***

Но один из покупателей Кате запомнился особо.

Она его заметила сразу.

Да его только слепой бы не заметил. Ведь выглядел этот высокий симпатичный парень очень странно. Он вошёл в магазин, пятясь и таща за собой чёрный рюкзак на бельевой верёвке. На нём была, одетая шиворот навыворот, оранжевая ветровка, короткие шорты не по размеру, а на голове – голубая панамка в цветочек. Такие, с кружевцами, носят обычно только бабушки-пенсионерки и ещё дачники. Катя даже привстала из-за кассы, чтобы лучше его рассмотреть. И убедиться, что в руке у него не собака на поводке, вход с которыми сюда строго воспрещён. Но зрение её не обмануло – верёвка была привязана именно к чёрному рюкзаку с болтающимися лямками. Катя даже не нашлась, что сказать этому чудаку. Больше ведь было некому следить здесь за порядком. Кассирша с другой кассы, Маша, сейчас была в торговом зале – на выкладке товаров. Товаровед-консультант Ирина Петровна, которая всегда ошивалась поблизости от касс, куда-то некстати отлучилась. Катя была здесь из персонала одна. Так что странный посетитель, не встретив препон, потащился со своим волочащимся рюкзаком дальше, петляя меж рядов.

Да и что она ему могла сказать? Ни в одной инструкции не сказано, что в магазин запрещено входить в бабушкиных панамках или вывернутых ветровках. И что сумки здесь можно только носить, а не волочить по полу. Так что если ему нравится – пусть себе, главное – чтобы не хулиганил. Но, может, его действия подпадают под пункт про хулиганство? Однако вреда он никому не причинял. Так что Катя, не найдя в его поведении криминала, продолжила обслуживать покупателей. И, с интересом поглядывать в ту сторону, куда ушёл этот чудак – ждала, чем всё это закончится?

Но нашёлся в их магазине человек, который, всё же, решил не давать этому чудаку спуска. Вслед за парнем с рюкзаком хищной птицей устремилась уборщица баба Клава, сердито шуруя позади него шваброй с мокрой тряпкой.

– Ходють тут всякие, бациллы сыплют по полу своими оклунками! – бормотала она.

Баба Клава всегда ощущала себя здесь негласным замдиректора. Кстати, фискаля начальству по доброте душевной обо всём и обо всех. Но парень на неё даже не оглянулся, что-то выбирая на полках. И баба Клава, побурчав, ускакала со своей шваброй за другим подозрительным покупателем – подвыпившим мужичком.

– Щас слямзит бутылку! А я этого не дозволю, – услышала Катя её бормотание. – Плати за неё потом свои кровные! Кровопивец!

Далее Катя отвлеклась – у неё очередь собралась.

Но вот этот чудак подошёл к её кассе. Оказалось, что на его голове уже гнездится круг краковской колбасы, надетой наподобие нимба прямо на панамку. Рюкзак он по-прежнему волочил за собой, прихватив ещё бутылку с кефиром. Катя, как полагается, выбила ему чек, но, не выдержав, хихикнула. Уж очень комично выглядел этот нимб, который он после пиканья терминала вернул на свою бедовую голову. В ответ парень весело подмигнул ей синим глазом и, чинно расплатившись, вышел, волоча следом рюкзак.

Покупатели в магазине проводили его оторопелыми взглядами. Но тут же, похоже, забыли о нём. Мало ли чокнутых? От своих забот не чокнуться бы.

А потом у Кати весь день почему-то было хорошее настроение.

«Интересно, а я бы смогла вот так? – выбивая чеки, думала она. – С рюкзаком на верёвке? По магазину? На голове – колбаса? Люди смотрят и у виска крутят. Ну, уж нет! Я бы не решилась. Может, у него в рюкзаке тяжёлые кирпичи, потому и волок? – Катя фыркнула, на что покупательница ответила возмущённым взглядом, и она вновь сделала лицо серьёзным – ещё нажалуется. – Зачем класть в рюкзак кирпичи? Да и парень выглядит качком, только что вышедшим из тренажёрного зала. Мог бы, наверное, тележку с кирпичами поднять, не то, что такой рюкзак – не охнув, закинуть себе на плечо. Хотя, опять же – зачем ходить в магазин с кирпичами?

А эти синие глаза… Нет, глаза, конечно, красивые. Но как он одет? Всё не по размеру. У кого-то с бельевой верёвки снял и заодно верёвку забрал, что ли? Откуда он тогда сбежал раздетый? В общем, сплошной ребус».

Вечером Катя даже поделилась этой странной историей со своей мамой, Тамарой Львовной – немного отяжелевшей в движениях блондинкой, но всё ещё очень интересной женщиной. Та заявила ей в ответ:

– Он, наверное, сумасшедший. Что за причуды? Колбаса на голове? Про рюкзак я вообще молчу.

– Нет, не похож он на сумасшедшего, мам. Только одет странно. Да ешё навыворот. И эта панамка…

– А я про что? И ведёт себя по-дурацки, да? – хмыкнула Тамара Львовна. – А так – ничего, вполне нормальный. Катюша, конечно же, он сумасшедший! Сейчас таких из психушки, если они не буйные, выпускают. До очередного кризиса.

– Ты думаешь? Жалко, – вздохнула Катя. – Молодой ещё. И симпатичный. Глаза такие синие. На Урганта похож. И, представляешь, он мне подмигнул, когда выходил.

– Ты с этим поосторожнее. Катюша! Глаза, брюнет, – нахмурилась Тамара Львовна. – Пристанет такой сумасшедший – не отвяжешься потом. И если что – у него справка.

– Да ну тебя, мама! – рассердилась Катя. – По-моему, он просто дурачился. Ну, глаза у него… не сумасшедшие.

Ей очень не хотелось верить в мамину версию. На самом деле ей этот чудак даже… понравился.

Глава 4

Подтопленцы

И снится Вере Павловне сон…

То есть, нет, не так – причём тут Чернышевский?

В эту ночь Катеньке приснился удивительный и страшный сон:

Будто плывёт она по бушующему морю на утлой лодчонке без паруса. Штормовой ветер болтает её вверх-вниз, мрачные небесные хляби низвергают ливень, а волны захлёстывают лодку, которая уже переполнена водой и вот-вот пойдёт на дно. Катя ухватилась за борта утлой лодчонки, но усталые руки соскальзывают, а ураганный ветер норовит сбросить её вместе с чёлном в тёмную и мрачную пучину…

И тут, когда лодочка в очередной раз взлетела на высоченный гребень, Катя увидела вдали чудесный остров. Там был штиль, а тучки, сбившись, как стадо белых барашков, лишь украшали небесный свод. С неба светило яркое солнце, зеленели пальмы, цвели яркие цветы, играла музыка, на берег набегали ласковые прозрачные волны, а по пирсу гуляли люди в лёгкой светлой одежде…

Катя протянула к этому чудесному острову руки, но тут ветер подхватил лодку и швырнул её вниз, а пенный мутный вал захлестнул её с головой…

Катя проснулась от собственного крика. На часах было только пять утра, но уснуть она больше не смогла. Приснится же такое! От гигантских волн и собственной беззащитности её до сих пор бросало в дрожь. И – ах, как же прекрасен был тот солнечный остров! И как недоступен…

***

Когда Катя подошла к входу в магазин, расположенному для персонала с тыла здания, на её пути встал охранник Костя, бывший военный.

– Привет, Катюш! – хмуро сказал он. – Сегодня работы не будет! Водопровод ночью прорвало и магазинчик наш затопило.

– Так, может, помочь надо – товар выносить? Воду вычерпывать? – воскликнула Катя, невольно вспомнив свой сон и переполненную лодку.

– Уж вынесли, милая! Грузчики ночью постарались, – отозвался кто-то.

И, обернувшись, Катя увидела сбившуюся в углу двора кучку работников магазина – товароведы, кассиры, уборщица баба Клава. Говорила именно она.

– Только не ведаем – куды и сколько? И кто за эти убытки платить станет? – сварливо заметила она.

– Да что вы, баб Клав, панику разводите! – отозвалась кассирша Маша. – Спишут всё! Только нам-то что теперь делать?

– Вот именно! – расстроенно проговорила товаровед Ирина Петровна. – Сами ж договора подписывали – нам платят только за отработанные часы.

– А то вы не знаете, что делать? – прикуривая, равнодушно буркнул Костя. – К морям езжайте. На юга, – мечтательно проговорил он. – Отдыхать, загорать!

– Ишь! На юга? Какой ты добрый! А денег где на это взять? Мне квартплату пора вносить, – обиделась Ирина Петровна. – Кольке на физкультуру новую форму надо – растёт, балбес, как на дрожжах. Ольге – сапоги на зиму купить. А муж вон алименты уж третий месяц не шлёт.