Литмир - Электронная Библиотека

Во мне всколыхнулось некое узнавание. Где-то я его видел. Где? При каких обстоятельствах? Не помню. Высокий рост, грязная клочковатая борода, хищный взгляд и впалые от голода щеки…

– Не узнаешь? – Мужик оскалился ртом с выбитыми зубами.

И я вспомнил. В то время его зубы были на месте, мышцы бугрились, и не тощим дылдой он тогда выглядел, а огромным могучим богатырем. Точнее, разбойником. Богатырь – слово не для людей такого пошиба, они его принижают и оскорбляют.

Это был Зимун, убегаец, некогда по поручению папы Акима похитивший меня с другими детьми Немира, а затем, устроившийся в школу моряков в имперской столице, рассказавший про Марианну. Жизнь его потрепала. В свое время он ходил бритым, с недососкобленными клочками щетины на квадратном лице и мускулистой массивной шее, в обхвате догонявшей голову. Помню невероятные кулачищи размером с окорок – зажатый в них меч казался игрушечным. Сейчас от прежнего Зимуна осталась сморщенная оболочка.

– Сяпа, отпусти ему рот, это знакомый, неприятности ему нужны не больше чем нам.

Чужая ладонь с моего рта исчезла, но рука осталась в заломе.

Зимун тихо позвал, обернувшись вглубь леса:

– Блаженная, иди сюда, землячка твоего встретили.

Из-за деревьев выступила еще одна фигура. Внешне она походила на живого мертвеца. Невысокое тощее тело словно выкопали из могилы, кожа была грязно-серой, в порезах и ранах, а единственное одеяние составляла детская рубаха не по размеру. Собственно, не рубаха в современном мне понимании, а надеваемый через голову мешок с дырками для рук и шеи. Снизу мятый рваный мешок заканчивался на середине бедер, сверху из него, как цветок чертополоха на стебельке, торчала всклокоченная голова, а узкое лицо с обтянутыми кожей скулами напоминало посмертную маску – неподвижное и белое, как у беляков. Ни одна мышца не дрогнула на лице, пока я вглядывался в него.

«Ее» – это из контекста, и если б не обращение к «землячке», то я не понял бы, кто передо мной – парень или девушка. Просто мешок с костями. Вниз – худющие босые ноги-спички, по бокам – тонкие руки-плети. Никаких свидетельств пола. Длинные нечесаные волосы неопределенного темного цвета – не показатель, у меня во время путешествий почти такие же отрастали.

Я уверен, что никогда не видел эту девушку. И в то же время что-то в лице…

Если убрать темные круги под глазами…

Представить щеки налитыми и румяными… Лицо – задорно улыбающимся…

Сам собой всплыл жест, которым в свое время ее рука привычно забрасывала обрезанные по плечи волосы за уши.

Как током пронило. Я видел ее в похожем балахончике – девичьем, кружавчато-расписном, в глаза сразу бросались плотные загорелые ноги с округлыми широкими бедрами, блестели гладкие овалы икр, по любому поводу энергично взвивались вверх пухлые руки. А грудь и попа были… Даже описывать не надо, достаточно сказать, что в то время они были.

– Елка?!

Это была она – изменившаяся почти неузнаваемо, намного больше чем Зимун.

Елка провела по мне пустым взглядом, но внутри него что-то щелкнуло, и с тем же бесстрастным неподвижным лицом она рванулась ко мне, упала в ноги и прижалась всем телом, обхватив за колени.

Зимун оттащил ее от меня за волосы и оттолкнул в сторону:

– Признала.

Я не мог поверить. Елка. Неуемная пухлая веселушка. В отличие от старших сестер-двойняшек ее распирало изнутри только в нужных местах, но распирало так, что даже подростком она привлекала мужские взгляды.

Сейчас Елка выросла и повзрослела. Неужели возможно так измениться? Она выглядела едва ли не вдвое старше Любомиры и Любославы, какими я их помнил и которых сейчас годами немного обгоняла.

– Вы что с ней сделали?! – всшипел я.

Даже с заломленной рукой я попытался достать до меча.

Острая боль вернула меня в прежнее положение – чуть согнутое в приниженном поклоне.

– Мы?! – Зимун обернулся к Елке: – Покажи.

Она молча задрала на себе рубаху – до самого верху, до шеи.

Нижнего белья на ней не было, все тело покрывали шрамы и синяки, но взгляд замер на одном месте. На груди. Нет. На том, что грудью было раньше. Вместо двух задорных мячиков, размерами еще в пору взросления сравнимых если нес арбузами, то с дынями точно, зияли похожие на ожоги шрамы. Грудей не было.

Амазонки отрезали себе груди, чтобы не мешали стрелять из лука. Из всех собравшихся луки были у Зимуна и еще одного, третий держал в руках копье, а чем вооружен заломивший мне руку, я пока не знал. В любом случае, амазонок здесь не было, как и их обычаев. У Елки оружия не было вообще. У нее не было ничего. Теперь – даже грудей.

Она опустила рубашку.

– Это ей один из надзорных пап удружил.

После страны башен не сразу вспомнилось, что здесь так называли священников местной религии имени Санта-Клауса.

– Урод, – продолжил Зимун. – Бежал из Зырянки – украл девчонку, а когда мы его встретили, он сильно проголодался и жарил себе на костре «мяско».

Мне очень захотелось оказаться в то время в том месте.

– Вы его убили?

– Не сразу. Блаженная отмщена, не сомневайся.

Я глядел на Елку. Ее лицо ничего не выражало, во взгляде царила абсолютная пустота.

– Елка! – позвал я.

Она не отреагировала.

– Удивляюсь, что тебя признала – сказал Зимун. – Вообще не говорит. И соображает не очень. Если вообще что-то соображает.

– Давно она с вами?

– Месяца три. Мы даже не знали, что ее Елкой зовут, у нас она была просто Блаженной. Тихая, покладистая, но иногда так смотрит, что дрожь берет и придушить хочется, чтобы она не придушила. Кто знает, что у нее в этот момент в голове творится?

Три месяца. А ссадины и синяки – свежие. У меня в груди вновь заклокотало.

– Аркана ты, должно быть, помнишь, – ничего не замечая, тихо продолжал Зимун, – он со мной в гостинице был, когда я тебе коня продал, а это, – Зимун мотнул бородой на копьеносца и того, что держал меня, – Корж и Сяпа. Трудно стало жить в последнее время, никуда не прибиться, и с пропитанием беда настала. – Он потянул носом. Запах жареного мяса долетал и сюда. – У вас неплохо пахнет. Поделитесь со старыми приятелями?

Мы, оказывается, приятели. В прошлый раз Зимун отрекомендовался хотя бы старым знакомым. Впрочем, учитывая, что меня держали в болевом захвате, вопрос был риторический, поделиться придется в любом случае, мое мнение роли не играло.

Звуков рубки леса долго не раздавалось, и Ева это заметила. От костра донеслось:

– Чапа! Хочешь неприятностей?

Ее голос был жесткий, но однозначно девичий. Аркан переглянулся с Коржем и Зимуном:

– Опа, а приятель нашего приятеля, оказывается – баба. Она командует, а он прыгает козликом. Из Каинова племени, что ли?

Ответа никто не ждал, Аркан первым шагнул из леса к костру, Корж и Зимун двинулись следом. Сяпа, не прерывая залома, потихоньку повел меня за ними.

– Она крестоносец, – громко выдал я, наконец, главное.

Мне казалось, что этим все сказано.

Аркан на ходу осклабился:

– Баба крестоносцев? Славненько, таких у меня еще не было. Чудесный денек. И лошадь, и баба, и ужин на костре… Нас будто ждали.

– А с этим что делать? – прошипело у меня над ухом.

– Она не баба крестоносцев, а баба-крестоносец! – выкрикнул я вслед. – Она вас в порошок сотрет!

По-моему, спевшаяся компашка убегайцев с крестоносцами напрямую не сталкивалась. Но действие мои слова возымели. Корж взял копье наперевес, Аркан снял с плеча лук и наложил стрелу, Зимун вынул из ножен меч. Корж зашел по дуге слева, Аркан – справа. Походка из беспечно-вальяжной стала осторожной, как при охоте на опасную дичь.

– Отпусти меня, – тихо сказал я Сяпе, шаг за шагом толкавшему меня к месту будущего побоища, – я на вашей стороне. Все вместе мы справимся.

– На моей стороне только я, – хмыкнул Сяпа. – А ты не видел Аркана и Зимуна в бою.

– Елка, бе!..

Так и не выкрикнутое «ги» осталось во рту, мощно зажатом ладонью.

11
{"b":"710975","o":1}