— А вот это солирующая девушка хороша. Как её зовут?

— И Суинь.

— Прелестна и грациозна. Пожалуй, я бы сказал, что она талантлива.

— Эта девушка тренировалась днями напролёт, чтобы доставить удовольствие вашему величеству, — тут же поддакнула Добродетельная супруга. — Семьи И, из которой она происходит, уже не одно поколение служит трону. Думаю, её рвение заслуживает награды.

— Супруга Чжан права, — согласилась я. — Старание и талант заслуживают поощрения.

Держать хорошую мину, так до конца. Интересно, собирается ли Чжан Анян исполнить свою угрозу и наябедничать Тайрену на якобы покушение со стороны Кадж? А, пусть делает что хочет. Я императорского гнева точно не боялась, да и Талантливую супругу смогу защитить.

— Что ж, жалую ей сотню золотых таэлей, тюк мехов из числа военной добычи и шкатулку благовония "ста смешений", — кивнул Тайрен. Потом вдруг наклонился ко мне и, словно бы что-то вспомнив, заговорщицки понизил голос: — А кстати, что это за угрозы расправы, которым ты подвергла министра Лао? Якобы ты обещала заморить его голодом?

— А, — я невольно рассмеялась. — Уже нажаловался?

— А как же. Такое самоуправство…

Фыркая, я рассказала, как было дело. Как я и думала, Тайрена эта история только повеселила.

— Что ж, будет знать, как тебе перечить, — подытожил он. — Кстати, знаешь, кто за тебя вступился?

— Кто?

— Гун Вэнь. По его словам, государство пережило эти беды только благодаря тебе. И не поступи ты так, как поступила, не хватило бы провизии даже на устройство этого праздника.

— Это да, — вздохнула я. Для того, чтобы организовать сегодняшнее угощение, пришлось залезть в неприкосновенный запас — не сказать, чтобы смертельно, но чувствительно. Однако не встретить супруга так, как должно, у меня духу не хватило, и никто из придворных не возразил ни словом. Тем не менее я уже подумывала, чтобы урезать дворцовые пайки на будущее — о чём тут же и сказала.

— Что, всё так плохо? — спросил Тайрен.

— Всё очень плохо. Боюсь, ещё одного неурожайного года мы и правда не переживём. Ты знаешь, что нам очень помогла Южная империя? В благодарность они хотят лошадей из числа добытых тобой.

— Южная империя? — Тайрен помрачнел. — Вот уж кому я не хотел бы быть обязанным.

— Я тоже, но мы не в том положении, чтобы привередничать. Решать, конечно, тебе, Тайрен, но я бы их просьбу выполнила. Благородный муж десяти ничтожным уступит. Два десятка голов нас не разорят.

— Всего лишь? Тогда конечно. Пусть не ждут, что я забуду былые обиды, но такой малостью мы и правда можем пожертвовать.

От нижних столов раздались аплодисменты — забытая нами танцовщица как раз закончила выступление.

Позже Тайрен ещё много рассказывал мне о своём походе. Конечно, об основных вехах я уже знала из писем, но всего не опишешь, да и не хотел Тайрен пугать меня и писать о трудностях. Теперь же можно было и рассказать.

Оказалось, что самым трудным были даже не стычки со степняками, а переход по высушенной солнцем степи. Жажда едва не погубила всё войско — много воды с собой не увезёшь, а реки обмелели и колодцы пересохли, там же, где вода осталась, она во многих случаях зацвела и загнила, так что в армии начались болезни. Подлинным спасением стал проводник из местных племён, согласившийся служить императору. По его совету армия, спасаясь от жажды, свернула… в пустыню.

— Там колодцы остались полными, как ни странно. Ты знаешь, что такое пустынные колодцы? Вообрази: песок, море песка, а посреди него стоит купол в жэн или два высотой. Входишь внутрь и спускаешься в подземный зал. В центре пола круглая дыра, а под ней — целый бассейн пресной воды! Какая бы жара ни стояла снаружи, колодец всегда был полон. Хватало всем, и людям, и скотине. Да, мы мучались от солнца, но если знать тропу от колодца к колодцу, пройти можно без особого труда.

Я невольно вспомнила свои блуждания по пустыне, а потом поездку в караване чжаэнов. Тогда я не видела ничего подобного, но караван и ехал по пескам после того, как я к нему присоединилась, всего несколько дней. Хорошо, что Тайрен, видимо, успел подзабыть сочинённую мной легенду, что я приехала с запада через оазисы. Иначе удивился бы, как я ухитрилась миновать этакое чудо.

Войско шло всё дальше, мимо изрезанных трещинами скал и холмов, словно слепленных из рассохшейся на солнце глины, серых, жёлтых и красновато-коричневых, иногда полосатых, как орнамент на древнем кувшине; мимо скальных образований, напоминающих стены и башни крепостей. На южном горизонте вставала горная цепь, даже издали светившая снеговыми шапками. Однажды армию застигла песчаная буря, и ещё сутки после неё из песка выкапывали трупы людей, лошадей и вьючных животных, не сумевших быстро найти или соорудить себе укрытие. В общем, в первой половине похода армия несла потери не от врагов, а исключительно по вине природы.

Рассказал Тайрен и об оазисе, которого они в конце концов достигли, что на реке, каким-то чудом пробивающейся сквозь пески. На него произвела впечатление граница с пустыней, когда вот они, песчаные барханы, и тут же начинается зелень, трава и деревья. Оживлённый городок за высокой стеной сначала запаниковал при приближении имперцев, но быстро разобрался, что к чему, и паника сменилась ликованием. Обнаглевшие и оголодавшие кочевники рушили почтенным купцам всю торговлю, и в этих условиях крупный оптовый покупатель, обещавший к тому же дать грабителям по лапам, действительно оказался даром Небес. Кое-кто из купцов поотчаяннее напросился с армией в Северную империю, и теперь готовился расторговаться на специально отведённых для чужестранца рынках.

— Но эта пустыня… — Тайрен качал головой. — Никогда её не забуду. Днём плавишься от жары, а ночью дрожишь от холода. Даже и не думал, что такое возможно. В этом оазисе жители ходят, замотавшись в чёрные шерстяные покрывала с головы до ног, и мужчины, и женщины. Мне и смотреть на них было жарко. Хотя шелка из наших империй у них есть!

— Толстая ткань не пропускает жару к телу, — блеснула познаниями я. — Если воздух вокруг теплее, чем само тело, то так ходить легче.

— Да? А я, когда был в доспехах, думал, испекусь. Хорошо, хоть на обратном пути пошли дожди, и можно было свернуть севернее.

— Навстречу кочевникам.

— Да, к ним. В конце концов, мы и собирались преподать им урок.

Ход сражения я уже знала из писем, так что тут Тайрен мало что мог сказать нового. Понимая, что битвы не избежать, он, вызнав приблизительное местоположение ставки Великого кагана, смело двинулся в ту сторону. Армия шла плотным строем, не реагируя на мелкие укусы летучих отрядов противника и на явные попытки спровоцировать имперцев на распыление сил в бесплодной погоне за нападающими. К этому времени у Тайрена прибавилось союзников — далеко не все степные племена были довольны правлением захвативших почти всю степь кубров. Да, пополнение было небольшим и состояло в основном из единичных перебежчиков, но благодаря им император получил более точную информацию о противнике. Наконец Великий каган выступил навстречу со всей своей армией, и настал долгожданный день генерального сражения. Имперская армия встала в глухую оборону, стараясь связать конные отряды противника боем. Увы, сказывался недостаток конницы, а пешие воины не могли гоняться за стремительными всадниками, и потому оставалось лишь в решающий момент растягивать фланги, ловя увлёкшихся степняков в окружение. Небо определённо было на стороне империи: поднявшийся резкий ветер, к вечеру перешедший в настоящую бурю, затруднил бой всем, но, главное — свёл на нет преимущество степняков в лучниках. Совсем уничтожить армию противника не удалось, сам Великий каган со своим окружением вырвался и ушёл, отдельные отряды врагов потом добивали уже в темноте, и только богам известно, скольким из них удалось скрыться. Но в любом случае, ясно было, что возобновить набеги степной союз сможет не скоро.

Армии Тайрена, впрочем, тоже изрядно досталось. Официальная пропаганда трубила о великой победе, но наедине со мной Тайрен признался, что ещё одного такого боя имперцы бы точно не пережили.