К тому же, еще старик Пустошь крепко привил ему убеждение, касающееся того, что доспехи и оружие у воина должны быть только личными. «Доспехи — твоя вторая шкура; клинки — твои дополнительные зубы и когти, — любил говаривать Учитель. — Ухаживай за ними, как за самим собой, и они будут служить тебе верой и правдой многие годы, подчиняясь тебе так же, как тебе подчиняется твое тело». Пустошь, пожалуй, был единственным, кто не насмехался над чистоплотностью подростка, а наоборот одобрял его стремление к соблюдению гигиены. Хотя, конечно, касательно боевых скафандров он бы, наверное, сказал что-то вроде: «Прекрати выделываться, несносный малек, есть такое слово „надо“ — выучи его уже, наконец!» Впрочем, слово «надо» Сумрак и так знал ох как хорошо… Именно поэтому о большинстве вещей, которые ему откровенно не нравились, кроме него самого, никто не ведал.
Боевой скафандр представлял из себя сплошной бронированный комбинезон. И ключевым словом здесь было именно «сплошной». Костюм был полностью закрыт от макушки до пяток. Предлагающаяся к нему маска имела увеличенную затылочную часть, защищающую черепную коробку; горловина скафандра плотно прилегала к маске снизу, а сзади и с боков голову охватывал тугой капюшон, в который плотно упаковывалась грива. Руки приходилось засовывать в плотные, не особо хорошо гнущиеся перчатки, а ноги в тяжелые ботинки, неприятно сжимающие пальцы и давящие на когти.
Кстати, вот негодование по поводу стеснения привычных движений свойственно было не только Сумраку, его разделяли почти все охотники, привыкшие обходиться минимумом одежды и не любившие обуви. Не смотря на влагоотводящий внутренний слой и лежащую поверх него систему терморегуляции, длительный контакт комбинезона с кожей был неприятен. Безразмерность костюмов также приносила ряд неудобств — при помощи системы специальных регуляторов они достаточно точно подгонялись по фигуре, но сама заключенная внутри фигура особого восторга от этого не испытывала, так как обязательно хотя бы где-нибудь скафандр давил или врезался.
Конечно, все эти особенности были вполне обоснованы, так как данное облачение использовалось в самых суровых условиях — от сверхжарких и суперхолодных планет до космического вакуума, а потому обязано было быть универсальным, крепким и надежным. Но все-таки сражаться в нем приятного было мало. Комбинезон прилегал плотно, однако, учитывая его многослойность, сидел довольно-таки странно.
Тем не менее, боевой скафандр являл собой настоящую вершину технологической мысли, совмещая практически все, что могло потребоваться охотнику в слабо приспособленной для жизни среде и заслужив тем самым прочно закрепившееся шутливое прозвище «дом». Помимо внутреннего «комфортного» слоя и термоподстежки, скафандр был снабжен усилителями мускулатуры и противоперегрузочными компонентами. Поверх всего этого богатства располагался капитальный слой брони, закрывающей гораздо большую площадь тела, чем стандартный доспех. Маска была оборудована встроенной системой подачи питьевой воды, резервуар с которой размещался на спине. Там же, в зависимости от условий, в которых приходилось эксплуатировать скафандр, могли крепиться испарители, фильтры и кислородные баллоны. На случай длительных операций предусматривался эффективный механизм сбора и эвакуации продуктов жизнедеятельности. А самым большим плюсом, бесспорно, являлась автоматическая система отслеживания и устранения повреждений. Она хорошо экономила время в бою: при нарушении целостности скафандра специальный комплекс оборудования обеспечивал моментальное восстановление его герметичности и одновременное заполнение полученных ран специальным защитным составом. Костюм был напичкан датчиками, реагирующими на возникновение пробоев. Как только противник наносил какое-либо повреждение, к месту разрыва по десяткам трубок, зашитых в толщу ткани, подавалась быстротвердеющая пена, закрывающая прореху, а из другой сети трубок тут же выплескивалось изолирующие рану вещество, содержащее анестетик и антисептик. В случае повреждения крупных мышц и внутренних органов дополнительно срабатывали автоматические инъекторы, заряженные противошоковыми и стимулирующими препаратами. Короче говоря, облаченный в это технологическое чудо охотник вообще мог в сражении ни на что не отвлекаться, тем самым повышая шансы сохранить свою жизнь и выполнить миссию.
Применение боевого скафандра на Охоте каждый раз являлось спорным моментом, ибо больше чести воину приносили те победы, которые были совершены при помощи холодного оружия и при минимальной защите тела. Но, в случае с «Островом» даже подобных мыслей не возникало. На долгие годы никем не обслуживаемой станции плохо работала система жизнеобеспечения, что уже делало ее крайне негостеприимным местом. Если же принимать во внимание возможные разрушения и завалы, учиненные Жесткачами на борту, а так же бесславную гибель предыдущих зачистчиков, то использование дополнительной защиты и элементов экзоскелета и вовсе становилось не зазорным…
Одновременно с усиленными тренировками Сумрак приступил к тщательному подбору вооружения и прочего необходимого оснащения. Как следует поразмыслив, дабы не набрать лишнего и не забыть важного, из оружия воин остановился на маломощном плазмомете, который не особо страшно было использовать в недрах станции, запястных лезвиях и копье. Кроме того он запасся режущими сетями и нейтрализатором запаха, для ограничения передвижения Жесткачей и воспрепятствования обнаружения ими. Метательным оружием он решил себя не перегружать — при огромном количестве расплодившейся на станции Священной Дичи оно просто теряло смысл. Он бы и копье брать не стал, но убийство Матки требовало соблюдения ряда условий, одним из которых было непременное нанесение решающего удара именно копьем.
Однако символично выходило: первая в его жизни Королева для первой в его жизни самки… Сумрак прежде не замахивался на такую сложную добычу, как Матка. В ульи он хаживал, но никогда не разорял их полностью, в случае же совместных с другими воинами стратегических зачисток, случавшихся в промежутках между Охотами, Царица всегда доставалась кому-то из старших — глупо было даже пытаться на нее претендовать. Но ситуация с владычицей «Острова» складывалась принципиально иной: у Сумрака не просто была возможность ее одолеть, он был обязан сделать это, так как безоговорочным условием победы на станции являлось полное ее освобождение.
Конечно, в одиночку убить Матку Священной Дичи, было под силу далеко не каждому рядовому воину, тем не менее, Сумрак уже достиг того возраста, когда следовало решаться. Его отец принес его матери первую голову Королевы в пятьдесят с небольшим; Пустошь, припоминая как-то свое первое сражение с Маткой, говорил, что ему на тот момент исполнилось сорок пять — ну, Пустошь в принципе был очень крупным самцом и искусным воином, так что вряд ли ему стоило большого труда завалить эту махину… Гнев, как поговаривали, на Матку впервые пошел почти в шестьдесят, но, зато, сразу крайне успешно. Самому же Сумраку в этом году должно было стукнуть сорок восемь, и, если судить со стороны, то он представлял собой некий середнячок среди охотников, даром что имел обыкновение в самое пекло лезть, а потому и шансы имел средние — не совсем большие, но и не мизерные.
Сына Грозы немало отличали от других охотников многочисленные сплетни, блуждающие за его спиной и связанные с его слегка нетипичным поведением, а так же нестандартной историей появления на «Изверге». Сумрак потому и не вписался как следует в клан, что поступил в него, уже будучи взрослым самцом со статусом Кровавого. Ранг прежних новобранцев всегда рос на глазах старших сородичей, и уважение к каждому молодому самцу со стороны других воинов ковалось постепенно, от Охоты к Охоте, воспринять же новичка, пришедшего состоявшимся охотником, но неизвестно как и неизвестно где принявшего Посвящение, а потом в течение более, чем десятка лет совершавшего победы, о которых никто из клана Гнева не был осведомлен, старшим самцам было психологически трудно. Поначалу они пытались притеснять Сумрака, давая понять, что он, хоть и Кровавый по прошлым деяниям, но тут-то пока что просто никто, однако сын Грозы быстро поставил агрессоров на место и продолжил свое обособленное, если не сказать, замкнутое существование в рядах клана, ни перед кем, кроме Вожака, и впредь о своих победах не отчитываясь.
