— Вот уж спасибо! Всегда приятно, когда в тебя верят!

Мы переглядываемся, красноречиво улыбаясь на общий юмор, и Макс, только припарковав машину, сразу отстегивается и крепко сжимает меня в своих руках. Я охаю, потому что столько внезапной тактильности от этого мужчины — нонсенс.

— Ты не заболел? — ласково треплю его макушку, и вдыхаю запах табака и свежести от его куртки.

— Ага. Заразила меня своей ванильной хренью — чуть было не ответил пошлость вроде «тобой»!

Мы смеемся, снова понимая друг друга на каких-то отличных ото всех частотах, и Макс отстегивает мой ремень, намекая, что пора идти. Мы за руки входим в ресторан — снова не в совсем подходящей одежде, и снова наплевав на это.

— Ела сегодня? — грозно сводит брови мой мужчина, и я испуганно прячусь за меню, — Настя!

— Да ела, ела, — смеюсь, и вся напряженность исчезает из каре-зеленых глаз, — просто хотела посмотреть на твою реакцию.

— Мне не нравится твоя забывчивость.

«А мне — твоя бывшая, но я же молчу».

Ой дура-а…

— Прости, — я поправляю прядь за ухо, и вижу удивление на лице Максима.

— За что?

Ну вот как ему объяснить? За свои глупые мысли и претензии, которые я не могу высказать, но еще сильнее не могу с ними жить? Может, стоит все же сказать хоть что-то?

— Забудь, ладно? Как поменял колеса?

Обычный вопрос, ведь правда? Я бы спросила это, не будь фото Киры с мастерской? Или же оставила без внимание его поездку туда…

— Ты сегодня у меня какая-то странная. Нормально поменял — да и что тут может быть необычного? Стандартная процедура, ничего особенного.

Я вижу, что хорошее настроение у Максима уже подпортилось, и мы какое-то время едим вкусное мясо, запивая вином. Довольно быстро пустеют два моих бокала — и Максим с удивлением просит у официанта еще один, посмеиваясь надо мной.

— По какому поводу накидываемся?

— Просто вкусно очень. А еще что было интересного сегодня?

Максим откладывает вилку, и смотрит на меня, укладывая руки перед собой. Мне разом становится неловко, но вино делает свое дело — и я не отвожу взгляд.

— Интересного… Где? На работе, так ты итак в курсе обо всем. В автомастерской? Абсолютно ничего, что стоило бы твоего внимания. А теперь мы тут, с тобой, и…

— То есть встреча с Кирой — это не то, о чем мне следовало бы знать? — перебиваю я прежде, чем вообще успеваю сообразить, что только что выпрыгнуло наружу.

Господи. Я зажимаю рот ладонью, тогда как Макс поднимает брови, и смыкает губы — словно теперь он боится ляпнуть в моб сторону лишнего.

— Откуда ты знаешь, что Кира была там?

Его сухой вопрос должен насторожить, остановить, образумить меня. Но уже слишком поздно — я достаю телефон, и молча показываю фото в профиле.

— Ты подписана на мою бывшую? Блять, нахуя?

Действительно, хороший вопрос. Может, чтобы видеть, как классно вы вдвоем проводите время?!

— Вообще, это она на меня подписалась. Вот у нее и спросишь, зачем, а я просто приняла ее запрос, как от знакомой.

Глаза Максима сужаются, глядя на меня оценивающе, с недоверием. Мне больно оттого, что он не пытается ничего объяснить, а просто молча забивает крышку гроба на моей вине вот в таких вот допросах.

— Хорошо. Я поговорю с ней, и она больше не станет тебя беспокоить. Ты поела?

Я киваю, понимая, что больше и кусок в горло не полезет. Обидные слезы подступают к горлу, но я молчу, глядя в стол, пока Макс расплачивается по счету. А затем просто подчиняюсь его руке, когда он подает ее мне и выводит на улице.

— Ни на такой вечер я рассчитывал, — сквозь зубы произносит он, подкуривая сигарету.

Я молча смотрю на его горло, когда он выдыхает дым, и не знаю, что сказать в ответ. Мне не следовало говорить с ним вот так, я знаю. Но просто не сдержалась, не смогла… И легче мне после «разговора» не стало.

— Я все испортила, — тихо произношу в пустоту, не рассчитывая на ответы.

— Да. — Просто произносит Макс, и я еще сильнее опускаю взгляд, — в моей голове это был наш идеальный крутой ужин с обсуждением всего что угодно, не касающегося негативной хуйни. А следом секс на новой кровати, когда бы я наконец трахнул твою попку. Но вместо этого получил целый ворох претензий, хотя, блять, вообще не понимаю, что не так сделал.

— Это не претензии. А вопросы. Я не понимаю, как вы оказались там вместе. И не понимаю, почему ты сам не рассказал об этом, когда я спрашивала. Потому отреагировала так… Плохо. Я не считаю, что ты поступил как-то неправильно, но в моей голове не укладывается, просто никак не может уложиться…

— Насть.

Максим выкидывает сигарету, и одной рукой тянет меня на себя, утыкая носом в грудь. Я, как тонущий, хватаюсь за его куртку, очень стараясь не всхлипывать, ведь его близость — самое мощное оружие.

Потому что я чувствую, что могу этого лишиться. Могу, в любой момент, из-за вот таких вот истерик…

— И я, и Кира последние лет пять переобуваем колеса в этой мастерской. Она расположена удобно, и менять ее только потому, что иногда там бывает моя бывшая — просто смешно. Так что нет ничего удивительного, что мы там пересеклись — кстати, я уже заканчивал, когда она подъехала. Мы не общались, просто поздоровались, и я даже не помню, когда она сделала этот кадр. Наверно, потому, что она постоянно что-то снимает, то себя, то окружающих для «сторис» в своей инсте. Да и мне и похуй, по большому счету, как так вышло.

Я сжимаю ресницы, чувствуя себя маленькой девочкой, которой разжевывают очевидные вещи. Просто теперь до тошноты становится все понятно, и стыдно от своей истерики…

— А тебе я не рассказал об этом, потому что не считаю в своей встрече с Кирой ничего интересного. Для тебя — уж точно. Вот нахрена я должен выделять из своего дня это событие? Оно ничего для меня не значит. Спроси ты меня через неделю — я бы вообще забыл, что мы виделись.

— Правда?

Тяжелый вздох — и мое лицо поднимают за подбородок, хмурясь на мокрые щеки и ресницы.

— Ну вот откуда ты снова тут вылезла, Плакса? Кыш, и верни мне мою умненькую, уверенную в себе Настену — я, блять, весь день за ней скучал.

Моя счастливая улыбка, кажется, готова осветить сейчас половину района. Максим качает головой, и быстро целует меня в губы, так, словно и не хочет, но не в силах удержаться.

— Весь — весь день? — переспрашиваю, радостно шагая рядом с ним к машине.

— Угу.

— Вот прям каждую минутку?

— И всю ночь буду, если не заткнешься.

Его ворчание — и мой смех, пока мы мчим домой по вечернему пригороду. Мне так хорошо, так легко и спокойно — что я не сразу понимаю, что это еще не все.

— А я могу спросить прямо еще о нескольких вещах, чтобы потом не было… Вот такого.

— Можешь, можешь, — морщит лицо Максим, и подъезжает почти вплотную к моим воротам. — Только давай уже дома.

Мы быстро отпускаем Ксению, и я заглядываю к спящей Марусе, убедиться, что все хорошо. Дочка спит в любимой позе на животе, а ее одеяло комком под нею, и это — моя картина спокойствия и гарантии, что здесь все в порядке.

Максима я нахожу в своей спальне, удобно расположившего на нашей кровати — и сажусь на край рядом, любуясь его расслабленной позой.

Может, ну его, разговор этот?

— А ты сможешь задавать свои вопросы с пробкой в попочке? — мурлычет Максим, как будто тоже любуясь мною из-под полуопущенных ресниц.

— Маньяк! — смеюсь я, и усаживаюсь удобнее, напоминая себе, что с ним всегда лучше прямо. — Думаю, тогда нам точно будет не до разговоров.

— Ох, ну ладно, давай. Я слушаю.

Мой план был сперва просто достать телефон, и спросить про следующую фотку — мол, когда она была сделана, и убедиться, что дата публикации и его дата не совпадают. Но неожиданно мои слова звучат совсем про другое — и я ругаюсь на свои подозрения, которые никак не могут развеяться.

— А… Как ты относишься к изменам?

Настена