Глава первая
Русины – история народа и общины между государствами
Именно эту историю мы и должны кратко обозреть, чтобы понять саму специфику и даже уникальность основного контингента русской епархии – карпатороссов.
Изначально они составляли население Галицко-Болынского княжества, созданного князем Романом Мстиславичем в 1199 году и превращенного в королевство Галиции и Лодомерии в 1254 году, когда его князь Даниил Галицкий принял от Папы Римского Иннокентия IV титул «короля Руси» и основал галицкий королевский дом и династию «королей Руси» или «князей всей земли русской, галицкой и владимирской» (rex Russiae). Население, оставшееся в массе своей православным, и именовало себя «русинами», прилагательным от которого оставался не «русинский» а «руський», или «русский». Но их пограничное положение на стыке больших государств сделало и саму Галичину, как называлась эта земля, и ее обитателей – русинов объектом постоянных военных и дипломатических завоеваний и переделов. В XIV веке в результате почти полувековой войны за нее между Польшей, Венгрией и Литовской Русью земли Галицко-Болынского княжества были поделены, естественно, вместе с населением между этими государствами.
Польское королевство получило часть княжества с городами Галич, Львов, Люблин и южные земли Подолья, а также часть Волыни с Холмом, тогда как Волынь с Владимиром и Луцком и частью Подолья отошли к Великому Княжеству Литовскому.[14]Таким образом, русины оказались разделены между Польшей и Княжеством Литовским, а после их объединения в XVI веке уже целиком оказались под властью католичества и втянуты в орбиту восточноевропейской политики и, не имея собственной государственности, через всю последующую историю оставались ее жертвой. К тому же они были вынуждены видеть себя глазами завоевателей, часто разных, но неизменно пытавшихся их ассимилировать в господствующую культуру того населения, в среду и под власть которого их определила на данный момент их историческая судьба.
В западных справочниках и энциклопедиях они называются «Рутенцами». Американская энциклопедия дает им следующее определение: Ruthenians – «историческое название украинцев, соответствующее украинскому "Русины". Английское слово Ruthenians происходит от латинского Rutheni (ед. число Ruthenus), от которого произошло немецкое "Ruthenen" и похожие слова на других языках. Первоначально так называлось кельтское племя в Южной Галлии». В Средние века им назвали обитателей Киевской Руси по западной средневековой практике давать новым народам, появившимся на горизонте, имена древних исчезнувших племен. Впервые это слово в применении к обитателям Руси встречается в Annates Augustiniani в 1089 году и с того времени веками использовалось на Западе для латинского именования восточных славян, и в особенности украинцев и белоруссов.[15]
Другая энциклопедия определяет их как Галицко-Болынское население, вначале вошедшее в состав Литовской Руси, потом Речи Посполитой, а после раздела Польши (1772) доставшееся Австро-Венгрии, где их культурным центром веками был Львов (Львив или Лемберг).
С конца XVI века это население было постепенно переведено в униатство, то есть православие по обряду и церковным обычаям, но подчиняющееся Риму и исповедующее католичество. Переход этот произошел в две стадии, в результате Брестской унии (1595 года) и Ужгородской унии, которая включала устное соглашение (1646 года), позднее подтвержденное письменными соглашениями (1664 и 1713 годов). Сама эта многоступенчатость свидетельствует о том, что в значительной мере уния была насильственным переводом православного населения под власть католической иерархии.[16]
В результате образовалась Греко-католическая церковь, православная по обряду и языку (церковнославянскому) и ряду специфически православных обычаев (женатое белое духовенство, совершение миропомазания священником и т. д.), католическое по подчинению Риму, богословию и формированию духовенства в католических семинариях. Беками эта Греко-католическая церковь оставалась специфически русинской (карпаторосской церковью). Уже здесь было заложено глубокое противоречие в сознаниях католической иерархии, с одной стороны, массы мирян – с другой; противоречие, проявившееся несколько веков спустя в легком и безболезненном переходе русин-униатов обратно в православие уже в Америке.
Рим считал это сочетание с византийским обрядом православным лишь по форме, но католическим по содержанию, в то время как русины воспринимали его как православное по содержанию, а католическое лишь по форме. Но в силу его своеобразного устройства – предоставляющего приходам жить на низовом уровне своей привычной православной жизнью – оно служило русинам в странах римско-католического большинства (и в Галиции, и в Венгрии) бастионом, предохраняющим от ассимиляции в господствующие католические культуры. В католических странах это русинское население в силу своей религиозной якобы второсортности было отодвинуто в низший малообразованный класс мелких фермеров и зависимого крестьянства. В этом качестве в Польше его эксплуатировала польская католическая шляхта, в Австро-Венгрии – средний класс, в который оно не могло попасть из-за отсутствия должного образования, а входя в него, неизбежно ассимилировалось уже в венгерской культуре.[17]
Эта превратность их исторического существования отразилась во множестве имен, которые они носили: «галичане», «карпатороссы», «рутенцы», «лемке», – имен, свидетельствующих, что на их собственное самосознание «русин» накладывалось и географическое положение, и то, кем и как их видели те государственные образования и народности, под власть которых их ставила сама пограничность их исторической судьбы.
Что сохраняло их идентичность, так это православие, а точнее даже, православный обряд на церковнославянском языке, внутри которого береглась историческая память даже тогда, когда этот обряд был включен внутрь католичества в институте униатства, как бы специально для них изобретенного.
Русины в Ливонской Руси[18]
Само имя «Русины» указывает на древнее формирование такого самоопределения, сохранившегося до наших дней. По мнению академика А. А. Шахматова, древние славяне зародились на склонах Карпатских гор.[19] В XV, XVI веках жители Львова, Киева или Чернигова еще не знали никакой «Украины». Само это слово появляется именно в лексиконе Польши для обозначения «окраины». Но Западная и Юго-Западная Русь себя окраиной не считали. Наоборот, они долго оставались центром, в котором продолжала свободно жить и развиваться православная культура. Это сознание своей центральности в русской истории укоренилось настолько, что в конце XVII века, уже после века унии, православный игумен Киево-Михайловского монастыря Феодосий Сафонович написал обзор русской истории, начав от Ноя[20], но так и не добравшись до Москвы. Эта русская история, ограничивающаяся пределами «киевского центра и государства русско-литовского», была столь популярна, что, войдя в Синопсис Иннокентия Гизеля, выдержала 25 изданий в течение двух веков, «вплоть до последнего – в 1861 году».[21]
Возможно, что именно в Западной Руси и началась проповедь Евангелия. Как пишет о. Владимир Зелинский: «…по преданиям, западная часть нынешней Волыни уже с конца IX века входила в епархию равноапостольного Мефодия (умер 885 г.), простиравшуюся от Моравии до волынских рек Буга и Стыри».[22] Галицкая Русь помнила, что именно она дала Москве ее первого митрополита из русских – св. Петра. После 1241 года, когда после трех сокрушительных поражений коалиции русских князей Русь как независимое государство перестала существовать, сохранились неразгромленными западнорусские княжества. Галицкий князь Даниил в надежде получить поддержку Европы против монголов принимает в 1254 году католичество.[23] Но большинство населения остается православным. Однако не от Европы и католичества приходит поддержка против Орды, а от одного из языческих литовских племен.