу билась только одна идиотская: "Прости, умная, ничего личного".