– Первый взгляд бывает ошибочным.

– Ценное наблюдение, – не без иронии заметила Ирина Владимировна.

– Могу еще чем-то помочь?

– Вы так спросили, как будто уже чем-то помогли.

– Пришли в себя. Это хорошо. – Он снова встал. – Я ухожу.

– Постойте!

– Что еще?

– Побудьте еще немного.

– Мне рано вставать.

– Поймите… Я здесь одна и никому не нужна.

– На меня вам вряд ли стоит надеяться.

– Вы не очень любезны. – Она смотрела на него снизу вверх, и этот беззащитный, почти детский взгляд заставил его вернуться и сесть на место.

– Мне нужно с кем-то поговорить, – поделилась Ирина Владимировна.

– Говорите.

– Только не подумайте, что я имею на вас виды.

– Я так не думаю.

– Вы немногословны. – Она улыбнулась сквозь слезы, и Кречетов усмехнулся:

– Есть такой грех.

– Это не грех, а благодать, – проговорила она. – Вполне мужская черта – говорить только тогда, когда есть что сказать.

– У вас плохие отношения с дочерью? – спросил Кречетов.

Она смиренно покачала головой:

– Представляю, что вам про меня наговорили…

– Не хотите, не отвечайте.

– У нас были трудности.

– Какого рода?

– Юлия и мой новый муж не поладили.

– Разумные женщины между ребенком и новым мужем выбирают ребенка.

Ирина Владимировна вздрогнула и закуталась в шаль:

– Это жестоко!

– Что именно?

– Жестоко бить по больному.

– Я понимаю. Но, судя по всему, дочери вы предпочли личное счастье.

– Идите к черту!

Кречетов поднялся, решив, что на этот раз с него хватит.

– А вы идите спать, Ирина Владимировна. Я тоже пойду. Спокойной ночи.

Кречетов проснулся в семь утра. Окно его комнаты выходило во двор-колодец, и это давало свои преимущества: на улице было темно и тихо, как редко бывает в центре Москвы.

Он надел тренировочный костюм и спустился по лестнице. Заглянув на кухню, попросил горничную закрыть за ним дверь, и Василина проводила его до выхода.

На улице накрапывал дождь. Он был мелким, похожим на пыль или сырой прозрачный туман, который не мог ни намочить, ни ухудшить видимость.

Кречетов побежал сначала по улице, потом по дворам, решив, что по дороге определится с маршрутом. В голове, по обыкновению, наметился план грядущего дня: первым делом он поедет на работу к Сергею.

Ему нужно убедиться, что сын жив и здоров, даже если тот избегает встреч. Кречетов решил идти напрямик: явиться туда, где Сергей не сможет его игнорировать. В служебной обстановке не принято выяснять отношения и рассуждать о взаимных обидах.

Пятьдесят минут бега привели Кречетова в стабильно-бодрое состояние. Когда он вернулся в дом, дверь открыла все та же Василина. Из кухни пахло едой, и у него засосало под ложечкой.

Как будто уловив его мысли, из кухни выглянула Эмма Леонидовна:

– После душа спускайтесь завтракать, – проговорила она и, переключившись на Василину, приказала: – Нужно пропылесосить прихожую!

Кречетов сделал так, как велела домоправительница: сначала залез в душ, потом оделся, чтобы, не возвращаясь в комнату, сразу отправиться к сыну. С плащом наперевес он явился на кухню, где его ждал завтрак из нескольких блюд: овсяная каша, яйца-пашот, оладьи со сметаной и салат из тертой моркови.

Он взял кашу и яйца.

Эмма Леонидовна села напротив и, подперев кулаком щеку, продолжила вчерашний разговор:

– И все-таки, расскажите, как вы познакомились с Михаилом?

– Длинная история.

– А я никуда не спешу.

– Ну, хорошо… – Кречетов отложил ложку.

– Да, вы ешьте, ешьте! – спохватилась она.

Есть и говорить одновременно у Кречетова не получилось, и он решил «отстреляться» разом:

– Я ловил его. Ну, а когда поймал, сразу же посадил в СИЗО.

Обескураженно замолчав, Эмма Леонидовна выдавила из себя:

– Это все?

– Практически – да. Для него дело закончилось условным сроком.

– Это я помню. Значит, с тех самых пор у вас завязалась дружба?

– Ну, где-то так…

– Странно.

– Всего разом не объяснишь. Со временем Михаил стал уважаемым бизнесменом, да и человеком оказался хорошим.

– Этого у него не отнять, – согласилась домоправительница, но в ее взгляде сквозило недоумение, она рассчитывала на подробный рассказ о крепкой мужской дружбе. Эмма Леонидовна покачала головой и безо всякой связи проронила: – Он так любит Юлию.

Однако, глядя на нее, невозможно было понять, хорошо это или плохо.

– Спасибо, я сыт, – сказал Кречетов и встал из-за стола, решив не углубляться в личную жизнь Михаила.

– Что-то вы быстро, – удивилась Эмма Леонидовна и вдруг замерла. Прислушавшись, она с тревогой посмотрела на Кречетова.

Теперь и он услышал, что на верхнем этаже кто-то кричит и по лестнице мелкой дробью звучат шаги.

Спустя мгновение в кухню влетела Леся:

– Божечки мои, божечки! Эмма Леонидовна!

– Что случилось?! Говори! – приказала домоправительница.

– Я захожу, а она лежит!

– Кто?!

– Я сразу не поняла, думала, вдруг упала…

– Кто, я тебя спрашиваю?! – Эмма Леонидовна потеряла терпение, схватила горничную и с силой тряхнула: – Кто?! Говори!

– Полина Аркадьевна… Старуха… Лежит у кровати… Мертвая… – теряя силы, Леся опустилась на стул.

– Идем! – Эмма Леонидовна бросилась к лестнице, за ней подались все, кто был в это время на кухне: Халид, Василина, Леся и, конечно же, Кречетов.

На лестнице им встретился Михаил.

– Что случилось? – спросил он.

– Кажется, умерла Полина Аркадьевна, – вполголоса проговорила Эмма Леонидовна.

Все вместе они поднялись на третий этаж. Михаил толкнул дверь и вошел в комнату. Остальные столпились у входа.

В комнате было темно и душно. Он резким движением раздернул шторы и обернулся. На полу возле кровати лежала неподвижная Полина Аркадьевна. Ее взгляд застыл, казалось, она смотрела на потолок.

Михаил приказал:

– Звоните в «Скорую помощь».

Кречетов достал телефон и набрал номер «Службы спасения». Пока говорил с диспетчером, в комнату стремительно вошла Ирина Владимировна.

– Пустите! Я – врач! – Она присела на корточки, осмотрела Полину Аркадьевну и спустя минуту сказала: – Все кончено. Ей уже ничем не помочь.

Эмма Леонидовна схватила себя за щеки и затрясла головой:

– Господи… Да как же я могла позабыть…

– Что еще? – мрачно спросил Михаил.

– Она просила, чтобы ты к ней зашел, а я забыла передать. Прости меня, Мишенька!

Он обнял тетушку и, прижав к себе, поцеловал ее в голову:

– Не нужно себя корить. Значит, не судьба.

Врач «Скорой помощи» осмотрел тело умершей, изучил выписки из истории болезни и направление в клинику.

– Ну что же… – наконец, проронил он: – Смерть была ожидаемой. Странно, что она вообще так долго протянула с таким-то диагнозом.

Выносить тело из дома вызвались Халид и водитель Михаила. Полину Аркадьевну увезли, и все стали расходиться.

Михаил предупредил Кречетова:

– Вечером ничего не планируй. Вернусь пораньше, есть разговор. – Покидая комнату, он обернулся: – Идешь?

Но Кречетов ответил:

– Я задержусь.

– Как знаешь…

Когда Михаил ушел, в комнату Полины Аркадьевны заглянула Ирина Владимировна.

– Вы еще здесь…

– Останьтесь! – скомандовал Кречетов.

– Зачем?

– Нужна ваша консультация по лекарствам. Можете посмотреть?

– Могу, – она подошла к прикроватному столику и поворошила упаковки с таблетками. – Ничего противозаконного или не соответствующего диагнозу. Хотя, постойте… – Ирина Владимировна вдруг замолчала и потянулась к флакону из темного стекла.

– Руками не трогайте! – воскликнул Кречетов и настороженно бросил: – Что там?

Ирина Владимировна указала на этикетку:

– Настойка джунгарского аконита.

– Название мне ни о чем не говорит. Поясните.