Изобразил нарочито удивлённое выражение лица, руки дурашливо в стороны развёл.

– До сих пор ума не приложу – откуда такое желание? Нормально же отдохнули. Тем более – даром. Утешает одно: вам, похоже, памятник от благодарного человечества, тоже не водрузят. Избранники народные наверняка не скоро забудут ту несравненную прогулку. Вернее, не забудут никогда. Мне можете смело верить, я их породу хорошо знаю.

– Да мне и не надо, – беззаботно отмахнулся Денисыч, словно его не мировой славы лишили, а стаканчика противного, тёплого пива. – Лишь бы жить не мешали. Правда, я непритязательный? А вот Мишане не грех было бы и бюст какой-нибудь на родине установить. Честно старался парень.

– Да ни к чему теперь Мишане памятники, – печально улыбнулся офицер. – После неудачной попытки угробить собственную планету, Мишенька слегка умом повредился. На спасителя человечества никак не тянет. Непонятно только: он с катушек съехал от того, что не получилось угробить? Расстроился?

– С тобой приятно разговаривать, дружище, – ухмыльнулся Денисыч. – А Мишаню жаль. В первый раз попробовал кого-то убить и на тебе, такая неприятность.

– Вот и не лез бы не в своё дело, – торжественно заключил красавчик-офицер. – Как я, например.

Замолчали. Учёные мужи все-таки ошиблись, и заряда ракеты не хватило для того, чтобы развалить дом родимый на куски. Не всем посчастливилось пережить чертовски мощный катаклизм, когда ядро планеты потеряло стабильность после взрыва; последовавшую за ним вереницу землетрясений, извержений вулканов и наводнений; месяц сплошной ночи, от висевшего в воздухе пепла. И радость от сообщения учёных о том, что взрыв разорвал-таки пуповину и планета-паразит не успела уничтожить Землю. Конец света, в очередной раз, отодвинулся на неопределённое время.

– Но планету вы всё-таки спасли.

– Ну так, старались, – выпрямился Денисыч с показной гордостью. – Пусть коряво, бездумно, совсем не так, как планировали и с многочисленными жертвами… Короче, как обычно. Но спасли, однако.

– В любом случае, спасибо.

– Да, – Денисыч кивнул в сторону далёких, неутомимо копошащихся фигурок. -Теперь мне придётся ещё примерно с годик наблюдать, как мои соотечественники вновь уродуют планету. Видишь, как стараются? Скоро здесь от бараков места свободного не останется. Для правительства особо роскошный барак следует отгрохать, а?

– Подземные пункты управления сохранились, – успокоил штабной офицер, заверил со знанием дела. – Вам, Константин Денисович, такая роскошь и не снилась. Так что, за правительство не волнуйтесь, они без золотых унитазов не останутся.

Фуражку умопомрачительных размеров на голову водрузил, приосанился.

– Ну что ж, мне пора. Собственно, меня к вам никто и не посылал, я сам решил съездить. Просто поблагодарить. Без всяких шуток, на этот раз.

– Тогда, пожалуйста, коли уж без шуток, – отозвался Денисыч, но улыбаться не перестал. – Чего ресничками хлопаешь, служивый?

– Не пойму я вас, Константин Денисович. У вас карьера была – позавидуешь! Не отпусти вы того резидента – сверкали бы шитьём генеральским почём зря! Почему?

– К тебе, лейтенант, тоже когда-нибудь придёт время обернуться, – Денисыч вздохнул, поморщился. – И не дай тебе бог, увидеть за спиной то же самое.

Однако не удержал назидательную серьёзность, плеснул смешочком.

– И потом, какой тогда идиот планету бы спасал? У нас не все герои с циррозом печени. Правда, я предусмотрительный?

Денисыч грустно смотрел вслед уходящему офицеру. Хороший парень, как оказалось. Ну да ладно, уж он то не пропадёт, белокурая бестия. А вот о любимой дочурке нужно побеспокоиться. Так ведь и не довелось повстречаться в пустыне. Прав оказался, как всегда – не дошла до любимицы очередь на эвакуацию. Придётся самому к ней добираться.

Ничего, время ещё есть. Теперь у всех время ещё есть.

Рассказ

– Ну что, Малыш, страшно?

Сержант зловеще ухмыльнулся, сверкнул двумя рядами стальных пластин – они заменили старому вояке давно потерянные зубы. Конечно, можно придать звериному оскалу и более цивилизованный вид, но, похоже, воинственный и угрожающий блеск стали, более соответствует эстетическим запросам сержанта. Малыш скорчил унылую гримасу – что оказалось совсем несложно, при нынешнем настроении. Неопределённо пожал плечами, хрустнул бронепластинами.

– Пока ещё не понял, – проговорил вполголоса.

– Ладно, хоть не врешь, – одобрительно качнул тяжёлой головой сержант. – Героев недоделанных я уже насмотрелся.

– А что случилось-то, командир? – буркнул кто-то из полумрака. Не очень заинтересованно, судя по тусклому, бесцветному голосу. Лишь бы время чем-нибудь занять; вот, командира хоть послушать. От нечего делать, что называется.

– Внимание, слушать всем! – с готовностью отозвался командир. – Два часа назад грузовой челнок нашей компании атаковали с поверхности планеты. Рухнула посудина где-то возле подножия горного хребта – того, что к Базе поближе. Челнок гражданский, поэтому ни защититься, ни определить тип оружия они не смогли. Пока падали, успели передать аварийный сигнал, но, понятно, ничего толкового сказать не сумели. Да и не успели.

Сержант помолчал пару секунд. Не то сочувствующе, не то укоризненно. Да и то сказать – мало ли, что гражданские? Должны были успеть, не маленькие.

– Задача группы – отыскать обломки, оказать помощь экипажу, если кто жив остался. Ну и, ясное дело, изловить этих чёртовых зенитчиков, будь они неладны. Окажут сопротивление – уничтожить на месте. Не окажут… тоже. Мороки меньше. Не хватало ещё башку подставлять, чтобы эту падаль живой захватить. Нам за пленных отдельно не доплачивают. Вопросы есть?

– В челноке опять какую-нибудь гадость тащили? Подходить-то к нему можно или лучше не нужно?

По характерному, гнусавому голосу Малыш без труда опознал сапёра группы. В одной из многочисленных, пьяных драк, которые сапёр никогда не пропускал, ему основательно поломали, и без того неприглядный нос. Теперь, даже при неважнецком качестве связи, голос бойца звучал бесподобно и узнаваемо. Интерес сапёра тоже вполне понятен – обследовать обломки первым предстоит ему, по должности. Заинтересуешься тут.

– Нет, обычный груз, – успокоил командир, но при этом, почему-то, поморщился. – Генераторы, запчасти, ещё какая-то железная требуха. Ничего особенного. По крайней мере, мне так сказали.

– Ну да, они скажут! – от гнусавого дребезжания сапёра, настроение прокисло у всех окружающих. Вполне и контакты в схемах катера окислиться могли, а это чревато.

– Ладно, не пыли, землеройка! – с досадой рявкнул сержант, зыркнул в полумрак неприязненно. – Прилетим, разберёмся. Кстати, наш новичок сегодня впервые в деле. Поздравляю с боевым крещением, Малыш!

Хора поздравлений не последовало. Лишь недавний, равнодушный голос поубавил Малышу радости – а той и так негусто было.

– На обратном пути поздравим. Если будет кого. И кому.

Малыш не успел ещё настолько хорошо узнать группу, чтобы по голосу определить доброго человека. А впрочем… В любого, не глядя, пальцем ткни – добрее некуда.

Серая утроба десантного катера навевала уныние и, даже вполне здорового человека, могла легко довести до клаустрофобии. Восемь бойцов уселись по четыре вдоль бортов, одинаковые, неуклюжие фигуры, сливаются с окраской стен. Упакованные в броню тела щедро изуродованы множеством бронепластин, подвесок, подсумков и разных приспособлений, применения которым гражданский человек за всю жизнь не придумает. Да и не всякий военный тоже. Лица закрыты масками с респираторами и бойцы одинаково-бессмысленно таращатся на мир круглыми, стеклянными глазами, слегка подёрнутыми туманной дымкой поляризационной плёнки. Без лупоглазых намордников, к сожалению, погулять не выйдет. Атмосфера на планете вполне соответствует запросам человека, а вот погода не балует и частые, мощные бури постоянно держат в воздухе тонны песка и пыли. Вот с этой наждачной радостью респираторы и борются, с трудом, но справляются. По крайней мере, часа на два работы на свежем воздухе их хватает. Универсальные энергетические винтовки, что крепко облапили тёртые бойцы, составляют единственное вооружение группы. Да другого и не требуется. Это оружие может работать и как винтовка, и как пулемёт. А если добавить мощности – то и вместо гранатомёта ухнет – добавки не потребуется. Одним словом – универсал.