========== Выбраться ==========
Челнок на скорости влетел в ангар, едва не снеся бортом створку шлюза, и буквально плюхнулся на брюхо крайним в ряду укутанных черной паутиной летательных аппаратов, запоздало выпустив упоры и затем медленно, тяжело на них приподнявшись, будто внезапно чем-то оглушенный зверь. В этот момент сын Броска не думал об аккуратности, он торопился — торопился, пожалуй, как никогда прежде за всю свою жизнь… Сейчас счет шел на минуты.
Все случилось так быстро, что проводник даже не успел опомниться — не то, что как-нибудь повлиять. Перерожденец, о котором самцы на время попросту забыли, занявшись уничтожением более серьезного противника, застал их обоих врасплох, опять каким-то невероятным образом умудрившись обойти все охранные системы и проскользнуть мимо камер. Кошмар засек его поздно, уже в момент проникновения на уровень, а Сумрак вообще, можно сказать, нос к носу с ним столкнулся, когда на эмоциональном подъеме попер вперед, не дождавшись полного отчета напарника. Увы, в последний момент сказалась усталость, и охотник не сумел верно отразить атаку…
Сначала Кошмару показалось, что все кончено. Противники ударили одновременно, а потом два сцепившихся тела содрогнулись и опали, отрывисто подергиваясь в последних конвульсиях: маска Сумрака была пробита, горло Перерожденца пронзено насквозь — никаких шансов… Но… Вслед за тем проводника вывели из наступившего шока четко различимые удары сердца, по-прежнему фиксирующиеся сенсорными системами скафандра поверженного охотника. Каким-то непостижимым образом сын Грозы еще оставался жив! Вопрос, надолго ли?
Первым желанием было попробовать до него докричаться, но каких-то результатов эти попытки, разумеется не дали. Судя по транслирующимся жизненным показателям, Сумрак пребывал на пороге глубокой комы. Значит, шансов оставалось ничтожно мало, и следовало действовать немедленно, чтобы не упустить их.
Взяв себя в руки, сын Броска развернул челнок и срочно направился к станции, одновременно программируя открытие шлюза и экстренно вытаскивая реанимационный набор. Спустя пару минут, Кошмар уже вылетел из вставшего в ангаре челнока, на ходу закрепляя плазмомет, и опрометью бросился через коридоры второго уровня, со страхом прислушиваясь к сбивающемуся сердечному ритму товарища и его хриплому, булькающему дыханию, то панически учащающемуся, то пугающе затихающему. Сейчас организм пострадавшего испытывал невероятные перегрузки. Мало того, что полученная черепно-мозговая травма была сама по себе крайне тяжела, так проблем еще добавил «дом», в ответ на повреждения автоматически выбросивший в кровь охотника ударную дозу стимулирующих веществ, в подобной критической ситуации совершенно неуместных. В результате пульс подскочил до ненормальных величин, и давление крови опасно возросло, а тело Сумрака начало стремительно разогреваться, что усугублялось термоизоляционными свойствами скафандра; начались судороги.
Надежды спасти воина, находящегося в подобном состоянии, уже практически не оставалось, но Кошмар упорно гнал от себя прочь эти мысли. Он обязан был сделать все возможное и невозможное, обязан был вытащить брата…
Заваренную дверь шахты он, не задумываясь, снес зарядом плазмы. Могло привести к нехорошим последствиям, вплоть до разгерметизации, но, право, рассуждать было некогда. Тем более, что все-таки обошлось.
В свете аварийных ламп утопающая в Жесткачовых слюнях лестница оказалась еле видна. Карабкаясь вверх, Кошмар несколько раз впопыхах чуть не сорвался. Наконец, он достиг пятого яруса и, выбравшись из лифтового проема, сразу же увидел лежащего в коридоре напарника.
— Держись, брат, — подбегая и решительно спихивая с Сумрака тело мертвой твари, пробормотал он. — Нельзя сдаваться теперь, когда сделано невозможное…
Запястные лезвия охотника до сих пор были вонзены в глотку Перерожденца, и едкая желтая кровь стекала по ним, шипя и пенясь при контакте с вылившимся на обожженные руки самца нейтрализатором. Зрелище они, конечно, представляли собой весьма плачевное: шкура на запястьях и тыльной стороне ладоней полопалась и оплавилась, лишь роговые щитки, покрывающие эти участки кожи, не дали кислоте разъесть ткани до глубинный слоев… Боги, хорошо, что Сумрак сейчас ничего не чувствовал…
Оттолкнув тварь подальше и окончательно сняв ее с оружия собрата (на полученные при этом собственные ожоги Кошмар даже внимания не обратил), проводник склонился над охотником и вгляделся в основные повреждения, сосредоточенные в области лица и левой части лба. И там, увы, картина была намного хуже, чем на руках. Голову Сумрака до сих пор прикрывала маска, вернее, то, что от нее осталось, но, даже не снимая ее, напарник понимал, насколько дело дрянь. От удара внутреннего рта Перерожденца (немало, кстати, тоже разбившегося о твердую поверхность), металл лопнул, и его края ушли внутрь, раскроив плоть и раздробив кости. Охотник успел поддеть чудовище лезвиями в последний момент, и клыкастый «снаряд» пришелся вскользь, вместо того, чтобы пробить голову насквозь — это и сохранило жизнь сыну Грозы. Тем не менее, травма была более, чем серьезной.
Кошмар не сразу осмелился снять маску с товарища, боясь причинить еще больший вред. Однако сделать это было необходимо, так как кровь стекала Сумраку в рот, затрудняя и без того тяжелое дыхание. Стараясь действовать быстро, но осторожно, сын Броска отсоединил крепления и с трудом оторвал от лица Сумрака защитный покров, опасливо заглянув под него. Зрелище предстало поистине жуткое… Вся левая сторона превратилась в сплошное кровавое месиво, в котором с трудом угадывались прежние черты. Глаз был выбит, лоб глубоко рассечен, мандибула неестественно вывернута, максилла висела буквально на одном сухожилии. Застуденевшая под действием стабилизаторов кровь комьями забивала рот, из раны на голове тут же потекла густая желтовато-серая струйка с примесью спинномозговой жидкости — ох, дурной знак…
Оттянув пальцем веко на уцелевшем глазу товарища, Кошмар нахмурился — зрачок был сужен, несмотря на недостаток освещения. Тело Сумрака дернулось снова, и выпущенные лезвия жалобно звякнули об пол под безвольными руками. Из горла самца вырвался надсадный хрип, едва прорвавшийся через скопившуюся на пути воздуха кровь. Содрогаясь от вида этих уже явно предсмертных корч и осознавая полную неспособность что-либо изменить, Кошмар все-таки снял с Сумрака горжет, попытавшись повернуть голову друга набок и очистить пасть для облегчения дыхания. Шея охотника оказалась сильно напряжена, так что сделать это оказалось непросто. Тем не менее, когда пересилить закаменевшие мышцы удалось, и сын Грозы притом не оставил своих попыток дышать, проводник предпринял следующую меру спасения, кое-как приладив поверх искореженной пасти кислородную маску. Потом, порывшись в медицинском кейсе, Кошмар отыскал наиболее подходящие кровоостанавливающие материалы и попытался, пусть и неумело, закрыть раны, чтобы кровь не скапливалась снова. Дальше пришла мысль, что скафандр следует снять, пока он не навтыкал бедолаге лишних препаратов. Кроме того, «дом» был очень тяжел, чтобы оттаскивать закованное в него тело, а, в каком бы состоянии ни был Сумрак, оставлять его здесь было нельзя…
Кошмар потерял счет времени, пока возился с замками и фиксаторами. Оставалось только благодарить всех богов за то, что на уровне не затаилось крупных живых Жесткачей, ибо самец сейчас совершенно не был готов к нападению. Он не видел ничего вокруг — лишь то, что творится у него под пальцами, и не слышал ничего, кроме сходящего с ума стука сердца. Он уже иногда путался, слышит ли он в наушнике трансляцию от напарника, или это его собственная пульсация в висках превышает все разумные пределы. Но неровные пики на визоре говорили о том, что ритм принадлежит именно Сумраку, который все еще упорно живет; живет теперь уже только из принципа, назло всем обстоятельствам. «Ты и дальше живи, держись, сколько можешь», — мысленно стал уговаривать друга сын Броска, судорожно справляясь застежками и элементами подгонки обмундирования. Снимать «дом» с чужого непослушного тела оказалось той еще задачей, но Кошмар все-таки умудрился стянуть и верхний слой, и поддоспешник после чего осторожно перевернул горячего, как чертова печка, напарника набок. Ладно, хоть его не тошнило вдобавок ко всем имеющимся проблемам — с пайками, в последнее время составлявшими его рацион, просто было нечем…
