Томас на секунду замялся.

— Если мы победим, то сможем открыть свою студию здесь, в Денвере. Представь, как будет здорово: мы станем обучать других людей разным направлениям. Ничего серьёзного, конечно, но ты сможешь вернуться в балет, только любительский. Лучше, чем ничего, ведь так?

Ньют потупился и почесал шею.

— А вдруг… вдруг мы опозоримся там?

Томас только широко улыбнулся в ответ, а затем на радостях полез обниматься, несмотря на попытки Ньюта отстраниться, повалил на спину и принялся целовать, куда только дотянется: в щёки, в лоб, нос, губы, шея, плечи. Комната наполнилась заливистым смехом; Ньют, почувствовав, как у него начал болеть живот от неудержимого хохота, притянул Томаса к себе и стиснул в объятиях.

— Придурок, — выдохнул он, не до конца успокоившись и тяжело дыша.

— Зато твой придурок, — промычал Томас ему в шею и провёл по ней языком. В следующее мгновение его с силой треснули по спине.

— Кстати, мы на отборочном выступим с нашим дуэтом или ещё что-нибудь придумаем?

— Не-е-е, с нашим дуэтом хочется выступить уже во время конкурса, знаешь, чтобы взорвать зал. — Ньют закатил глаза и хотел было сказать, мол, рано о конкурсе думать, когда они даже заявку не подали, но промолчал.

***

«Ньют, как ты? Как нога?» — писал Минхо, когда Ньют зашёл к Твиттер, едва появилась связь. Он решил ответить позже. Они как раз подъезжали к Чикаго на стареньком «Датсуне» матери Ньюта. У него давно истёк срок страховки, ни у Ньюта, ни у Томаса не было прав, и ехали они, считай, полностью полагаясь на удачу. Вообще, они звали с собой Алби, потому что у него, по крайней мере, права были, но тот спешно отказался, сославшись на занятость.

«Датсун» хоть и кряхтел иногда, как будто вот-вот развалится, бензина жрал мало и довольно бодро бегал по ровным трассам. Пейзажи как-то не привлекали, и часть дороги Ньют проспал; другую часть он сам сидел за рулём, чтобы дать Томасу отдохнуть.

— Плохая это идея, плохая, — причитал Ньют, как только они выехали за пределы Денвера.

— Да не парься, — отзывался Томас. — Если что, давим по газам и слетаем на дно Гранд-Каньона.

Ньют хотел было сказать, что ради этого придётся ехать совсем в другую сторону, но запнулся на полуслове, когда понял смысл реплики Томаса.

— «Тельма и Луиза»? — спросил на всякий случай он.

— Ага. — Томас широко улыбнулся. Зимой он заставил Ньюта посмотреть этот фильм. — Правда, Брэда Питта не хватает, но и мы банк не собираемся грабить.

В какой-то момент, когда Томас заскучал, наушники сдохли, а связь перестала ловить уже как второй час, он лукаво покосился на Ньюта, внимательно следящего за дорогой, и совершенно бесстыдно положил руку тому на бедро. Ньют от неожиданности дёрнул руль, и машина запетляла по пустой дороге.

Томас продолжал держать руку со спокойным, в некоторой степени нахальным выражением лица, а вот Ньют был зол.

— Мог бы подождать, пока мы остановимся, — выплюнул он, но никаких попыток стряхнуть руку не предпринял. — Придурок, как есть придурок…

— Прости, — неискренне сказал Томас и поднял руку чуть выше, дойдя до пряжки ремня. Поиграл с ней пальцами. Спустился чуть ниже, оглаживая самыми кончиками шов у паха. Он заметил, как Ньют с силой вцепился в руль так, что аж костяшки побелели, а глаза как-то странно распахнулись и смотрели в одну точку, не мигая. — Джинсы — это так неудобно, — с наигранной жалостью протянул Томас.

Ньют сглотнул.

— Мне, по-твоему, надо юбки начать носить? — попытался отшутиться он, но с дрожащим голосом это получилось не очень хорошо.

— Не-е. — Томас сильнее надавил пальцами, с удовлетворением отмечая бугорок.

Ньют резко вдарил по тормозам, и «Датсун», кряхтя, отплёвываясь и свистя, остановился. Томас чуть не приложился головой о то место, из которого в случае аварии должна выскочить подушка безопасности. Он одёрнул руку, ойкнув.

— Доконал, — буркнул Ньют и, ловко перебравшись с водительского сидения на колени Томаса, впился в его губы, с силой стиснув его подбородок и вцепившись в тёмные волосы. Он и сам не до конца понимал, что им руководило в тот момент, но тогда он просто хотел отыграться за эту нервотрёпку. Поначалу его охватили мысли по типу «а если бы мы врезались», но они быстро выветрились из головы, оставив лишь желание укусить, грубо дёрнуть за волосы, оставить царапины на щеке и плечах. Сорвать, наконец, эту чёртову одежду.

Сам же Томас с нескрываемыми удовольствием и охотой отвечал на грубые поцелуи, с мазохистским наслаждением получал заслуженные укусы в губы, недовольно щурился на слишком резкий рывок чужих пальцев в волосах. Чёрт возьми, как же он любил так доводить свою родственную душу, чтобы Ньют разом забывал о своём отстранённом и вечно смущённом виде и становился тем, кем являлся сейчас. Как будто Томас переключал рубильник, и у Ньюта сразу включались животные инстинкты.

Звякнула пряжка ремня, соскользнула вниз собачка ширинки. Томас почти не услышал этого. Он нашарил ручку для регулирования сидения, опустил спинку и потянул за собой Ньюта.

~

В Чикаго было ужасно душно даже вечером, когда старенький «Датсун» пересёк черту города и принялся стоять в коротких пробках на пути к тёте Томаса.

Та встретила их радушно и тепло, проводила в гостиную и тут же вытащила из шкафа пару полотенец. Томас тут же устремился в душ, а Ньют вспомнил про сообщение Минхо.

«Хромаю от больших нагрузок, а так… сойдёт. Я только что приехал в Чикаго, на отборочный тур «Ты думаешь, ты умеешь танцевать?», он в два дня проходит. Томми заставил».

«Сам-то как?»

В Лондоне уже должно быть два часа ночи, так что ответа Ньют не ждал раньше завтрашнего утра. Тётя Томаса, Мэри, быстро заварила чай и разогрела приготовленный вчера ужин: макароны с сыром.

Ньют уже допивал чай, когда из душа вышел Томас с повязанным на бёдрах полотенцем и бочком проскользнул в гостиную, где лежала его сумка с вещами.

— Сколько лет прошло, а как была привычка забывать чистую одежду перед походом в душ, так и осталась, — задумчиво пробурчала Мэри, а Ньют не смог сдержать смеха. Та очень скоро очнулась и тряхнула головой. — Так вы тут надолго?

Она уже во второй раз задала этот вопрос, но Ньют так понял, что она просто хотела занять гостя беседой.

— На два-пять дней, мэм.

— Мэри, — исправила та. Ньют кивнул, и через пару секунд рядом плюхнулся Томас и пододвинул к себе тарелку и кружку. Ньют не стал тратить время и сам удалился в ванную. Спать после дороги хотелось.

Мэри расстелила им на жестковатом диване, и Ньют уже был готов провалиться в сон, но его отвлёк Томас, прижавшийся к нему со спины, собственнически обнявший и поглаживающий пальцами по животу.

— Придержи своё либидо, а? — прошипел Ньют и хлопнул Томаса по руке.

— Я ничего не делал, — сонливо пробурчал Томас так, что Ньют едва разобрал, что он сказал.

Глубоко вздохнув, Ньют попытался заснуть. Завтра будет тяжёлый день.

***

У театра, в котором проходило прослушивание, с самого утра столпилась куча народа. Все хотели заявить о себе или же просто показаться в телевизоре. Многим быстро наскучило просто стоять в очереди, так что они включали музыку и танцевали прямо там, на тротуаре, из-за чего быстро собирали вокруг себя кучку таких же участников, как и они.

— Что, Томми, может, тоже попробуешь? — уже в который раз за утро поддел его Ньют, кивая на танцующего крамп темнокожего паренька с длинными дредами, собранными в низкий небрежный хвостик.

Томас закатил глаза.

— И терять свой козырь? Ну нет.

Ньют прыснул, а после двери театра раскрылись, приглашая участников внутрь. Ньюту и Томасу достался номер 24, и это они ещё раньше многих зашли. Ньют быстро занял сиденье у самого входа в зрительный зал и вытянул левую ногу, а Томас принялся подглядывать за первыми парами в щёлку двери. Его не особенно впечатлило, жюри, кажется, тоже, судя по разочарованным лицам выходящих из зала.