Секунду Фейдра озадаченно смотрела на Алексию, после чего вдруг улыбнулась и заметила:
— Просто поразительно. Никто никогда не понимал меня с такой легкостью. Даже сама Колиджения.
— Филиандер тоже понимает твои чувства, — возразила принцесса.
— Тут другое, — покачала головой сестра ее жениха. Мы делили утробу матери, и лучше него меня не знает никто. Но то, как легко ты догадалась о моем состоянии, заставляет меня думать, что дело не в давности дружбы, а в желании узнать человека. Вполне очевидно, что за все эти годы бывшая служанка не потрудилась вникнуть в тайны моей души, хоть я и доверяла ей все секреты, какие только были у меня. Но она никогда не пыталась узнать о мотивах моих поступков, не могла понять моих душевных терзаний, не желала ощущать мою боль, как свою. Ты же без труда определила все, что я чувствую, будучи знакомой со мной всего несколько недель. И я только сейчас поняла, что моя дружба с Колидженией была несколько односторонней. Глупо, да?
— Вовсе нет, — покачала головой Алексия. — Ты любила ее. И эта любовь застилала тебе глаза, Фей.
Сестра ее жениха мягко кивнула, погладила будущую невестку по руке и сказала:
— Думаю, у нас с тобой все будет иначе. Ты изначально проявила живой интерес к тому, что никогда не волновало Колиджению. Я нутром чувствую: мы станем настоящими сестрами. День, когда ты войдешь в нашу сумасшедшую семейку, станет лучшим в моей жизни. А, если мой брат тебя обидит, я буду кричать на него до тех пор, пока он все не исправит.
— Ты сама веришь в то, что говоришь? — захихикала Алексия. — Филиандер меня обидит? Ты ведь его знаешь!
— Ну, да, — тоже рассмеялась Фейдра. — А еще я знаю, что он очень тебя любит. Ты — центр его жизни, и он — центр твоей.
— А Трифон — твоей, — заметила невеста ее брата.
— Да, — кивнула та. — Вот только с его чувствами ко мне пока не все понятно. Если учесть, что он хотел участвовать в Турнире за сердце другой девушки.
— Фей, но ведь мы это уже обсуждали, — вздохнула ее подруга. — Скорее всего, твоему возлюбленному было просто некуда деваться. Наверняка, отец его лютует, хочет внуков, а тут еще эта неразбериха с Антиопой Холодной. Я уверена, что по своей воле Трифон никогда не пришел бы на Турнир. Прошу: дай ему шанс, когда вы встретитесь! Позволь доказать, как сильно он тебя любит!
Фейдра все же согласно кивнула. За ужином девушки больше не затрагивали ни одну, ни вторую тему, поскольку обе были исчерпаны. Кроме того, их нужно было обсуждать наедине, а не в присутствии Филиандера с Майроном. Ведь существовало такое понятие, как чисто женские секреты. В прежнем режиме прошло еще несколько дней. И вот, однажды, когда Фейдра и Алексия беседовали после обеда, в шатер влетел Гериес и объявил:
— Вернулись рыцари вместе с какой-то каретой.
Девушки переглянулись и мгновенно все поняли. Привезли внебрачных детей Антиопы Холодной. Вскочив, они немедленно бросились к выходу из лагеря. Сэры Мессап, Дорос и Ментор уже спешились. Все трое выглядели немного уставшими, но в целом никто из них не пострадал. Рядом с рыцарями, действительно, стояла богато украшенная карета, запряженная четверкой великолепных каштановых лошадей. Окна ее были плотно зашторены, но Алексии показалось на мгновение, что занавеска чуть сдвинулась, а внутри мелькнула копна длинных волос, после чего ткань была снова возвращена на место. Вокруг постепенно собирались люди. Большинство их явно не понимало, откуда взялась эта процессия. Нашлась даже пара смельчаков, которые двинулись к карете, надеясь выяснить, кого в ней прячут. Но прежде, чем рыцари стали на защиту, над лагерем разнесся голос Филиандера:
— Отойти от кареты! Вам ничто не угрожает! Это всего лишь дети!
Все, как по команде, обернулись. Принц бежал к ним в сопровождении Майрона. Он осторожно приблизился к дверце. Рыцари расступились, освобождая дорогу. Затем, жених Алексии тихонько приоткрыл дверь во временное обиталище своих единокровных сестер и брата…
Комментарий к Глава 35
Итак, котята, как думаете, получится ли у Филиандера наладить контакт? Люблю вас!)))
========== Глава 36 ==========
Осторожно заглянув внутрь, Филиандер мягко произнес:
— Эй! Не бойтесь! Никто не причинит вам вреда!
Из кареты донесся чей-то испуганный плач.
— Нет-нет-нет! — торопливо воскликнул принц. — Не надо кричать! Все в порядке! Никто вас не тронет! Ни я, ни кто-либо еще!
— Не лгите нам! — вопил из повозки девичий голос. — Мы видели Ваш портрет! Мама говорила, что Вы нас убьете!
— Наша мать лгала всем! — ответил Филиандер. — Я — ваш брат! И ни за что не причиню вам вреда! Обещаю! Ну же, выходите!
— Что Вам от нас нужно? — спросил тот же голосок.
— Ничего, — развел руками принц. — Мы просто не хотим, чтобы Вы попали в беду. Рядом с нашей матерью сейчас опасно.
— Что значит — опасно?! — воскликнула девочка. — Что вы с ней сделали?!
— Успокойся! — мирно вздохнул юноша. — Никто ничего никому не сделал! Просто наша мать… скажем, попала под воздействие плохих людей. Они опасны, поэтому вам лучше побыть с нами до тех пор, пока мы… ей не поможем.
Плач затих, а все та же девочка заявила уже спокойнее:
— Мама говорила, что это ты — плохой человек и обязательно захочешь нас убить.
— Ну, посмотри на меня! — ласково улыбнулся ее единокровный брат. — Разве я похож на злодея, который может поднять оружие на невинных детей?
— Мама говорила, что ты разрушаешь все, к чему прикасаешься! — упорствовала девочка.
Тут уж Алексия не выдержала. Вот, значит, как! Антиопа Холодная внушила своим детям, что их брат опасен! Говорить такое о своем родном сыне, конечно, было низко и подло. Но, собственно, никто и не ждал от нее ничего хорошего. Вопрос был лишь в том, как теперь убедить этих самых детей в обратном, чтобы те не шарахались от Филиандера, словно от Люцифера. И тут Алексия подумала: ведь детский разум не заточен на метафоры. Он все воспринимает буквально. А значит, можно попробовать сыграть на последней фразе девочки. Поэтому принцесса решительно подошла к жениху, стала рядом с ним и заглянула в карету.
Там, забившись в самый дальний уголок, сидели две девочки и маленький мальчик. У старшей были длинные медные волосы (понятно, что это она выглянула в окно), большие голубые глаза, тонкие черты лица и стройная фигурка. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать. Тело уже приобрело выпуклости в нужных местах и приобрело женственные очертания. Глядя на эту девушку, в жизни нельзя было сказать, что у них с Филиандером одна мать.
Зато вторая девочка лет восьми-девяти имела с ним и Фейдрой кое-какие сходства. Та же форма носа и разрез глаз. Очевидно, эти черты передались почти всем детям Антиопы Холодной. Но, в общем-то, младшая девочка, если и походила на своих единокровных сестру и брата, то весьма отдаленно. Впрочем, это и неудивительно. По словам Софии, близнецы являлись почти копиями Эрамоса Справедливого. А эти трое ведь не имели к нему никакого отношения. Волосы у второй девочки, хоть и были темными, но гораздо светлее, чем у Филиандера с сестрой. Их цвет напоминал высохшую и покрывшуюся коркой землю. Глаза же были болотно-зелеными, губы — тонкими, а скулы — выступающими вперед. Тельце было тоненьким, но, конечно, еще не имело женственных форм, как у старшей сестры.
Мальчика же разглядеть возможным не представлялось — его просто не было видно за девочками. Алексия смогла различить лишь пару маленьких ножек, сильно не достающих до пола. Старшая девочка была одета в белое платье, украшенная синим кружевом. Вторая — в сиреневое без рюшей и прочего. На мальчике пока можно было увидеть только черные башмачки с золотыми пряжками и коричневые штанишки. Алексия улыбнулась детям и сказала:
— Как вы говорите? Он разрушает все, к чему прикасается?
— Так сказала наша мама, — неуверенно ответила старшая девочка (судя по голосу, именно она все это время отвечала Филиандеру). — Правда, я не совсем понимаю, что это значит.
