– Моя мама приедет через неделю.

– Подожди, – Эмма Леонидовна решительно направилась к двери. – Я сама во всем разберусь.

Она вернулась в столовую в сопровождении молодой, изящной и очень красивой женщины. Увидев на пороге улучшенную копию Юлии, никто не усомнился, что пришедшая и есть ее мать. Молодость и красота этой женщины буквально ошеломляли.

– Мама? – Юлия встала из-за стола и подошла к матери: – Мы думали, что ты приедешь через неделю.

Чуть замешкавшись, женщина проронила:

– Хотела поехать поездом, но по случаю купила недорогие билеты на самолет. – По ее смущенному лицу было ясно, что она врет. – Прости, не предупредила. Все вышло слишком спонтанно.

– Ну, да… – чуть слышно проронила Эмма Леонидовна. – А позвонить по телефону было нельзя.

Те, кто расслышал ее слова, из деликатности притворились, что последняя фраза не прозвучала.

К счастью, домоправительнице хватило выдержки не развивать эту тему.

– Где ваш чемодан? – спросила она у гостьи.

– Остался в такси. Простите, я не представилась. Меня зовут Ирина Владимировна…

Не намереваясь любезничать, Эмма Леонидовна поискала глазами горничную:

– Леся! Выйди на улицу и забери чемодан!

– Автомобиль стоит у ворот, – с готовностью уточнила Ирина Владимировна и немного виновато добавила: – Я бы и сама его забрала, но не была уверена, что застану Юлечку дома.

– Конечно-конечно… – с непроницаемым лицом заметила Эмма Леонидовна. – Когда приезжаешь, не предупредив, такое случается.

На этот раз Юлия не сдержалась. Сверкнув глазами, она прикрикнула на домоправительницу:

– Ну, хватит! Немедленно приготовьте комнату!

Эмма Леонидовна кивнула Василине, и та удалилась. Из коридора послышался топот ног, бегущих вверх по лестнице.

– Прошу за стол, – Эмма Леонидовна указала на пустующий стул: – Вот ваше место.

– Чуть позже, – сказала Юлия и потянула мать за руку. – Идем наверх. Тебе нужно переодеться.

Ужин, начавшийся без хозяина, закончился тоже без него. Михаил позвонил жене и предупредил, что задержится.

Кречетов решил, что приятель мог бы позвонить и ему. Но как только он об этом подумал, тот позвонил:

– Прости, друг, что так получилось. Ты спать не ложись, дождись меня, к одиннадцати я буду дома.

Так и вышло. В половине одиннадцатого в дверь комнаты постучали.

– Заходи, – Кречетов поднялся с кровати, на которой лежал не раздеваясь.

Дверь открылась, и в комнату вошел Михаил. Кречетов шагнул навстречу, и они крепко, по-дружески, обнялись.

Не выпуская друга из рук, Михаил отстранился и оглядел его:

– Нисколько не изменился. Такой же перец. Сколько мы не виделись?

– Лет пять или шесть…

– Да нет, больше… Ну, да что про это говорить. Встретились, и то хорошо! – Он распахнул дверь. – Идем! Покажу тебе свои владения.

Они вышли из комнаты к лестнице и стали спускаться вниз.

– Да я вроде все уже видел, – заметил Кречетов.

– Все, да не все… – На первом этаже Михаил провел друга к лестнице, ведущей в подвал. – Иди-иди, сейчас все увидишь.

Лестница оказалась временной, сооруженной на скорую руку, а дверь в подвал была заперта на сейфовый ключ, который Михаил хранил у себя.

– С чего такие предосторожности? – спросил Кречетов, однако, войдя внутрь, сразу все понял.

Это был личный тир Михаила, по стенам которого стояли стеллажи с огнестрельным оружием, а в дальнем конце располагались мишени.

– Недавно выкупил у собственников дома, – проговорил Михаил. – Толком ничего не успел сделать. У предка моего, кому принадлежал особняк, здесь был винный погреб и кладовая для продуктов.

Кречетов шагнул к стеллажу, сдвинул стекло и взял в руки «сайгу».

– Как тебе карабин? – с гордостью спросил Михаил.

– Солидно.

– Долго не решался его купить.

– Почему? – Кречетов прижал приклад к плечу, направил дуло на мишень и прицелился.

– Есть одна проблемка, – сказал Михаил. – Даже при небольшом настреле у него срывает направляющую в ствольной коробке. Вроде и лицензия была на руках, да все не решался. Потом все же купил.

– Понимаю тебя. – Кречетов поставил «сайгу» на место и взял со стеллажа пистолет. – «Смит и вессон»? Есть лицензия?

Михаил ухмыльнулся:

– Да как тебе сказать…

– Ясно, – протянул Кречетов и двинулся вдоль стеллажа. – «Таурус»… «беретта»… «гранд пауэр»… «глок»… Солидная коллекция набралась.

– Люблю оружие, и ничего не могу с собой поделать, – признался Михаил и предложил: – Может, постреляем?

– В другой раз.

– Какой-то ты смурной. Что-нибудь случилось?

– Случилось, – Кречетов опустил голову. – Год назад.

– Прости, что не приехал на похороны.

– Я не в обиде.

– Год прошел, неужели не отошел? – спросил Михаил.

– Я-то – в норме. С сыном плохо. Не может смириться со смертью матери, злится на весь мир и в основном на меня.

– Ты здесь при чем?

– Не уберег, недолечил…

– Глупо.

– Это мы с тобой понимаем, – сказал Кречетов и добавил: – Ему понять тяжело.

– Ничего. Он все-таки мужик. Отхлеяет[2]. – Михаил задвинул стекло и спросил еще раз: – Может, все-таки постреляем?

Кречетов помотал головой:

– Нет. Не хочу.

– Тогда идем, покажу тебе еще одно помещение. Недавно сломали стену и присоединили его к квартире. Скоро начнем ремонт.

Кречетов пошел за ним без особой охоты, но долг гостя обязывал потакать хозяйской гордости Михаила.

Они поднялись на второй этаж, пересекли гостиную с роялем и древнеримским триклиниумом, миновали библиотеку и вошли во временную дверь, отсекавшую квартиру от новостроя. Там спустились на несколько ступеней и оказались в большой полукруглой зале. Рассеянный свет уличных фонарей придавал помещению таинственность и некую ирреальность. По улице проехал автомобиль, осветил фарами стену, и та словно ожила. На мгновенье почудилось, что на ней движутся люди.

– Играет кто-то… – чуть слышно сказал Кречетов.

– Что? – не понял Михаил.

– Музыку слышишь? Кто-то играет на рояле.

– Нет. Я не слышу.

– Вальс…

– Да нет.

– Неужели не слышишь? Ну, вот же…

– У предка здесь была музыкальная зала. Наверно, танцевали.

Спустя короткое время они вернулись в гостиную, где сидели Юлия и ее мать.

Михаил спросил у жены:

– Кто-нибудь играл сейчас на рояле?

– Мы – точно нет.

– Давно вы здесь? – уточнил Кречетов.

– Минут пять, наверное.

Похлопав друга по плечу, Михаил усмехнулся:

– Вот, видишь. Тебе просто почудилось.

Он подошел к Юлии, взял ее за руку и заставил подняться с дивана.

– Идем спать, уже поздно.

– Мы с мамой разговариваем, – запротестовала она.

– Утром договорите. – В словах Михаила сквозила явная неприязнь к теще. Прежде чем уйти, он бросил: – Завтра увидимся.

Кречетов подошел к дивану и сел рядом с матерью Юлии. Ему казалось, что уйти сейчас было бы нелюбезно. Неловкость ситуации накладывала на него определенные обязательства.

– Напрасно остались, – сказала Ирина Владимировна. – Лучше бы ушли.

– У меня нет дурных намерений, – заметил Кречетов.

– Глупая фраза…

– Если хотите, могу уйти.

– Я не держу вас.

– Спокойной ночи. – Он встал, но Ирина Владимировна вдруг уткнулась в ладони и задергалась в безмолвных рыданиях.

Тяжело вздохнув, Кречетов вернулся и сел к ней поближе.

– Ну-ну… Успокойтесь. – Ему хотелось пожалеть ее, погладить узкую спину, но он не решился. Ирина Владимировна могла неправильно истолковать этот жест. – Воды принести?

– Не надо… – Она подняла лицо, вытерла его рукой и посмотрела на Кречетова. – Простите меня за эту сцену. Перехлестнуло. Так бывает, когда копится, копится, и ты уже не в силах держать в себе.

– Мне это знакомо.

– А на первый взгляд и не скажешь.