Я поднимаю глаза, а он свои отводит, словно я его поймала за чем-то непристойным. Печатает. Пока он набирает сообщение, я рассматриваю его руки, плечи, лопатки – все открытые части тела. Он покрыт многочисленными ссадинами и синяками – от осколков при штурме. Пока я кричала, спрятав глаза за ладонями, он с кем-то дрался, оттаскивал меня в сторону, закрывал собой…

Также я вижу раны от своих ногтей – пять полумесяцев, спутать с чем-то другим сложно. Пометила мужика, если можно так выразиться.

«Ярослав, 27, водолей, офицер. В будущем, возможно, экстремальный переговорщик. А пока молодой и дурной – цитата моего шефа».

Я начинаю смеяться над шуткой, он подмигивает мне.

– Неужели тебе не хватило этих переговоров? Ты хочешь ещё?

«Ты ведь жива», – он пожимает плечами и смотрит выжидательно. А я чувствую укол ревности, мне не хочется, чтобы он спасал кого-то ещё. Гашу в себе этот странный, неправильный порыв.

– Часто у вас такое происходит?

Он отрицательно качает головой:

«Нет. Если и происходит, то обычно удаётся договориться быстрее. Эти категорически отказывались сдаваться. Кто с ними только ни общался».

Он пишет грамотно и быстро.

«Катя, как ты себя чувствуешь? Мне сказали, ты не пострадала физически. А морально?»

– Всё в порядке. Держусь. Мне стало намного легче после вчерашнего, когда ты… то есть… Я боялась, что ты прогонишь меня.

Он выглядит удивлённым:

«За что?»

– Я ведь ослушалась. В случившемся есть моя вина.

Он хмурится и резко качает головой:

«Ты не виновата в том, что кучка утырков решила разжиться чужим добром. Что они взяли в плен людей. Что посчитали, будто им можно то, что нельзя остальным. Ты ни в чём не виновата. И мне приятно, что ты приехала меня навестить».

После его слов я вдруг начинаю шмыгать носом, хотя приехала с чёткой целью – поддерживать его. А потом он обнимает меня и жалеет.

Он пишет:

«Всё хорошо. Главное, что ты в порядке. Мне приятно видеть тебя в полном здравии».

– Было страшно, да? – спрашиваю.

«Очень», – отвечает боец без лишней бравады.

Некоторое время мы молчим, а потом он показывает планшет с цифрами. Я догадываюсь, что это его номер телефона, и улыбаюсь.

«Мне ужасно скучно, – пишет он. – Если хочешь, то пиши».

Делаю дозвон, и он сохраняет мой номер как «Катерина», без всяких уточняющих пометок.

Приходит врач, по традиции мы тут же прощаемся, и я еду к психологу, с которым на этой неделе встречаюсь каждый день. Родители и слышать ничего не хотят: я должна посещать специалиста, и точка. Впрочем, ничего не имею против.

***

Следующим утром Ярослав приглашает меня на завтрак. Так и пишет в начале седьмого: «Не хочешь со мной позавтракать?»

«В больнице?» – строчу я. Нет, блин, в ресторане! Катя, включай голову!

«Да. Но тебе придётся привезти еду с собой. Я бы мог оставить тебе свой завтрак, но вряд ли ты стала бы это есть. Точнее пить». И ставит смеющийся смайлик. «Сам еле справился».

Спросонья я не сразу понимаю, чего именно ему хочется, но затем до меня доходит:

«Тебе же пока нельзя жевать».

«Да. А тебе можно. Порадуй меня, Катя. Съешь что-нибудь вкусненькое, а я полюбуюсь, как ты жуёшь. Все остальные категорически отказались».

«Тебе точно не будет завидно?»

«Будет ещё как. Поесть я люблю».

«Что бы ты хотел, чтобы я съела, Ярослав?»

Он думает несколько минут – я успеваю помыть голову, нанести лёгкий макияж и придумать, что надену, когда получаю: «Сырники со сметаной или малиновым вареньем, кофе, бутерброд с сыром и ветчиной, омлет с чесноком и помидорами».

«Эй, боец, полегче! Ты перечислил мой дневной рацион».

В ответ снова смеющиеся смайлики. В холодильнике я отыскиваю творог и начинаю готовить заказ, варенье куплю по пути в супермаркете, кофе тоже возьму навынос в кафешке у больницы, чтобы был горяченький.

Сегодня он встречает меня, стоя у окна. Если бы не больничные стены, можно было бы забыть, что он здесь пациент, а не гость: спину держит прямо, руки скрестил на груди. Увидев меня, делает взмах рукой, кивает, приглашая проходить. Он приставил стул к тумбочке, положил салфетки, имитируя столик.

– Привет, Катя! – говорит сквозь зубы, и я замираю как заколдованная. Словно он не поздоровался, а заклинание произнёс магическое. Страшное. Глаза вытаращила, моргаю. Даже в лице теряюсь. А осознав, как он может истолковать подобную реакцию, пытаюсь взять себя в руки. Но поздно! Ярослав поспешно прикрывает лицо ладонью. – Проходи, не стесняйся.

Краска густо заливает моё лицо. Резинки, стягивающие его челюсти, конечно, выглядят не слишком эстетично, но и ничего ужасного в них нет. Зря он стесняется.

– Привет, – улыбаюсь я. – Дело не в шине, я просто… не ожидала услышать твой голос. Он такой… Прости, пожалуйста. Я так внимательно его слушала в магазине, что сейчас, в обычной обстановке, он буквально выбил меня из колеи. Мне казалось, будто… голос остался там, вместе с этим кошмаром.

–-Ты хочешь, чтобы я молчал? – спрашивает, снова прикрываясь ладонью.

А мне хочется подойти и обнять его, но я не решаюсь. Он пригласил меня только на завтрак.

– Нет конечно. Я привыкну, – и поспешно меняю тему: – Ты точно уверен, что хочешь этого? – замираю с пакетом у импровизированного стола. Губы расползаются в широченной улыбке. В голове тут же яркими красками рисуется картинка, как нас застукивает кто-то из его друзей или медперсонала. Поражённо замирает, крутит пальцем у виска.

Мало того, что чуть не угробила мужика, так ещё и травит.

Ярослав кивает. Кажется, он забавляется. Присаживается на кровать, руки снова на груди, торопит жестом. Ну что ж, хозяин – барин.

Достаю тарелку с сырниками, открываю варенье, сметану. Отпиваю глоток кофе. М-м-м, с молоком и сахаром – безумно вкусно.

Его взгляд становится страдальческим, и это очень комично.

– Приятного аппетита, – произносит сквозь зубы. – Писец, как жрать хочется.

– Сейчас кто-то зайдёт и навеки заклеймит меня стервой, – сообщаю я ему, не в состоянии сдержать смеха. На самом деле я очень голодна: не стала перекусывать дома. При нём, правда, кусок в горло не лезет, но пахнет аппетитно.

Он берёт мою вилку, отрезает ребром четверть сырника, щедро макает в варенье и кладёт на тарелку. Я беру столовый прибор и отправляю еду в рот.

– Очень вкусно, – говорю я.

– Запах супер, – в доказательство делает глубокий вдох, блаженно закрывая глаза. Мне остро хочется его вкусно кормить каждый день своей жизни.

Даже головой приходится встряхнуть, чтобы прогнать навязчивую фантазию в виде Ярослава на моей кухне.

– Сама готовила. Я потом тебе сколько угодно нажарю, когда можно будет. Если захочешь.

Он смотрит на меня как-то странно, но кивает продолжать.

Самое идиотское свидание в моей жизни.

Да нет же! Никакое это не свидание! В том, что мы проводим вместе пару часов в день, нет ничего такого. Должно быть, у него есть девушка. Просто она его любит и жалеет, она ни за что не станет с энтузиазмом уплетать при нём твёрдую пищу, зная, что ему такое удовольствие светит не раньше, чем через месяц в лучшем случае.

Когда я убираю со стола, чувствую, что немного злюсь:

–– Если тебе вздумается ещё раз проверить мою совесть на прочность, то в следующий раз ты тоже должен есть. Хоть что-нибудь, хоть белковый коктейль тянуть через соломинку. Я себя, честно говоря, ужасно чувствую.

– Хочешь загладить вину? – перебивает Ярослав. Он очень серьёзен, от его прямого взгляда вдоль позвоночника ползёт колючий холодок. Кажется, кто-то чувствует себя намного лучше и кого-то тянет на приключения. Он смотрит на мою шею, затем ниже – на грудь, резко возвращается к глазам. Такое впечатление, будто он опомнился и остановился. Он моргает. Мне становится ужасно не по себе и в то же время как-то… хорошо.