На пару ведьмы без труда Еремея опять человеком сделали. Он-то Машу, едва увидев, полюбил, ещё в теле поросячьем пребывая. А она, парня разглядев, тоже чувствами прониклась.

Пока у Глафиры жили-были, любовь все крепла. Ерёма урок усвоил крепко-накрепко, напрочь своё «неохота!» забыл, любую работу выполнял играючи. С Машей всё сладилось-наладилось, поехали благословения у родителей просить. Свадебку сыграли и зажили счастливо. Жена-то молодая лишь по работе ведьмой была, дома – супруга любящая и заботливая. Да только муж всегда помнил, что на ведьме женат, не потрафишь чем – и вмиг в болоте жабой окажешься, или козлом на лугу.

…Самолёт летел себе и летел, а Лида читала. Отвлеклась на обед и ужин, подремала немножко, и снова погрузилась в книжку. Она не замечала, как пролетают эти полётные часы, и на соседей внимания не обращала, и словно не видела снующих мимо стюардесс. Только почувствовав, что закладывает уши, Лида с удивлением обнаружила: а они ведь снижаются. Надо же! И настроение уже совсем другое. Нет напряженной печали, испарилась. Пришло лишь нетерпеливое ожидание встречи с любимым местом на планете. Много где бывала Лида, много чего повидала, но нигде так не дышала полной грудью, нигде не ощущала всей кожей такого родного тепла. Вот любила северянка эти тропики, и всё тут!

Посадка, сутолока в аэропорту, дорога к морю тоже пролетели незаметно. Выбранный Лидой отель был совсем новым. Еще с Серёжкой они мечтали в следующий прилёт пожить именно в нём, обнаружив при прогулке строящееся шикарное здание. Уже тогда было видно, как тут красиво и как удачно расположена гостиница. Ожидание не обмануло. Лида успела отметить и шикарный ухоженный парк вокруг, и сказочный вид на море. Да и номер оказался прекрасным, с огромным балконом. На балкон первым делом Лида и вышла. Курила, любуясь закатом, прислушивалась к себе. Безмерного счастья, как раньше, не было, но и сожаления, что она здесь и одна, не возникло. Было просто хорошо. Отпуск почувствовался сразу, нелюбимые сугробы исчезли из памяти. Да и усталость накрыла, после такой-то дороги. Убаюкивающий шорох моря сделал своё доброе дело, навеял крепкий и спокойный сон на широкой удобной кровати.

Утро Лида встретила тоже на балконе. В номере имелись принадлежности для чая-кофе, а что может быть лучше кофе с видом на море и с сигареткой на рассвете в тропиках? Море шуршало, пальмы шелестели, в их мохнатых лапах перекликались какие-то птицы. Прекрасно отдохнув, Лида встала довольно рано, но на завтрак не спешила, любовалась всей этой красотой. Яркий ковёр сада переливался всеми красками, чаша бассейна была какой-то невероятной голубизны. Всё-таки природа здесь щедра до неприличия! Какие краски! Им даже определения не подобрать. И море неподалёку движется, сверкает, переливается, свежий запах перебил даже аромат кофе и табачный дым. И тепло-о-о-о! Плюс тридцать пять воздух, плюс тридцать вода. Неплохо для января?

Когда она отдыхала-то последний раз? Давно. А так только к маме выбиралась, устраивая небольшие каникулы. На речку бегала, в лес, немножко отключалась от привычной суеты. Спать забиралась на сеновал, устраивалась на шуршащем, восхитительно пахнущем ложе, заворачивалась в тёплое лоскутное одеяло, стараясь забыться, уйти от своей не проходящей печали.

Племяшка Катька, рассматривая лоскутки, каждому кусочку историю подбирала. Лида, присмотревшись, тоже домысливала и фантазировала, придя к выводу, что судьба человеческая – она лоскутное одеяло и есть. События, встречи, дни ясные, времена горькие – вот и сшивается разноцветное полотно. У кого-то серенькое, у кого-то парчовое, как повезёт. Лидино одеяло долгие годы сшивалось из весёлых и цветастых кусочков, а сейчас вот маловато красок стало. Но ведь это не так! Вон перед глазами какая красота расстилается. Пора начинать всё это видеть, радоваться тому, что это есть. Сколько раз внушала ей мама, что надо научиться жить, с эмоциями, с чувствами, не огорчать близких своей печалью. Так устроен мир, нет в нём совершенства, но всегда можно найти светлые пятна. Мама права: надо жить, и жить настоящим, жить за себя, жить за Серёжку. Он не любил её хмурую, делал всё, лишь бы Лида улыбалась. А она его подводит, плачет, печалится, не живёт, а существует. И словно услышала: «Молодец, рыжая!»

Муж звал её рыжей, хотя красноватый оттенок волос проявлялся лишь на солнце. А она его величала серым: когда волком, когда зайчиком. Прекрасно сочетались серый и рыжая! Лиде ли обижаться на судьбу, её замужество дало столько женского счастья, что она сама себе порой завидовала. Много ли баб после десятка прожитых вместе лет так любили и горели, как в медовый месяц? Вернуть это нельзя, но это – было, и расшивало одеяло Лидиной судьбы шёлковыми яркими квадратами. И сейчас просто стыдно быть несчастной! Она может себе позволить подобный отдых, у неё есть много всего, и она будет жить по-настоящему.

Лида сощурилась довольной кошкой. Мисочку еды ещё для полного счастья. До встречи с морем надо всё же позавтракать. Решив извлечь из отпуска максимум удовольствия, Лида направилась в ресторан. Стойку с европейской едой она миновала не глядя. Яйца да ветчина с сосисками и дома в достатке. А вот все эти непонятные соусы, супчики, блинчики будем пробовать! И кофе, и тарелка с фруктами. Как же всё тут вкусно! И снова кофе, под сочный ананас, под нежнейшее манго. Под конец Лида все-таки отяжелела, дома-то она лишь кофейком по утрам пробавлялась. Ну, на то он и отпуск.

К счастью, Лида могла себе позволить есть всё, ни о чём не беспокоясь. Крепкая, но довольно стройная, фигурка не менялась с юности. Она не была идеальной, но всё же очень даже ничего. Впрочем, Лида никогда не придавала особого значения внешности, искренне считая, что настоящее обаяние скрыто в чём-то другом. Она не понимала приятельниц, постоянно терзающих себя диетами, подправляющих то нос, то губы, то зад, то перёд. Результат всегда бывал один и тот же: счастье в личной жизни никак не зависело от полноты губ или разреза глаз. Хотя вокруг полно лиц, явно подкорректированных. Отель был не дешёвый, и публика соответствующая.

Что-что, а окружение волновало Лиду меньше всего, она не собиралась ни с кем знакомиться и общаться. Заканчивая свой неспешный завтрак, она лишь мельком огляделась по сторонам. Никто не был ей нужен, она приехала к морю и солнцу. С солнцем с утра уже пообщалась, теперь пора к воде. Сигаретка после кофе (это святое!), и можно двигаться к главной цели своего путешествия – к Сиамскому заливу.

Море не обмануло ожиданий. Бодрящая прохлада – это не для Лидии Ивановны Куприяновой! Тёплая, ласковая, словно шёлковая, вода, расслабляющая и обволакивающая – вот её стихия. Лежа на спине, Лида покачивалась в нежных волнах, глядя в небо, потом перевернулась и долго плавала, до приятного изнеможения. Нет, ну есть же место на планете Земля! Прямо создано для её, Лидиного, удовольствия. Она даже шезлонг облюбовала на солнышке. Так хотелось нагреться впрок, прожариться, как следует! Уж очень она любила высокие градусы и палящее солнце. Под этим солнцем Лида и задремала, выпав на время из действительности. Море что-то ласково шептало, солнце старательно грело, и она чувствовала себя почти счастливой.

…Слёзы закапали на старинную полировку. Ира смотрела на своё несчастное лицо, отражённое в зеркале и спрашивала себя:

– Почему? Почему я? Почему сейчас?

Спрашивала, точно зная – ответа нет и не будет. Она пыталась удержать непокорные слёзы, но тщетно, остановить поток не удавалось. А ведь скоро явится Мишутка, и что она ему скажет? Господи-и-и, как же быть?

Всё-таки кое-как удалось с собой справиться. Ира прошла в ванную, умылась ледяной водой. Скрыть красные глаза и распухший нос не удастся, но хоть чуть-чуть убрать следы горя. Помнится, на кухне был пустырник, до сих пор никому не пригодившийся. Ну да, вот он, коричневый пузырёк, притаился в уголке. Накапав щедрую порцию, Ирина залпом выпила мензурку и вернулась к зеркалу. Подкраситься, что ли, чуток? Как всё скрыть от Мишутки, как сделать так, чтоб не догадался, хотя бы пока. Да ведь поймёт и догадается, он чуткий-пречуткий.