С тихим чмокающим звуком Ной вытаскивает пальцы. Его глаза темные от похоти, когда он подносит пальцы к своему рту и облизывает, пока они не становятся чистыми. Мои колени немного дрожат. Боже, он такой невыносимо сексуальный.

Он подходит ближе, обнимает меня за обнаженную спину и нежно целует. Я чувствую свой вкус на его губах. Ощущаю себя такой томной, что, не задумываясь, расслабляюсь в его объятиях. Его член все еще тверд под моей рукой, поэтому я инстинктивно тянусь, чтобы расстегнуть его брюки и доставить ему ответное удовольствие. Даже через смокинг чувствуется, насколько его тело пылает, несмотря на прохладный ветерок, дующий из потолочного отверстия, который я раньше не замечала…

Внезапно холодок пробегает по моему позвоночнику, я вздрагиваю и моргаю, словно только что очнулась ото сна. Подождите-ка… что я делаю? Почему мы просто?.. Я сжимаю губы. Туман похоти быстро рассеивается, и я, черт возьми, понимаю, что совершила огромную ошибку. Я должна была все еще злиться на него, но снова позволила своему либидо взять вверх над разумом. Почему это всегда происходит?

Я убираю руки от его паха, словно обожглась. Поддаться удовольствию было и так достаточно плохо, но поддаться желанию угодить ему… Я веду себя так, будто мы занимаемся любовью. И хотя пытаюсь убедить себя, что это случилось по привычке, знаю, что это не так. Я хотела дать ему кончить так же сильно, как хотела кончить сама.

— Что случилось?

Голос Ноя по-прежнему хриплый, и он так жаждет моих прикосновений, но я качаю головой, словно могу избавиться от этого соблазнительного звука.

— Ты уже знаешь.

Мои щеки горят от смущения, когда я натягиваю трусики и расправляю юбку. Я позволила ему зайти так далеко. Ной все еще имеет сексуальную власть надо мной. Он играет на моем теле, словно на скрипке, и часть меня бессильна против этого.

— Эй, куда ты собралась? А как же я?

Игнорируя протесты Ноя, я подхожу к выходу из гардеробной так быстро, как будто кто-то гонится за мной. Словно в моих силах убежать от собственных чувств. Резким движением распахиваю дверь… как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с мистером Тайреллом, идущим по коридору. Его глаза округляются от замешательства.

— Я заблудилась в поисках туалета, — бормочу я и отправляюсь в главный зал так быстро, как позволяют туфли на высоких каблуках.

Если Оливия собирается продолжать злиться, хорошо. Так тому и быть. Но если прошлая ночь была хоть каким-то показателем, то между нами до сих пор есть химия. Когда я погрузил пальцы глубоко в нее, она распалась на части, вцепившись в мой пиджак, и, задыхаясь, буквально пожирала мой рот. Она может сколько угодно притворяться, что ей все равно, но я-то знаю правду.

К тому же, Оливия все еще здесь, делит со мной квартиру. Она не подала на развод и не начала искать новое жилье. Поэтому, где-то в глубине души я верю, что у нее еще сохранились чувства ко мне. Ее отец был прав в том, что в детстве мы были неразлучны, прав в том, что мы поддерживали друг друга в период взросления. Конечно, я сплю на диване, но, по крайней мере, она не ушла.

Мне просто нужно найти способ, чтобы заставить ее поверить в эти чувства, показать ей, что мы принадлежим друг другу. Убедить ее, что «долго и счастливо», которое она всегда хотела, это не просто фантазия, а то, что у нас может быть по-настоящему. Но совершенно очевидно, мне придется использовать грязные приемы. Вот почему я заручился поддержкой наших друзей. Будем действовать всем миром, так сказать.

— Где сегодня Оливия? — заходя, спрашивает Камрин, оглядывая нашу пустую квартиру.

— В спа. — Я веду ее в столовую, где все уже подготовлено. Я зарезервировал для Оливии на сегодняшний день: европейский массаж лица, массаж горячими камнями, маникюр, педикюр и что-то под названием «выпрямление волос», как мне сказали, процедура для волос. — У нас есть минимум часа четыре, — добавляю я.

Оливия думает, что день в спа — это моя последняя попытка извиниться за все, но на самом деле мне требовалось, чтобы ее не было дома, и я смог бы провести мозговой штурм.

— Помогу, чем смогу, — кивает Камрин.

Я оценивающе смотрю на нее, словно вижу впервые. Ее озорные зеленые глаза сверкают, а выражение лица открытое и любопытное.

— Почему изменилось твое отношение? — спрашиваю я. Ведь однажды Камрин сказала мне, что она не «из команды Ноя».

Камрин устраивается на одном из барных стульев за стойкой.

— Потому что, — она перебрасывает свои длинные каштановые волосы через плечо, — я видела, как вам, ребята, хорошо вместе. Всего за пару коротких месяцев ты стал причиной многих положительных изменений в ней. Она стала меньше работать, больше смеяться. Ее жизнь перестала крутиться только вокруг карьеры.

Я киваю, впитывая каждое ее слово.

— Оливия получала удовольствие от жизни, ты вызывал улыбку на ее лице.

— Не могу не согласиться, — самодовольно ухмыляюсь я.

— Но, — она поджимает губы, — ты чертовски сильно облажался.

— Да, — моя ухмылка тает.

— Эпически. Так, как еще никто никогда не лажал.

Ла-а-адно, Боже, я понял.

— И именно поэтому я и пригласил вас сегодня сюда, — прерываю ее прежде, чем она успевает насыпать соли на рану. — Мы начнем, как только появится Стерлинг.

Звонок сигнализирует о его прибытии.

— Помяни черта, — бормочу я и направляюсь к интеркому, чтобы впустить его.

Стерлинг улыбается и хлопает меня по плечу.

— Готов вернуть свою девочку?

— Давно готов.

Меня немного отпускает, и я веду его в столовую. Поддержка лучшего друга очень много значит для меня, и она дает мне крошечную надежду, что, может быть, это возможно. Ведь Стерлинг всегда был голосом разума. Если он верит в меня, то, возможно, я действительно смогу это провернуть.

Я жестом предлагаю ему занять место. Что он и делает, устраиваясь рядом с Камрин. Они оба выжидающе смотрят на меня. Я становлюсь рядом со специально купленным для этого случая флипчартом с чистым листом и маркерами. На обеденном столе приготовлены еще чистые листы, стикеры и дополнительные маркеры. Надеюсь, сегодня у нас получится разработать действенный план. Никогда в своей жизни я ни хотел ничего больше, как хочу исправить свои отношения с Оливией. Чтобы вернуть ту счастливую связь, которую нам удалось наладить.

Взрослея, я всегда завидовал тому, что было у моих родителей. Конечно, много лет я предавался бессмысленным завоеваниям, но в глубине души всегда знал, что был однолюбом, и со временем хотел бы остепениться. Хотел построить такие отношения, которые обычно приводят к моногамии и обязательствам. И теперь, когда я почувствовал, насколько это может быть хорошо, меня жестоко лишили этого из-за моих собственных глупых действий.

— Во-первых, — я прочищаю горло, — спасибо вам обоим, что пришли сегодня. Это много значит для меня.

Стерлинг кивает мне, чтобы я продолжал. Камрин смотрит на меня несколько скептически, но молчит, ожидая продолжения.

— Как ранее заметила Камрин, да, я чертовски сильно облажался. И не собираюсь оправдываться за свое поведение. Я лишь хочу сказать вам, что был в отчаянии, доведен до ручки. И что люблю Оливию… и, вероятно, всегда любил.

Выражение лица Камрин смягчается, она откидывается на спинку стула и кладет ладони на колени.

— Я пригласил вас обоих сегодня, чтобы вы помогли мне разработать стратегию возвращения моей жены.

Я повторяю слова, которые вертелись у меня в голове и в душе, лишь прерываясь, чтобы написать на верхнем листе флипчарта — «Операция «Возвращение Оливии».

Слышу, как Камрин хихикает, и оглядываюсь на своих зрителей. Стерлинг смотрит на меня с открытым ртом, словно я потерял остатки разума.

— Что? — оборонительно спрашиваю я. Я только начал, а они хихикают надо мной, прикрывая рты руками, словно дети какие-то.

— Оливия повлияла на тебя, — фыркает Камрин. — Старый Ной уже давно бы махнул рукой.