Но Лео не желал. Он вообще ничего не желал, будучи уверенным, что общество спокойно проживет и без него. Жаль, родных в этом незатейливом факте убедить было трудно.

«Мерседес» тем временем подкатил к администрации края, дверь распахнулась. Лео вылез из салона и, переваливаясь, начал подниматься по ступенькам. Десять мраморных ступеней. Всего лишь десять. А сколько взглядов за такое недолгое время прикует к себе его отлично заметная на практически безлюдном пространстве фигура. Оставалось радоваться, что правило не обращать внимания на мнение других Лео усвоил в далеком детстве. Открытость и улыбчивость оставил там же и с тех пор ни разу не пожалел об этом.

– Доброе утро, Леонард Михайлович, – охранник, сидевший на посту у двери, вопреки всем инструкциям никогда не требовал у Лео пропуск.

Конечно, кто ж захочет терпеть рядом с собой такого урода лишнюю секунду.

Лео привычно кивнул и направился в сторону лифта. Здание, состоявшее из трех этажей, оборудовали лифтом из-за троих стариков – работников архива – и его, Лео. Он, конечно, мог бы дойти и до третьего этажа, на котором располагался его кабинет, но пришлось бы изрядно потрудиться. По лестницам сразу на несколько этажей Лео взбирался лишь в крайних случаях, предпочитая удобный лифт. Нужно же хоть в чем-то пользоваться своим положением.

Кофе приятно горчил, помогая взбодриться усталому, еще сонному организму. Марина, прикрыв рот рукой, зевнула. Сильно хотелось спать. Она поздно легла, читая конспекты, встала в полшестого, чтобы вовремя попасть на работу. А впереди еще несколько пар в университете. Да и работу по дому, настоящему дому, тому, в котором Марина жила, тоже никто не отменял. Пока что Марине удавалось не засыпать на лекциях и справляться с накопившейся усталостью. Спасибо брату, отвозившему ее с работы на учебу. Хоть немного время можно было сэкономить.

Покосившись на стоявшую возле кофе вазочку с печеньем, Марина поколебалась, но все же взяла пару штук. Работодатель ни разу не высказал ей недовольство по поводу таких мелких перекусов. Марине даже казалось, что он этого не замечает. Дорогие продукты, которые не могла позволить себе ее семья, для него словно и не существовали. Впрочем, как и люди. Он не замечал ни тех, ни других, проводя время в своей, закрытом, глубоко внутреннем мире.

Марина никогда не превышала установленный ею же самой лимит: одна чашка кофе и два печенья в день. Исключительно, чтобы продержаться до начала учебы. Позавтракать дома удавалось далеко не всегда, а на голодный желудок не особо поучишься.

Допив кофе, Марина вздохнула, еще раз зевнула, тщательно вымыла свою чашку и вновь вернулась к работе.

Время за уборкой пролетело довольно быстро, и в назначенный срок Марина выходила со своей неизменной сумкой из ворот огороженного элитного дома.

Чуть поодаль, так, чтобы не возникло вопросов у охраны, у противоположного тротуара припарковался зеленый «матиз», старый, пошарпанный, но еще на ходу.

– Привет, – Марина измученно улыбнулась сидевшему за рулем брату, высокому мускулистому брюнету с зелеными глазами. Отдав по привычке часть заработка на общие нужны, она откинулась на сидение и с удовольствием закрыла глаза. – Устала, как та белка.

– Ты к семинару подготовиться успела? – кто о чем, а Вовка об учебе. Его, казалось, другие темы не интересовали.

– Угу. Ночью доучивала. Не веришь – у Светки спроси.

– Она как обычно тебя прикроет.

Марина промолчала. Спорить с Вовкой было бесполезно. Лучше хотя бы немного отдохнуть перед вузом.

Мотор заворчал, словно собака, у которой отнимаешь кость. Машина резко дернулась, но все же поехала по мало оживленной улице. Марина провалилась в сон, не успел «матиз» отъехать от места работы.

Горячий чай в большой фаянсовой кружке пах бергамотом и лимоном. Лео с наслаждением сделал пару глотков, отставил кружку в сторону, посмотрел в окно: на улице медленно, один за другим, загорались вечерние фонари. Девятый час или около того. Ненавистная вечерника, официально названная деловой встречей бизнес-партнеров, должна была начаться часов в одиннадцать. В принципе, еще оставалось время заехать домой, переодеться, да даже немного полежать. Вот только дома его никто не ждал. Не к кому было ехать. Лео откинулся на спинку большого широкого кресла из кожи черного цвета. Уголок рта скривился в горькой ухмылке. С каждым годом одиночество переносились все тяжелей. Лет десять назад Лео и не подумал бы беспокоиться о пустой квартире. Подумаешь, проблема. Мелочи жизни. Теперь же… Теперь ему не хотелось возвращаться в «дом-музей», как однажды выразилась мать, заявив, что его квартире не хватает индивидуальности. Лео тогда, отчасти в пику ей, предложил украсить квартиру игрушечными клоунами с яркой раскраской. Мать затею не одобрила.

Сцедив зевоту в кулак, Лео снова потянулся за кружкой, сделал глоток. Из-за своего уродства он любил все большое. Большая машина, большое кресло, большая кружка. Рост, конечно, таким образом компенсировать было нельзя, но хоть на пару секунд ощутить себя обычным, ничем не выдающимся человеком…

Рот снова скривился в ухмылке. Уж кого, а себя обманывать последнее дело. Он – обычный? Нет, и никогда не был, что бы там ни твердили родные. Этакое богатое чудовище, «Терминатор», как звали его практически все за спиной. Раньше ему было все равно. Теперь же…

– Старею, – негромко пробормотал Лео и залпом допил остатки чая.

Секретарша ушла час назад, теперь нужно самому выходить в приемную, ставить чайник. Или спускаться ниже на этаж, к автомату. Ну, или же продолжать сидеть в кресле.

Незамысловатая мелодия, поставленная на телефон, отвлекла Лео от очередных горьких раздумий.

– Да, Сереж. Сегодня? А у меня есть выбор? И я серьезно. Буду, да. Ближе к одиннадцати. Нет, без водителя. Давай. Увидимся.

Лео нажал «отбой», качнул головой. Младший брат иногда доводил своей заботой сильней, чем мать с отцом. И все трое постоянно твердили, что желают Лео только добра. Вот только его самого не спрашивали, нужно ли ему такое искусственное «добро».

– …а теперь открыли тетради и пишем тему занятия…

Голос преподавателя, зычный и громкий, разносился по всей аудитории, проникая в сознание даже полубессознательных студентов. Пал Палыч Тихомиров славился своей въедливостью и умением буквально двумя-тремя вопросами проверить знания студентов. На его парах практически постоянно писали, отдохнуть было некогда даже самым завзятым лентяям.

Марина порадовалась, что успела выпить кофе на работе. Бессонная ночь грозила перерасти в тяжелый день, во время которого и отдохнуть-то толком не удастся. Пары поставили таким образом, что перерыв между ними был не больше пяти-семи минут: студент успеет дойти до нужной аудитории, но не успеет спуститься на первый этаж и зайти в кафе, даже бегом. Вообще, среда в этом учебном году считалась тяжелым днем. Именно в среду студентов нагружали по максимуму. Так что Марине оставалось радоваться, что после пар приедет Вовка и заберет их со Светой. Иначе сон грозил накрыть ее уже в транспорте, как обычно переполненном.

Наконец, нудная и долгая пара закончилась, Пал Палыч широким «армейским» шагом вышел из аудитории. Марина откинулась на спинку скамьи и застонала.

– Должна уже привыкнуть, – насмешливо заметила Света, сидевшая рядом. – Пал Палыч слово «отдых» считает ругательным.

– Мои бедные пальцы, – Марина тяжело вздохнула. – На них давным-давно мозоли выросли.

– Вставай давай. Анна Львовна не ждет никого.

– Терпеть не могу среду…

По длинному коридору, заполненному жужжавшими, как пчелы, студентами, Марина со Светой пробирались в соседнюю аудиторию. Со стороны они смотрели контрастно: обе высокие и худые, они различались и цветом волос, и поведением, да практически всем. И не скажешь, что двойняшки. Зеленоглазая шатенка Света, хохотушка, иногда задира, легко нашла работу в местном кафе. Марина, синеглазая брюнетка, любила тишину и чуралась крупных шумных компаний.