Наконец, где-то на середине совещания, Штауффенберг поднялся из кресла и сообщил всем, что у него появились срочные дела в Берлине, и он вынужден покинуть совещание.

В тот момент, когда Клаус начал уходить, один из участников совещания машинально заерзал на месте и подвинул портфель ногой дальше под стол.

Гитлер понял все в ту же секунду и в тут же еще больше полюбил Еву Браун – как только дверь за Клаусом начала закрываться, Гитлер напрягся и приготовился к падению под стол. Это случилось незамедлительно – в ставке раздался взрыв.

«Чертов калека-предатель», – эта мысль возникла в голове Гитлера в момент взрыва, он улыбнулся, резко встал и бросился в противоположную сторону от той, где сидел сам.

Взрыв прогремел такой силы, что от его силы обвалился потолок, а сам зал превратился в груду развалин, под которыми погибло одновременно 17 человек, участвующих в том совещании. Но не Гитлер. Он победоносно вышел из зала, весь в пыли, чужой крови и грязи на мундире и лице, холодно бросил сбежавшимся офицерам:

– Взять Клауса Штауффенберга и приговорить к казни его и всех, кто принял участие в заговоре.

Он вышел в этом виде, как ни в чем ни бывало, из здания, в котором только что его чуть не убили, сел в машину и бросил водителю:

– К Еве в резиденцию. Сейчас же.

Когда машина резко отъехала, Алистер в видимом обличии, в образе Евы стоял на ее месте перед зданием, скрестив руки на груди и улыбался. На улице ярко светило солнце, был погожий июльский день. «Вот теперь результат будет превосходным».

Александр Вейгер, он же Алекс, собирал свои вещи. В этом доме, несмотря ни на какие обстоятельства, несмотря на всеобщее признание одного из величайших открытий, даже если бы Вейгер все еще был Вейгером, а не Алексом, все пропахло Элизабет, его бывшей супругой.

Он не знал, почему, но для Алекса было важным, ему хотелось проживать самую настоящую человеческую жизнь. Он решил, что какое – то время попробует воспользоваться шансом и пожить как самый обычный человек.

«Они же верят почему-то в то, что это не симуляция, уже второе тысячелетие живут на этой планете, не представляя, как появились здесь. Люди просто проживают свои жизни и верят в то, что все это – реальность. Какая все-таки сильная и восхитительная система», – Алекс поймал себя вдруг на мысли, что даже то короткое общение с людьми, которое он испытал не так давно, даже это впечатлило его сильнее, чем все его существование в целом в качестве материи. Это его бесконечно удивляло, и в теле человека, спустя даже первые часы, он заметил, что начал испытывать какие-то новые ощущения. Конечно, речь шла об эмоциях.

Межгалактические существа наделены величайшим, непревзойденным интеллектом, но они не знают ничего духовного. Дух, душа – для них понятие весьма абстрактное, не ясное. Души как таковой не было задумано ни в одной из настроек при создании симулятора Земли. Именно понятие «душа» пугало и Создателей, потому как только это не поддавалось их понимаю, а, следовательно, было совершенно непредсказуемым фактором, который никто в управлении симулятором не мог контролировать. Стало понятно, что «душа» – это не просто очередная забава, сбой, а действительно большая проблема, когда на Земле начались первые кровопролитные войны. «Эмоции», «любовь», «душа» – три слова, которые в буквальном смысле создали проблемы Вселенского масштаба. Никто не знал, когда это появилось, никто понятия не имел и о том, как этим управлять. Нашлись материи, которые могли начать развивать хотя бы какую-то логическую цепочку, исследуя людей и эмоции, но по-настоящему стабильно выяснить, как и в каких ситуациях этот дефект в управлении людьми срабатывает, так никому и не удавалось. У межгалактических существ никогда раньше не было возможности, да и желания, – просто пожить на Земле в качестве непосредственных участников шоу.

Алекс воспринял, насколько может воспринять близко к несуществующему сердцу материя, эту ситуацию буквально как призыв к действию и познанию. Ему стало незаметно важно осознавать себя человеком.

Впервые это проявилось в тот день. Он вдруг захотел по-человечески, просто, доступным человеку путем доехать до России. Ему не захотелось трансгрессировать в секунду. Возможно, такое желание возбудило в нем чрезмерное общение и контакты с людьми сразу по прибытию, а возможно и что-то другое. Но сегодня он решил выполнить переезд в лучших человеческих традициях. Он понимал также, что к нему после достаточно громкого открытия приковано множество человеческих глаз, которые жаждут узнать, откуда пришла сама идея.

У его дома спустя неделю начали толпиться журналисты, все вокруг, казалось, пытаются получить контакт с ним. К этому Алекс никак не был готов. Слишком много человеческого негодования с различными эмоциями вперемешку ему были ни к чему совершенно. Провоцировать волну негодования он не хотел, да и не мог в силу обстоятельств, возложенных на него Создателями. Главное – незаметно и не привлекая внимания, переместиться в Россию, выбрать выгодную роль для скорейшего разрешения мирового конфликта.

Прошло около недели после того, как Алекса (Александра Вейгера) буквально вынудили заявить о величайшем открытии человечества. И теперь он, после своего громкого заявления понимал, что спокойно существовать в этом обществе не сможет. Сейчас его окружало множество людей с рыже-красными ярлычками над головами, они все были чем-то недовольны, в глубине потребностей были простыми, и, если честно, это даже напоминало ему слежку. А в роли преследуемого ему быть было не комфортно, – излишне много краснеющих ярлычков вокруг изрядно портят энергию для галактической материи.

Алекс сегодня жил уже почти неделю жизнью Вейгера, которая его поглотила. Жил с особенным интересом, потому что каждую секунду запоминал и обдумывал.

Он всегда понимал чуть больше и чуть быстрее остальных, ему нравилась скорость материи, данной ему. А вот всех остальных она чудовищно бесила. Галактика не терпит конкурентов, особенно, если не понимает их превзойденность до конца. Так они познакомились с Алистером – считали друг друга несравненно быстро, быстрее, чем кто бы то ни был другой, передали друг другу данные быстрее, чем это было возможно. В основном, это и стало причиной спасения Алекса тогда. – Только по той причине, что там был Алистер, и они смогли скорее обычного синхронизироваться. Никто другой просто не уловил бы эту частоту и на этой скорости…

Вейгер бродил по дому и осматривал его в последний раз – он точно знал, что этот раз последний, поэтому считывал для истории памяти все, что было возможно со всех предметов – выжимал из них максимум информации. Это было важно – точно знал Алекс.

Стены на кухне были бледно-розового, скорее, персикового цвета. Это приятный взору цвет – он не нагнетает, не вызывает агрессии, создает уют для человеческих глаз. На стене висело несколько фото в белых, чуть загрзненных рамках – почти на всех были изображены Александр Вейгер с покойной женой. Пройдя мимо стены к холодильнику, Алекс задел одно фото, оно упало, выпало прямо вместе с гвоздем, на котором держалось, и рамка разбилась, ударившись об пол. Это привлекло его внимание, он наклонился и поднял только фото, отбросив осколки ногой. На фото в руке Алекса была запечатлена молодая девушка со светлыми волосами, заплетенными в косу и как-то чудно уложенной то ли на правый бок, то ли на левый – растрепанная, взлохмаченная простая полуприческа.

На обратной стороне было написано «Моя дорогая Элизабет. Только ты – мой свет, мой страх, мой сон. Твой Алекс».

Он не понял, что именно это было, но на коже Вейгера Алекс почувствовал едва заметные внешне пупырышки. Дискомфорта он не испытал, но слегка поежился. «Удивительное ощущение, отчего оно возникло?» – подумал Алекс, и вновь уставился на фотографию жены Вейгера.