Вообще-то я не любил пропускать уроки, а тем более сбегать, но в этот раз сдался:

– Для дела можно и пропустить, – по-взрослому сказал я ему, мы быстро собрали учебники и тетради, приготовленные к следующему уроку, и выскочили, пока не прозвенел колокольчик на урок и нас не заметили учителя. Многие ученики просто старались не обращать внимания, когда сбегают с уроков, – особенно мальчишки. К этому все привыкли. А вот от глаз соседки Жанны я сбежать незамеченным не смог, она мне вдогонку прокричала:

– Что, сбегаешь? Я всё твоим родителям расскажу.

Но я её не слушал, и мы уже выбежали с другом со школьного двора. Мы с Петькой подошли ко входу в катакомбы и сели на камни перевести дух. Пока мы отдыхали, у меня созрел план, как пугануть Жанну, чтобы больше не доставала, а то сразу – «расскажу родителям, что сбежал». Конечно, мне не хотелось, чтоб мои родители об этом узнали. Я ей покажу! Надо только успеть к последнему уроку в классе подойти и застать соседку. Я сразу приступил к делу, обращаясь к Петьке:

– Давай пальнём, проверим, да надо успеть к последнему уроку и Жанку пугануть, а то она и вправду нажалуется родителям, что мы сбежали, и нам попадёт от них.

Петька тоже побаивался своих – особенно маму, она его часто ругала за пропуски – и одобрительно кивнул:

– А во что будем стрелять, давай в банки?

Банок валялось здесь много. Мы выбрали две железные банки из-под тушёнки и установили их на камни. Отошли на метров пять от наших мишеней. Петька откуда-то из-за пазухи вытащил завёрнутый пистолет и показал его мне. Он был вычищен и с деревянной ручкой, правда, сделал друг её неаккуратно, но держать можно. Петька протянул пистолет мне.

– На, стреляй первым, а я потом, – немного побаиваясь, процедил Петька сквозь зубы, как будто мы кого-то расстреливать будем. Но на самом деле страшно, тем более в первый раз, и я тоже с дрожью в руках взял протянутый мне пистолет, достал патрон и завёл его в барабан:

– Я буду в правую банку стрелять, а ты в другую, – как будто я часто стреляю!

Сняв с предохранителя, взвёл курок и прицелился в банку, потом опустил пистолет вниз, спросил Петьку:

– А куда смотреть – на мушку, да? – поднимая пистолет, начал целиться, глядя на мушку и банку, нажал на курок. Выстрела не было. Я проверил, правильно ли сделал. Барабан с патроном был верно направлен в дуло пистолета, тогда что?

– Наверно, они уже негодные, дай я свой патрон испробую, – как опытный стрелок, определил Петька. Я ему вставил его патрон и направил патрон в барабане против дула, а свой патрон так и оставил в барабане, потом протянул другу пистолет:

– На, стреляй, может, у тебя получится? В любую банку. Он взял у меня пистолет и так же, как и я, прицелился, нажав на курок. У Петьки от выстрела пистолет выпал из рук, а сам грохот, наверно, был слышен в школе, и эхо в катакомбах раздавалось громкое.

– Вот это да! Ты даже не попал в банку, но громко, жаль, что я не взял остальные патроны, а то бы мы проверили все их, здорово получилось, хоть и не попал, в выходной постреляем, да?

Довольные, мы стали собираться и быстро пошли, чтоб успеть к последнему уроку. Особенно радость переполняла Петьку – он впервые выстрелил из нагана. У меня хоть и не получилось, но я был рад за друга. У меня есть ещё патроны, и мы постреляем, может, они не подведут. Мы подходили к школе. Звонка с урока ещё не было, мы спрятались в кустах, чтобы нас не увидели из окон, и я попросил Петьку:

– Ты мне дай пистолет, смотри за коридором и скажешь мне, когда будет выходить Жанка, а я спрячусь за дверь и буду ждать твоего сигнала, как только будет выходить, ты мне махни рукой, и я её пугану пистолетом, хотя он и не стреляет, а жаль.

Я взял пистолет, посмотрел по сторонам, чтоб никого не было, и, как заправский стрелок, крутанул барабан.

От звонка колокольчика я вздрогнул, стоя за дверью школы, и стал ждать сигнала своего друга. Его в кустах не было видно, да и я стоял незаметный, тем более если откроется дверь. Дверь так распахнулась, что чуть меня не сбила – это наши ученики так уйти торопились из школы домой или в катакомбы. Я всё стоял и выжидал. Все выбегали, спешили, особенно пацаны, которые, как всегда, старались уйти или сбежать первыми. Девчонки наоборот – не торопились. Кто-то оставался в классах мыть полы, убирать.

Ждать пришлось долго, все почти разошлись из школы, оставались те, кто занимался уборкой, и Жанна в их числе. Со своей напарницей она заканчивала уборку класса. Петька вышел из-за кустов и, приблизившись ко мне, сказал:

– Идёт с подругой.

Я поднял пистолет вверх и, как только дверь открылась, нажал на курок. Больше я ничего не слышал, кроме выстрела и визга убегающих девчонок, которые что-то орали. Их понять можно, а вот я ничего не понимал – как так? Ведь он не должен был выстрелить! Петька сбежал сразу, а мне было не по себе, когда рядом оказался директор, который взял меня за руку и повёл в класс:

– Садись за парту и рассказывай, что произошло.

Я плохо соображал, что-то невнятно рассказывал, как нашёл пистолет, поменял его. Постепенно пришёл в себя и подробно объяснил, что случилось. Вызвали мою маму – она была в шоке, потом появился милиционер, который описал мои подвиги в красках и перед собравшимися сделал для меня заключение:

– В колонию мы тебя отправлять не будем, а вот с директором поговорили и решили тебя исключить из школы до конца года, так что ты отделался лёгким испугом. Будешь набираться ума дома под руководством уже своих родителей, которые тебя станут перевоспитывать.

Мне уже было всё равно, что он говорил. Больше всего мне было стыдно и обидно за маму, которая сидела и выслушивала директора, милиционера, но ничего не могла сказать в мою защиту. Так и остался я на второй год из-за поведения.

Ох уж этот пистолет! И зачем я его нашёл!

Для меня 1957 год оказался самым несчастливым в жизни. Были, конечно, и другие моменты, когда меня постигала беда, но я никак не мог смириться с тем, что я потерял лишний год во втором классе из-за своей дурости, и мне во втором классе было скучно – особенно без друга Петьки. Его моя неудача обошла стороной, когда он вовремя сбежал от меня с испуга, но я его не сдал, как будто его в тот злосчастный день не было рядом. Я учился так же хорошо, что успокаивало маму, и ни в какие приключения старался не влезать. Меня родители даже после окончания второго класса, летом, несколько раз брали на море, и я там им показывал, как умею плавать. Не забыл, а даже лучше у меня стало получаться вразмашку, просто родителям хотелось похвастаться, что я умею неплохо плавать.

Во втором классе я подружился с Васькой. У меня уже до школы был друг Васька, когда мы жили около моря. Этот тоже был чем-то похож на него, только ростом меньше и пошустрее. И мы сдружились втроём и вместе всегда ходили в колхозный сад воровать яблоки, хотя сторож знал, что мы много не возьмём, и не обращал внимания на нас, когда мы за пазуху накладывали яблоки. В нашем саду, да почти у всех жителей колхоза, росли свои яблоки, но почему-то в колхозном саду они были вкуснее, и нас тянуло туда.

Однажды мы втроём решили нарвать яблок в саду, чтобы сходить в город и сыграть в футбол с городскими ребятами. Мы часто запасались яблоками, если куда-нибудь отправлялись далеко, а тут шли играть в футбол. Мы несколько раз уже ходили и каждый раз выигрывали – и всегда возвращались домой с синяками и в разорванных майках, но гордые, что городские не могут у нас выиграть. Впрочем, им тоже сильно доставалось от нас. На этот раз мы решили набрать яблок, чтобы поесть и отбиваться ими от городских.

С друзьями вошли в сад; ограды там не имелось, да и сам сторож часто отсутствовал, так как спал или был пьян, поэтому мы всегда беспрепятственно проходили в колхозный сад. И в этот раз мы спокойно прошли, но ребятам я сказал:

– Давайте лучше попросим у сторожа яблоки и объясним, для чего они нам нужны.