Удар по затылку был такой силы, что мои глаза едва не вылетели наружу, чтобы запрыгать по белым камням дворика. Я едва не потерял сознание, но вовремя остановился – всё-таки сейчас ничего терять нельзя. Пришлось просто нырять за глазами и возвращать их на место.

Это был идеально выполненный Шлепок Пьяной Лягушки. Я узнал этот удар. Он направлен на ошеломление противника, на введение его в состояние прострации. В прошлую свою бытность я бы ни за что не допустил такого удара, но сейчас…

– Мне повторить слова или удар? Ты слышишь меня, никчемный мусор? – раздался спокойный голос Ясен Ху.

– Нет, брат Ясен, не надо повторять. Прошу прощения и обещаю впредь ловить каждое твоё слово, – я постарался ударить кулаком по ладони, как это делал недавно старший ученик.

В прошлую свою бытность я умел смирять боль, умел загонять её на краешек сознания так глубоко, что она не доставляла мне проблем. Но это было давно и сейчас казалось уже неправдой…

– Вот и хорошо, – кивнул старший ученик и пошел к своей двери.

Он даже не посмотрел на меня, но я отчетливо видел, как шевельнулось его правое ухо. Ясен Ху слушал – пойду ли я за ним?

Я пошел. Шмыгнул носом, чтобы снять болевые ощущения от Шлепка Пьяной Лягушки, и пошел. За дверью оказалась монашеская келья – я видел гробы просторнее. Узкий пенал, куда через маленькое окошко под потолком заглядывала луна, был оснащен двумя циновками с деревянными подушками. На стене висел цзянь – длинный прямой меч. Всё. Больше в комнате ничего не было.

Я с тоской вспомнил о квартирах Небоскреба Весёлого Раздолья. Вот там удобства, там были гейши с низкой социальной ответственностью, а тут… Тут грозные монахи, суровая выучка и беспросветная жизнь под тремя добрыми словами.

Вера. Надежда. Любовь.

Ясен Ху тут же завалился спать. Он растянулся на циновке и блаженно закрыл глаза.

– А разве ты не будешь отжиматься и приседать, брат Ясен? – спросил я, застыв в дверях.

– Я похож на дурака? – вопросом на вопрос ответил старший ученик. – Ложись в ногах и почесывай мне пятки. Я так лучше засыпаю. А завтра… – он зевнул. – А завтра ты расскажешь, что я не спал всю ночь и в два раза превысил почетное наказание, назначенное нашим мудрым настоятелем. И если какой-нибудь никчемный мусор откроет рот, чтобы оклеветать ильгопина – он попрощается сначала со своими зубами, потом с ушами, потом…

– Я понял, – перебил я перечисление своих возможно потерянных органов. – Ложусь и почесываю.

Я улегся возле ног старшего ученика и начал потихоньку выпытывать у него нужные мне знания, почесывая вытянутой из циновки соломинкой заскорузлые пятки:

– Скажи, брат Ясен, а как тут у вас всё устроено? Настоятель упоминал, что самые сильные бойцы монастыря Чаокинь становились Низшими Богами?

– Бей Тень сказал правду. Трое наших монахов достигли полного просветления и перешли на уровень Богов. У нас всё устроено просто – культивируешь своё тело, познаешь новые удары, развиваешь разум. Всего у нас семь уровней учеников: ханин, дулин, сэтин, нэтин, тасотин, есотин, ильгопин. Различаются уровни по цветам кимоно: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Цвет кимоно означает место, занимаемое в монастырской иерархии…

– Брат Ясен, получается, что ты находишься на верхней ступени? То есть фиолетовый самый высший уровень?

– А ты вовсе не так глуп, как об этом рассказывает твоё лицо, – послышалось с циновки. – Да, это так. Я и ещё четверо братьев являемся старшими ильгопинами. Дальше идут подмастерья-едолины – они носят кимоно медного цвета, потом мастера-ахопины – у них серебряный цвет кимоно. А наш настоятель-елин носит золотое. Это говорит о том, что он в любой момент может перейти в клан Низших Богов.

– А почему не переходит?

– Потому что он выбрал свой путь. И путь этот – наставление нас, глупых птенцов крикливой сойки, на путь истинных боевых искусств.

– О, ты так говоришь, что у меня мурашки по коже бегают взад и вперед…

Ступня тут же отодвинулась от меня.

– А это точно мурашки, а не блохи? Я не люблю этих мерзких созданий и отправлю тебя спать во двор…

– Нет-нет, что ты, – спохватился я. – Это было сказано для восхищения твоими познаниями и вашей иерархией. Надо же, всего семь ступеней и можно стать подмастерьем-едолином.

Грязная ступня вернулась на место, намекая, что я могу продолжить своё унизительное занятие. Я почувствовал, как в груди разгорается пламя. И снова у меня получилось смирить его.

Не время сейчас показывать свои навыки. Я же реинкарнация мстительного духа. Я же шпион и должен сначала всё вызнать, а потом уже начать действовать. Заодно и тело потренировать не мешает, а то вообще настолько слабое, что любой Бог меня мизинцем перешибет.

– Как же ты глуп, никчемный мусор. Нет, семь цветных ступеней преодолеть может не каждый. И делятся они на два уровня каждая – на уровень культивации и уровень просветления. Сначала из ученика, как из глины, умелый мастер делает кувшин, а после заливает туда нужные знания. Чеши-чеши, чего замер?

Я спохватился и начал начесывать пятки.

– Скажи ещё, брат Ясен, а может ли обычный слуга стать учеником? Хотя бы в красном кимоно? Ханином?

– Может. Если покажет, что у него есть энергия Ци, то может. Но тебе это не светит, никчемный мусор, настоятель сказал, что в тебе нет ни капли энергии. А сейчас закрой рот и продолжай чесать пятки. Не сильно чеши – я хочу поспать перед восходом солнца.

Пришлось заткнуться. Что же, в принципе, я всё узнал. Можно было попытаться уйти и скрыться, но вряд ли Ясен Ху отпустит меня просто так. Жизни мне тут не будет, а чесать каждую ночь пятки… не об этом я мечтал. Да и Низшие Боги сами не умрут, без моей-то помощи.

Я взглянул на окно. Мелкое, только кошка пролезет… Или худощавый юноша, каким сейчас был я?

Но если я полезу, то меня услышит Ясен Ху. Вряд ли я отделаюсь Шлепком Пьяной Лягушки. Скорее всего, мне пересчитают ребра, а те, которые посчитают ненужными, могут поломать. Не для того, чтобы я мог сам себе доставить удовольствие, а просто по прихоти.

Мне ничего другого не оставалось, кроме как убить старшего ученика. Руками я это сделать не смогу – он явно обладал знаниями техники Железной Рубашки. Но вот меч цзянь…

Я аккуратно встал, еле слышно обошел похрапывающего Ясен Ху и потянул за рукоять меча. Он вышел бесшумно, как и положено хорошему клинку. Лунный свет отразился на блестящем лезвии, словно меч мне одобрительно улыбнулся.

Всего шаг назад и оказался над спящим Ясен Ху. Я занес меч над беззащитным горлом спящего монаха и…

И я застыл!

Тело отказалось повиноваться!

Я не смог опустить меч!!!

– Не смей бить спящего!!! – прогремело у меня в голове.

Я отшатнулся на два шага, опустил меч, снова поднял и приблизился к спящему. Всего один удар, раньше была всего лишь ошибка. Но вот голос… Неужели это никак не успокоится сознание Евгения-перемещенца?

Дерг вниз!

Ни-че-го!

Запястья застыли, тело одеревенело, дыхание сперло.

Я не смог этого сделать. Где-то на самом краешке сознания раздался смех Херанука Похлебалу.

Ещё три попытки провалились…

Я не могу убить ильгопина!

– Не сметь бить спящего!!!

На этот раз голос прогремел так, что я едва не наложил в штаны от неожиданности. Всё-таки это сознание…

Никак не успокоится и…

И что? Придется делить с ним одно тело на двоих?

Ладно, понятно, что сегодня ничего у меня не выйдет. Придется повиноваться сознанию Евгения. Завтра будет день и будет пища. Сегодня же я почувствовал дикую усталость. Надо немного поспать. Во сне придет отдохновение и получится собраться с мыслями.

Пришлось убирать меч на место и ложиться на циновку у ног Ясен Ху. Сожаление пополам с недоумением наполнило моё сердце. Вскоре мои глаза сомкнулись, и я провалился в темноту без снов.

«Если достал катану – режь»