Что стало с рядовыми пленниками, которых, по словам Тайрена, было больше тысячи, я предпочла не спрашивать, а сам он этот вопрос в своём письме деликатно обошёл.

Вернулась Туи, принёсшая известие, что принцы просто не поделили игрушку. В результате её, следуя моим инструкциям, отобрали у обоих, но если Шэйрен уже успокоился и занялся другими играми, то Ючжитар продолжает скандалить. Я вздохнула и велела ничего не предпринимать до моего прихода. А то с нянь станется закормить его сладостями и испортить ребёнку аппетит. Не говоря уж о том, что старшему будет обидно.

Увы, у всех, приставленных присматривать за Ючжитаром, был один недостаток — у них не укладывалось в голове, как это можно просто оставить недовольного принца в покое, позволив ему самому пережить огорчение. По их мысли, вокруг драконьей крови надо было плясать, угождать во всём и не в коем случае не допускать ничего, что могло бы царственное дитя хоть чуть-чуть расстроить. Если девочке ещё более-менее прививали дисциплину, да и насчёт Шэйрена мне удалось втолковать необходимость не баловать его слишком уж сильно, то Ючжитар, как будущий император, был особой почти священной. Матушки моего мира, растящие детей-"снежинок", обзавидовались бы такой заботе. Сколько я ни твердила, что даже император не может получить всего и надо приучать принцев с этим смиряться, всё как об стенку горох. И добро бы это делалось из страха перед будущим монархом, но нет, в них говорила искренняя любовь и забота. И я знала, что за моей спиной няньки осуждают меня за жестокость и бесчувственность к собственному ребёнку.

Однако наведаться в детскую я не успела. Похоже, Тайрен тоже торопился отделаться от всех остальных ради того, чтобы встретиться с семьёй, но известие, что его величество покинул Внешний дворец и движется сюда, принесли, едва только мне на голову водрузили парик. Я поднялась, служанки торопливо разобрали мой шлейф, евнухи распахнули двери, и я со свитой прошествовала на террасу дворца, куда уже торопливо подтягивались Талантливая и Добродетельная супруги. Весь прочий гарем, выстроившись согласно рангам, уже торчал на террасе, возбуждённо перешёптываясь.

Встреча проходила в полном согласии с этикетом. Тайрен прибыл в паланкине, из которого вышел перед самыми дворцовыми ступенями, и быстро, хоть и не теряя достоинства, начал подниматься. Стоявшие на лестнице через ступеньку евнухи кланялись при его приближении, а я прокляла про себя обычаи, свидетелей и тяжёлый шлейф, не дающие мне просто сбежать ему навстречу и по-простецки повиснуть у мужа на шее. Но вместо этого я, как и положено, преклонила колени и позволила ему меня поднять, после чего приветствовала мужа подобающими дежурными фразами. Правда, Тайрен несколько снизил торжественность момента, залихватски мне подмигнув. Потом кивнул в ответ на приветственные поклоны и поздравления с победой и возвращением от старших жён, после чего мы, наконец, рука к руке — но ни в коему случае не держась! — вошли внутрь моих покоев. И только там у императора наконец кончилось терпение следовать ритуалу, и он решительно отослал всех сопровождающих.

— Как там Ючжитар? — спросил он, когда мы оторвались друг от друга. — Ты писала, что он сильно вырос?

— Да, ты его, наверное, и не узнаешь.

— Что бы я да не узнал собственного сына? Пошли, я хочу его видеть.

Ючжитар всё ещё был окружён толпой сочувствующих, но при виде его величества няньки брызнули в стороны. Тайрен в два шага преодолел расстояние от двери до центра немаленькой комнаты, подхватил сына на руки и подкинул высоко к потолку. Тот снова взвизгнул, на этот раз с несомненным восторгом. У меня ёкнуло сердце, но я героически промолчала, продолжая улыбаться.

Вот была у Ючжитара такая черта — он совершенно не боялся людей, даже совсем незнакомых. В отличие от Лиутар, успевшей изрядно забыть меня за время долгой разлуки, мой младшенький, не видевший отца большую часть года, не только не возражал, что его схватили на руки, но и когда отец попытался поставить его на пол, тут же ухватился за него, давая понять, что хочет обратно:

— Вых!

— Это значит "вверх", — перевела я.

— Неужели он ещё не заговорил? — спросил Тайрен.

— Только несколькими словами. Но это не страшно, мальчики обычно учатся говорить позже, чем девочки. Подождём ещё полгодика.

Тайрен нахмурился, но кивнул. Снова подхватил Ючжитара, и тот немедленно потянулся к блестящей камушками заколке, удерживающей пучок на макушке императора.

— Я привёл с собой множество коней из Львиной страны, — сообщил ему Тайрен. — Когда ты вырастешь, я подарю тебе чистокровного жеребца. Он будет резвым и горячим, и вы станете отличными друзьями.

— Пусть сперва среди людей друзей заведёт, — проворчала я. — Его так балуют, что я боюсь — он возомнит себя центром вселенной.

— Ничего, у нас ещё будет время воспитать в нём чувство долга. Тебе нравится папин камушек? Папа и камней привёз, и обязательно даст тебе поиграть.

— Как бы он эти камешки не проглотил.

— Ты становишься настоящей ворчуньей, — рассмеялся Тайрен. — Если и проглотит разок, ничего страшного. Правда, малыш?

Я оглянулась и увидела стоящего в дверях Шэйрена. Мальчик сосредоточенно покусывал губу, глядя на императора, качавшего на руках его младшего брата. Я ободряюще улыбнулась ему, и старший сын, решившись, вошёл в комнату. Подошёл к Тайрену и по всему правилам поклонился с комичной серьёзностью:

— Приветствую ваше величество!

Я мысленно похвалила его воспитателей.

— Здравствуй, младший брат, — так же серьёзно сказал Тайрен. — Вставай. Как живёшь, учишься чему-нибудь?

— Ну… — Шэйрен снова глянул на меня. — Мне подарили меч! Как настоящий.

— Это хорошо.

— И вчера мне читали книжку. Там один царь проиграл в битве, но вымолил себе жизнь, а потом спал на соломе и пил желчь, чтобы не забыть о мести. И через несколько лет собрал армию и победил! Советник его врага говорил, что не надо ему верить, но его господин не послушался, а другие сановники советника оклеветали. Господин послал советнику меч для совершения самоубийства, и тот сказал: "Вырвите мои глаза и повесьте над воротами столицы, чтобы я видел, как мститель войдёт в неё и сравняет с землёй!"

Я вздохнула. Что поделаешь, на этой и подобной ей историях воспитывается не одно поколение местных детей, было бы странно, если бы я вздумала ограждать от них своих чад. Да и что пенять на зеркало, русские сказки, если подумать, не менее людоедские.

— Когда царь победил, он тоже хотел пощадить врага, но его советники сказали ему, что враг тоже может отомстить. И тогда царь отрубил врагу голову! — завершил пересказ Шэйрен. — А… можно и мне коня?

— Можно, — щедро сказал Тайрен. — Хорошо учись, и я подарю тебе коня не хуже, чем Ючжитару.

— Что нужно сказать? — напомнила я.

— А… Благодарю ваше величество!

— Пока ещё не за что, — усмехнулся Тайрен. Аккуратно поставил сына на пол, и Ючжитар принялся раскачиваться как на тарзанке, держась за отцовские руки и поджимая ножки. Да, подумала я, провести время наедине с мужем у меня явно не выйдет.

— Кстати, как поживает Лиутар? — спросил Тайрен.

— Она молодец. Учится вышивать и зубрит "Древние гимны".

— Это хорошо, — кивнул Тайрен и улыбнулся Ючжитару, который отпустил его руки и принялся бегать вокруг.

Через некоторое время мы, оставив детей играть, чинно вышли к ожидающей нас свите. Настало время торжественного пира.

Пир был как пир — придворные праздники достаточно однообразны. Еда и вино, тосты и славословия, восхваление непревзойдённого императора-победителя, музыка и танцы. Помимо выступления профессиональных танцовщиц, наложницы гарема по своему почину решили тоже подготовить выступление. Я не стала возражать — они так старались и так надеялись угодить его величеству и, быть может, заслужить его благосклонность… Что ж, может, кому-то и улыбнётся счастье, думала я, не всё же мне лежать собакой на сене. И всё равно мне с некоторым трудом удалось сохранить непринуждённую улыбку, когда Тайрен сказал: