Я увидел море. Оно успокоилось. Валастары дрейфовали рядом с горой, покачиваясь на волнах, и я решил, что наши взяли крепость штурмом. Но звуки боя до ушей не доносились.

И меня это не волновало. Ни капли. Маша исчезла, навсегда, и я давил в себе желание разнести этот дрянной мирок только потому, что она попросила поддержать его. Меня одолела злоба, клокотавшая в груди, и мне хотелось немедленно разрезать Алландела на части. Это же он воспользовался отсутствием Мортуса, и нарушил Равновесие. Из-за него нас с Машей выдернуло в эту чертову антерру, в эту проклятую Ангельскую Землю.

Раз уж Алландел теперь человек, как Мортус сказал, проблем с ним не будет. Меня не интересовало, какими боевыми навыками он владел, не интересовало, как силен был. Все, что я видел перед мысленным взором — изрубленное тело Алландела и окровавленную маску на его лице.

Мне по-настоящему захотелось убить. Не из чувства защитить, не из чувства справедливости, а из чувства кровожадности. Я вспомнил себя после битвы с Таламриэлем, где я орал о милосердии и переговорах, и мне стало тошно от самого себя.

Я черной тернью скользил над морем, и нацелился в дыру в крепости, которая вела в тронный зал. Плащ раздул мембраны и помог мне сбавить скорость.

Я влетел в дыру и приземлился на красный ковер, рядом с мечом Галахада. Меч никто не трогал с момента смерти владельца. Я сразу же схватил ножны левой рукой, а правой вцепился в рукоятку с такой силой, что кожа на фалангах пальцев побелела. На мой свирепый взгляд Алландел не обратил внимания.

Он беззаботно расселся на троне, закинув ногу на один подлокотник, а спиной упираясь в другой. В руке он держал костяное копье. Его маска валялась на ковре, а сам он отстраненно глядел в стену. Я чуть челюсть от удивления не обронил, когда увидел, что это Саша Гревцев.

— Саша? — я даже расслабился немного, ослабив хватку.

Я чувствовал тоже, что и в прошлый раз, когда мы с ним поссорились, а потом встретились снова. Как бы сильно Саша мне не напакостил, через полгода я его прощал, и с улыбкой жал ему руку. Как никак друг детства, да и характер у меня был отходчивый.

Был.

— У тебя пять минут, чтобы объяснить, что ты тут делаешь. Башку я тебе снесу в любом случае, что бы ты мне не рассказал, — я снова ощутил злобу, и стиснул рукоятку меча. — Я даю тебе право на исповедь.

— Все еще считаешь себя Мортусом? — Саша иронично на меня покосился. — Нам больше нет нужды драться. Я обычный человек теперь, и ты тоже. Ангелы сложили оружие. Люди антерры свободны. Я бессилен. Не этого ли ты добивался?

— Зато я не бессилен, — я вынул меч из ножен на пару сантиметров, и лезвие эхом звякнуло в стенах тронного зала.

— Ты так и не понял, что происходит? — Саша отпустил копье, и оно грохнулось на пол. — Это ведь не параллельный мир.

— Что?

— Нас с тобой затянуло в место, которое создано с твоей подачи.

— Ты как всегда, — я ухмыльнулся. — Сам нагадил, а потом пытаешься винить во всем других. Что на этот раз, а? Когда ты трахнул мою жену, то сказал, что я плохой муж. Когда ты спас меня от травли в младших классах, сказал, что дело во мне и я слишком слабый, и потому мне надо с тобой дружить. Но времена изменились, я окреп, и понял, что ты паразит.

— Такова моя природа, — вздохнул Саша. — Не знаю, с чем это связано, но паразитировать на чужих слабостях и чужом горе — моя сущность. Для меня этот так же нормально, как для тебя спасать людей. Слушай, Андрюх, ты можешь попасть домой сейчас. Без лишнего кровопролития. Теперь тебя можно разбудить. Понимаешь ли, это все — предсмертный сон маленькой девочки Милены, которой ты внушал идею о существовании волшебного мира. Эта фантазия смешалась с природным предсмертным страхом, и мир получился жестоким. Я не знаю, как это работает, как устроено, но все мы почему-то оказались здесь. Дело в том, что и ты, и я — всего лишь проекции подсознания маленькой девочки, которые каким-то образом зацепили рассудки нас, умирающих. Андрей и Саша сейчас на Земле, в коме, если тебе интересно.

— Это бред, — усмехнулся я. — Ты просто хочешь свалить вину на Милену, а не на себя. Ты так всегда делаешь.

— Да что ты? — уверенно спросил Саша. — И ты хочешь сказать, что не видел ничего странного? Что-нибудь из того, что может произойти только во сне?

Захотелось возразить, но тут я вспомнил, что в желтом самоучителе по сольфеджио исчезли буквы, а такое бывает во сне. В мире сновидений нереально читать, но другие книги я читал же. Либо Саша говорил правду, и речь шла об очень стабильном сне сверхглубокой степени, которая иногда сбоит, либо буквы из книги тогда просто убрали магией невиданной силы, которую невозможно почувствовать. Но зачем Саше было врать? Зачем ему убеждать меня, что я во сне?

— Вижу, тебе что-то вспомнилось, — улыбнулся Саша. — Ты можешь проснуться. Твое тело еще живо. Ты можешь вернуться в него, но я, пожалуй, останусь здесь.

— Зачем? — хмуро спросил я.

— Потому что мне лучше всего удалось удовлетворить свои алчные абмиции тут. Здесь я венец творения, повелитель ангелов, а там кто? Всего лишь средний бизнесмен, потому….

— Заткнись! — рявкнул я так, что уцелевшие стекла в окнах зазвенели. — Ты отнял у меня всё, — я медленно оголил меч, пафосно вытянув руку с ножнами в сторону, и бросив их на пол. Мне было неважно, сон это, или нет. Я просто хотел прервать существование человека, который разрушил сначала десятки, а потом и миллионы жизней. — Ты мешал Мортусу без потерь вернуть все на круги своя, без жертв, потому что боялся потерять власть. Ты разрушил мое прошлое, — я стиснул зубы, вообразив, как Машу растягивало гравитационным полем черной дыры, как Машу разрывало на части, и как она кричала от боли. — Ты отнял у меня Машу, забрал Мортуса, и я не собираюсь просыпаться, пока не увижу, как ты, ублюдок, сдохнешь!

— Стой! У меня уже ничего нет! — Саша испугался, и лицо его исказило выражение ужаса. Мне этот страх понравился. Приятно видеть, как зазнавшееся злобное божество встречает кого-то посильнее, и боится расплаты за свои грехи. — Ты же добрый человек! Ты пощадил Таламриэля, и хотел вести переговоры!

— Больше нет, — я взглянул на Сашу исподлобья.

У Саши не было шансов. Будучи Алланделом он травил всех магией, а я, когда пользовался силой Мортуса, не пренебрегал рукопашными схватками. Нагрузки там были такие, что мое подростковое тело было вынуждено окрепнуть.

Я пронесся по красному ковру, и с размаха резанул Сашу мечом по шее. Солнце блеснуло в лезвии, лезвие просвистело в воздухе, и оставило кровавый след. Кровь фонтаном ударила из обрубленной шеи, а голова Саши упала к моим стопам. Меня орошало кровью, и я опустил меч к ноге, испытывая настоящее наслаждение от кровавого металлического привкуса на губах.

Я отпустил рукоятку, и меч звякнул на полу.

— Поделом тебе, падла, — я сплюнул. Саша так и сидел на троне, обезглавленный и дохлый.

Вдруг в зале похолодало, потемнело, и я выдохнул облачко пара в сгустившийся мрак.

Снаружи послышался жуткий вой, какой издают киты в мрачных океанских глубинах, и когда я взглянул в окно, то оцепенел.

Кругом был космос. Энграда дрейфовала неподалеку от огромного облака звездой пыли, и тут в окне появился громадный глаз с янтарной радужкой, просвеченной солнцем. Глаз несколько раз повращался, а затем хищно сфокусировался на мне до крохотной точки, от чего мое сердце пропустило пару ударов. Тварь утопала в облаке огромных черных пузырей, будто бы не в космосе находилась, а под водой.

Я отчетливо услышал звон огромных цепей, но не мог разглядеть, что за существо могла иметь такие исполинские глаза. Кусочек ее коричневой головы занимал все обозримое пространство. Я невольно засмотрелся на морщинистую коричневую кожу, толстую будто горная порода, испещренную длинными извилистыми порезами белого цвета. Взгляда от зрачка оторвать не удавалось. Возникло ощущение, что меня затягивает в него, будто в водоворот, а там, на дне глазного яблока чудовища, не было ничего кроме смерти.