Хотелось думать, что если у тебя хлёсткое прозвище вроде Кик, то идея поступить с тобой одним из упомянутых способов уже не покажется такой привлекательной.

Но молчание затянулось, и Дженны выжидательно мерили Кик взглядами, ощупывая её глазами от кед до лица.

– Просто имя такое, – сказала в конце концов Кик. – Мне нравится.

Дженны переглянулись. В их взглядах читалось: «Ну и тупость» или скорее «Стрёмная девчонка». Что бы ни было ближе к истине, под мышками у Кик образовалось по болотцу.

– А эта, как её, Миссури, – медленно продолжила Дженна Джейн, накручивая локон на палец. – Реально твоя бабушка?

Кик кивнула.

– Вау, – протянула Дженна Джейн. – Знаешь, у нас в городе вообще все считают, что ваша семья особенная.

– Очень особенная, – поддакнула Дженна Б.

Дженна Г. хихикнула.

– Ага, моя мама так говорит: это ж кем нужно быть, чтобы днём такие «туалэты» носить, как мисс Миссури.

– Или шали, как у мисс Миссури, – добавила Дженна Джейн.

– И ещё, что у неё есть дочка, которая колесит по всему свету, лишь бы её заметили, – продолжила Дженна Б. Девочки постепенно окружали Кик, и она уже чувствовала вишнёвый запах их жвачек. Раньше ей казалось, что они на вид совсем одинаковые, но теперь стали видны различия: у Дженны Г. из-под слоя пудры проступали веснушки, у Дженны Б. на зубах отпечатался блеск для губ, у Дженны Джейн оказались и слой пудры, и блеск для губ на зубах. Зато глаза у них горели одинаково.

– Ну и потом, Каролина, – вяло протянула Дженна Джейн, будто добавить тут особо нечего – и, пожалуй, здесь она была права. Глядя Кик прямо в лицо, она продолжила: – Прямо кого ни возьми – все такие… особенные.

Кик подняла подбородок.

– Да, у нас все особенные.

– Да ладно? А ты чем особенная?

Кик задумалась. Она могла бы ответить, мол, её особенность в том, что она хорошо знает химию, или в том, что у неё такие родители, которые ещё больше знают, но это вряд ли произвело бы на Дженн впечатление. Опыт подсказывал, что впечатление на Дженн и им подобных производили исключительно поп-звёзды, прикольные парни и топ-10 поистине удивительных фактов.

И в этот момент где-то на подкорке у Кик созрела идея – точно давно ждала своего часа: вот было бы удивительно, если бы оказалось, что она, Кик, – экстрасенс.

К слову, с профессией она прекрасно знакома. За бабушкой ведь не первый год наблюдает.

«Нет, не могу, – подумала Кик и ужаснулась собственной идее. – Не могу. Наверное…»

– Эй, алё! Ты что, оглохла? – окликнула её Дженна Джейн, и Дженна Г. с Дженной Б. хихикнули.

– Моя особенность в том, что я хочу стать учёным, – сказала в конце концов Кик. Это была правда, и хотя бабушка Миссури всегда говорила, что правда раскрепощает – а это была самая правдивая правда, какую Кик успела сказать с момента появления в Скукотауне, – всё же никакого раскрепощения к ней не пришло. Наоборот, под пристальными взглядами трёх Дженн Кик прямо-таки приросла к полу.

– М-да. Удачи, – хмыкнула Дженна Г.

– Да уж, – поддержала Дженна Б.

Дженна Джейн только слегка улыбнулась, но от этой улыбки у Кик мурашки по коже забегали.

– Де-вочки-и? – донёсся до них из конца коридора голос доктора Каллаган, и все четверо оглянулись. Школьный психолог стояла у зеркального шкафчика с наградами и одной рукой поправляла шляпку с цветами – с другой у неё свисала сумка. – Мне пора закрываться. Может, покажете Кик площадку для игр?

– Коне-ечно, доктор Каллаган! – хором ответили Дженны.

– Тогда до завтра! – помахала им доктор Каллаган.

– До за-автра, доктор Каллаган! – сладко пропели Дженны в ответ, хотя и с унылыми лицами.

«Не хотят они мне никакую площадку показывать, – поняла Кик, и внутри что-то оборвалось, а затем ухнуло вниз. – Бабуля реально права. Людей можно понять получше, если внимательно присмотреться».

Только смотреть-то ей больше совсем не хотелось.

Понедельник наступил неимоверно быстро. Кик всегда терпеть не могла первый учебный день: сплошное расстройство, если учесть, сколько таких вот дней ещё ждёт впереди.

Вообще-то учёным положено любить учёбу, и Кик любила. Честно. Просто это не очень-то кайфово, когда у тебя опять новое расписание, новые одноклассники и все вокруг друг друга знают, а ты не знаешь никого.

Точнее, на этот раз она знала Дженн и Каролину, но это не особенно облегчало задачу.

Совсем не облегчало.

– Кик? – на лестнице послышался стук бабушкиной трости. Рамка с Фиггисом свалилась со стены и грохнулась на кровать. Кик уставилась на фото. Фиггис даже вверх ногами выглядел голодным. – Кик, смотри не опоздай!

Отличная идея, подумала Кик, но тут же представила, как заходит в полный класс, где уже идёт урок. Нет уж, пожалуй, достаточно того, что начинаешь учёбу на две недели позже остальных.

– Иду! – завопила она в ответ, заставила себя вылезти из кровати и потянула с пола комбинезон. Комбинезон пах бабушкиными благовониями, что-то вроде сандалового дерева и свежего грунта, и в носу зачесалось. Кик поочерёдно сунула ноги в кеды и решила потратить пару минуток на то, чтобы проверить, как там проходит её последний эксперимент – светящийся лизун.

Лизун застывал в шкафу, и, похоже, выходило очень даже неплохо. Во всяком случае, по меркам Кик. Она ещё разок заглянула в свой многострадальный лабораторный блокнот проверить, что ничего не упустила. Вычитывать слова между подпалинами становилось всё сложнее.

Конечно, учёный помельче мог бы резонно заметить, что светящийся лизун не так уж далеко ушёл от вулкана из гашёной соды, но учёным помельче ведь не приходится сооружать запасную химическую лабораторию в собственном шкафу. Строго выражаясь – а именно так Кик всегда предпочитала выражаться, – ей вообще теперь не положено ни с чем экспериментировать, а уж тем более отстаивать лизуна, однако наука требует жертв.

Отсюда лаборатория в шкафу. Когда-нибудь Кик опишет в своих мемуарах, почему шкаф – не лучшее место для ведения научной работы. Места не хватает, ставить всё некуда, а главное, есть некоторое подозрение, что ковёр в комнате легковоспламеняем.

Кик щёлкнула выключателем, и комната вместе с тесным шкафом погрузилась в темноту. Лизун засветился инфернальным зелёным цветом.

«Класс», – подумала Кик и спустила с полки горелку Бунзена на пол, чтобы было где писать. Пожалуй, кое-какой плюс – один – у шкафа был. Кик стянула свой блокнот с комода, служившего ей рабочим столом, и отметила дату (9 сентября, понедельник), время (7 часов 23 минуты) и цвет состава (ближе к рвотно-зелёному). Полюбовавшись формальной точностью, она закрыла лабораторный блокнот. Когда вернутся родители, они смогут просмотреть все эксперименты, которые Кик проводила в их отсутствие, и прочесть её проекты следующих опытов.

Они будут так ею гордиться.

Довольная ходом эксперимента с лизуном, Кик сунула блокнот под мышку, включила обратно свет в комнате и захлопнула шкаф. Бабушка Миссури страдала болью в колене и наверх никогда не поднималась, но Кик на всякий случай завалила двери шкафа ворохом грязной одежды и отступила на шаг назад полюбоваться своей работой.

– Ну и свинарник, – довольно улыбнулась она и поскакала вниз. На завтрак в Дольней Пустоши принято было подавать сырную мамалыгу и овсянку с мёдом. Обычно это значило, что место у плиты прочно занято бабушкой Миссури и в кухне стоит дым коромыслом.

Однако сегодня это значило хлопья с молоком и необходимость бочком обходить дыру в полу.

Строго говоря, дыра была накрыта. Бабушка заколотила её куском клееной фанеры, но Кик всё-таки осторожно протиснулась вдоль краёв заплатки. Не хватало ещё провалиться в дыру и отправиться в школу, воняя болотом, как Фиггис.

Она насыпала себе в миску пшеничных подушечек и основательно принялась за еду, вслушиваясь в бабушкино тук-тук-тук в приёмной зале. Что-то тут было нечисто. Так рано бабушка Миссури клиентов никогда не принимала, и потом…