- Трусливая тварь!

  - Я... Простите, моя королева... - съежилась шутесса, отступая прочь. Ее мутный глаз глядел куда-то вбок и казался мудрым и невозмутимым.

  - Что она могла сделать? - удивился Мортимер.

  - Ты не понимаешь! - завизжала королева. - Больше всего на свете я ненавижу предателей! - она влепила посеревшей Хьюлле пощечину.

  Мортимер успокоил ее.

  Он снова прижал ее к себе, большой и пахнущий едой. Ужасно... Все это ужасно. Романья зарылась лицом в его бороду и принялась молча плакать. Мортимер повел ее прочь, мягко придерживая за плечи. Хнычущая извинения Хьюлла куда-то исчезла; видимо, спряталась подальше от королевского гнева.

  Мортимер привел королеву в ее покои и там подождал, пока она не помоется. Дальше он отнес ее в кровать. Чуть успокоившись, Романья попросила, чтобы Мортимер лег к ней в постель, но он лишь покачал головой и поцеловал ее в лоб, как ребенка.

  - Я скажу Родерику, чтобы удвоил охрану, - произнес Мортимер. - Почему его не было с тобой?

  - Я отослала его...

  - Не делай так больше, - строго сказал он.

  - Хорошо, - вздохнула Романья.

  Ей все еще было немного страшно, но леденящая, крупная дрожь прошла.

  - Мортимер, - тихо позвала она его.

  - Да?

  - Скажи своей Фьельмар, что я согласна. Я хочу родить и выносить ребенка от Родерика. Я думаю, это немного смягчит мое заледеневшее сердце.

  Она смолкла.

  - Твое сердце совсем не холодное, - сказал Мортимер и ушел, оставив ее одну дрожать в темноте.

  Фьельмар пришла на рассвете. Родерик, все еще немного пристыженный, поддерживал ее за руку, чтобы ненароком не упала. Уже немного освоившись, дикарка крутила головой по сторонам, изучая богатое убранство, рассматривая гобелены. Железные перья в ее волосах негромко позвякивали.

  Романья встретила ее улыбкой.

  - Ты пришла. Отлично... А где Мортимер?

  - В городе бунты, - пожал плечами Родерик. - Он выехал еще ночью.

  - И кто будет мне переводить? - голос Романьи стал холодным, как лед.

  - Не знаю. Ваше... Моя королева... Мне кажется, я должен объясниться, - виновато начал Родерик, но она остановила его нетерпеливым жестом.

  - Потом. Мы выезжаем.

  - Куда?

  - В лес.

  Родерик мгновенно побледнел. В Циклопическом лесу, где деревья были большими, жила Йовин. Он помнил ее - но вспоминать не хотел, как и все жители несчастного проклятого Рейнворта, города, отрекшегося от своей души.

  "Йовин", - подумала Романья.

  Родерик с поклоном помог своей королеве забраться в карету. Затем он точно также подал руку Фьельмар и влез следом. Лошадьми правил невозмутимый лорд Хоэн.

  Во время пути Фьельмар несколько раз порывалась начать ритуал. Лопоча что-то на своем уродливом языке, она подсела к королеве и показала ей обмазанную какой-то дурнопахнущей жидкостью глиняную фигурку - затем сделала некий жест пальцами. Не успокоившись, она стала водить руками по отросткам короны и даже почесала Романье макушку.

  Королева только отмахивалась от ее навязчивой заботы.

  Ее занимали сейчас совсем другие мысли.

  - Приехали, - раздался голос Хоэна.

  - Отлично. Выходим.

  Родерик вылез первым - и невольно содрогнулся от увиденного.

  Его пальцы чуть подрагивали, когда он помогал ей сойти.

  Романья встала обеими ногами на почву, ощущая, как свежая трава щекочет ее кожу сквозь туфельки, и посмотрела вдаль. Она сощурилась. Да, лорд Хоэн выбрал хорошее место для остановки. Далеко, за переливчатым лугом, на окутанной испарениями опушке, под сенью громадных искривленных деревьев паслась Йовин. Солнце терялось в ее огромной голове, на которой был только один рог. Богиня ела. Каждый ее зуб был как рыцарский щит, а тело тянулось вверх и вниз, невероятно массивное, невозможное для осознания. Эльфы решили когда-то, что смогут уничтожить Йовин; но всё, чего они добились - отстрелили ей правый рог. Сама же она, обезумев от такого предательства, растоптала короля Иеремию, и все его несчастное жестокое войско тоже, вместе с ним заодно.

  Романья замерла, пораженная чудовищной красотой.

  "Просто животное", - невольно вспомнила она слова Хоэна.

  Да.

  Это просто животное. Но сейчас её саму отхватил такой животный, первобытный страх, что не то чтобы говорить - ей думать было тошно. Она закрыла глаза и несколько минут - или часов? - стояла так, раскачиваясь на носках.

  - Отвратительно, - прошептал Родерик.

  - Да, - согласилась Романья.

  Она посмотрела на Фьельмар. Девушка до этого молчала - но при виде Йовин она вдруг оживилась и радостно захлопала руками.

  - Тебе нравится? Ваши боги такие же? - тихо спросила ее королева.