– Стихи получились чересчур откровенные. Я пока сама не пойму, что со мной творится. Меня к тебе тянет со страшной силой, это правда. Но скорее мою фантазию подстегнула опасность. Пока я хотела подарить тебе только стихи.

– Они прекрасны, принцесса! Спасибо, – Роберт с явной неохотой отпустил ее, вытащил из ставшей влажной ладони бумажку со стихами и спрятал в карман штанов.

Повисла неловкая пауза, и Юля повернулась к Роберту. Его щеки тоже горели маковым цветом.

– Ты обиделся?

– Нет, ваше высочество. Вы хмуритесь, и потому несчастен я, – он сделал такое печальное выражение лица, что Юля рассмеялась.

– Ну вот это другое дело, – Роберт взял ее ладонь и нежно коснулся губами кончиков пальцев.

– Какие планы? – Юля мысленно поблагодарила Роберта за его деликатность.

– Завтрак, потом у меня работа, вечером знакомлю тебя с моими друзьями, ночью хотел бы… Полюбоваться с тобой на большую медведицу.

– Ого, столько дел! Тогда подъем.

Перекатившись на другую сторону кровати, Юля встала и скрылась в ванной. «Парень огонь, – она стянула с себя одежду и включила душ, – Умчался в ночи с явным намерением снести кому-то голову с плеч, а наутро ведет себя как ни в чем не бывало».

Она вытянулась перед большим зеркалом и растерлась белоснежным махровым полотенцем. Выдавив на руки приличную порцию крема с ароматом лаванды, она прошлась ладонями по всему телу. Расчесала волосы, чуть коснулась ресниц кисточкой с тушью и нанесла на губы блеск с коралловым оттенком.

– Работать он собрался. И кем? Хотя, если честно, совершенно все равно. Кем бы он ни оказался, мне хорошо рядом с ним.

Роберт, будто услышав ее, крикнул через дверь:

– Принцесса, а почему ты не расспрашиваешь меня ни о чем?

Юля вышла из ванной и выдала очередной бред, пришедший ей на ум.

– Ex ungue leonem10.

– Ах так, – он взъерошил волосы. – Ну держись, сейчас лев тебе покажет!

  Роберт подхватил Юлю на руки и ловко повалил на уже застеленную кровать.

– Ты не лев, а чудовище.

– А ты красавица!

Раздался звонок – привезли завтрак. Роберт, отпустил коридорного и потянул Юлю за руку:

– Подождем отца, он вот-вот подъедет. Пойдем на балкон.

На дворе стоял дивный сентябрьский денек. За рекой располагался парк, где художница осень уже тронула разноцветными красками кроны деревьев. Юля залюбовалась видами, и в голове начали складываться новые строчки.

– Скажи, как поступишь, если окажется, что в твоей жизни…  уже есть любимый человек? – прервал Роберт ее мысли.

Юля повернулась и, сжав кулаки, стукнула его в грудь: «Неужели он не понимает, что я сама задаюсь этим вопросом и боюсь ответа на него?» Губы ее плотно сжались, но она вдруг увидела в глазах Роберта страх и отчаяние, скрытые за показным любопытством – он не меньше нее боялся узнать правду.

– А ты?  Если все, что с нами сейчас происходит, не сон, неужели ты отпустишь меня?

– Я – нет, просто…

– Просто глупость?

– Скорее глупая ревность.  Или, правильнее сказать, страх потерять тебя.

– Как бы я хотела… – Стук в дверь остановил ее порыв.

Эдвард вошел бодрым шагом в номер, и только глубокие тени под глазами говорили о том, что ночь выдалась у него бессонной.

– Как провели время, молодые люди?  Давайте скорее за стол! Аппетит зверский.

Фаррелл-старший взял Юлино запястье и нащупал пульс.

– Что сердце так часто бьется? Хорошо себя чувствуешь? Принимаешь лекарства, что я тебе дал?

– Да, это просто волнение. – Юле стало неловко. Она уже не первый раз ловила себя на мысли, что робеет перед этим человеком. Глубоко в душе поселилось чувство, что мистер Фаррелл знает о ней гораздо больше, чем она сама. – Идемте завтракать.

На столе сверкал белизной фарфоровый сервиз. Юля не ошиблась, в посеребренном лотке с крышкой оказалась овсянка. Яйца, авокадо на поджаренных тостах, маленькие канапе на шпажках из кусочка белого хлеба, черри и твердого сыра, несколько соусов и джемов. Классический завтрак в английском стиле она так себе и представляла. И сегодня был чай, никакого кофе.

– Я пока остаюсь в Москве. Поведайте ваши планы? –  Эдвард протянул Юле бутерброд. – Джулия, расскажи мне, есть динамика в твоей памяти?

– Она уже цитирует латынь и сочиняет стихи, – ответил Роберт за нее.

– О, это не всегда встретишь и у людей без потери памяти. Я думаю, в таком случае вскоре все придет в норму либо само по себе, либо вследствие сильного эмоционального потрясения, взрыва. –  Фаррелл-старший помолчал секунду и лукаво ухмыльнулся: – Роберт, пожалуй, подошел бы на роль детонатора. Но, хотя любовь и творит чудеса, я имею в виду немного другое. Как сказал Джон Локк: «Память – это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновляет их резцом».

Чем больше Юля слушала Роберта и мистера Фаррелла, тем больше удивлялась царившей за столом непринужденной обстановке. Ей было сложно представить, что раньше она не знала этих мужчин. Может, они все-таки разыгрывают ее, ведь невозможно настолько быть на одной волне с чужими тебе людьми. Эдвард отложил салфетку.

– Чудесный завтрак! Джулия, ты, бесспорно, делаешь этот мир лучше, – на его губах промелькнула улыбка. Он кивнул сыну, и взгляд его ожесточился. – А теперь, старина, пойдем-ка, поговорим в кабинет.

Роберт подмигнул Юле.

– Не скучай, я скоро.  Прогуляйся по гостинице, здесь есть магазины и, кажется, даже СПА, – он достал бумажник и протянул ей деньги. – Возьми наличные. Если не хватит, набери меня.

– Спасибо, – румянец тронул ее щеки. «Я все больше начинаю чувствовать себя обязанной…».

– Я позвоню тебе, когда освобожусь, – ласково прошептал Роберт и нежно коснулся губами кончиков ее пальцев.

«… Но до чего же спокойно рядом с ним».

***

Роберт пригласил отца на балкон, боясь прослушки в российских гостиницах, и вполголоса рассказал о случившемся отцу. Тот молча внимал ему, то хмурясь, то качая головой.

–– Ты здесь? – позвал Роберт.

– Мальчик мой, – Эдвард облокотился на перила, – мы с тобой находимся в чужой стране. Поверь, тюрьмы здесь так себе. И забудь уже о мести. Я думал, что ты просто хотел встретиться со старыми друзьями, иначе не отпустил бы. А еще девушку с собой потащил! Где твой ум? Вам нужно сменить гостиницу, раз этот человек видел тебя здесь. Не испытывай судьбу лишний раз.

– Хорошо, но разве такой человек должен ходить по земле? – Роберт закипал от гнева при одном воспоминании об этом человеке. – Что я должен был сделать, увидев его? Вызвать полицию?

– Да, Роберт, я все понимаю, но ты увидел его неслучайно! – отец сел в плетеное кресло, спрятал лицо в ладонях и долго сидел неподвижно.

– Хорошо, – сказал он наконец, – Рябой смог уйти, и совесть твоя чиста. Займись теперь более приятными делами. В твои сети попалась прехорошенькая рыбка, а ты из себя Робин Гуда корчишь. Давай вернемся в номер, если это все ужасы на сегодня.

Роберт открыл балконную дверь и шаркнул ногой.

– Все, милорд.

Отец прошел в комнату и замер, оторопело уставившись на постель с чуть скомканным с краю покрывалом.

– Кстати, как продвигаются ваши отношения? – Эдвард явно старался спросить об этом непринужденно.

– Ты хочешь знать, переспал ли я с ней? – Роберт склонил голову набок, не сдержав довольной улыбки. – С каких это пор тебя стала интересовать моя личная жизнь?

Эдвард надул щеки и выдохнул.

– Роберт, твоя личная жизнь меня интересует постольку-поскольку. Во-первых, я в некотором роде несу ответственность за эту девушку, а во-вторых… – он замялся.

– Во-вторых, Джулия тебе не дает покоя? – Роберт присел на краешек стола.

– Есть такое, – Эдвард повертел в руках телефон, и добавил. – Ты же знаешь, после смерти твоей матери я ни с кем не встречался. А здесь просто сумасшествие какое-то. Я оживаю, когда она рядом, а когда нет, мне хочется хотя бы услышать ее голос. У тебя, правда, с ней все серьезно?