Оба поклонились. Сервий осторожно встал на колени и склонил жирную голову, когда император вдруг нарушил величественную позу, расслабился и отпустил легкий смешок:
- Трудно?
- Трудновато, государь и бог! - непривычно тонким, смешным голоском выдал Сервий. Он был бледен и весь обливался потом.
Император рассмеялся. Смех был неприятным, клокочущим. "Сдал... в части разума", - совсем некстати вдруг всплыло в голове.
- Заканчивай эту ерунду и вставай. Готов к исполнению? Мои чиновники вчера закончили чеканку. Держи, - он протянул Сервию печать. - Вот теперь ты имперский аудитор. Отправляйся сразу в архив и начинай проверку. Результаты мне нужны через, - он задумался, но ненадолго, - через два дня.
Сервий весь как-то сжался. Срок был крайне маленьким, нереальным, даже существуй архив до сих пор. Безумным.
"Откажись. Скажи ему, что архив сгорел. Он же твой друг, он поймет", - лихорадочно быстро пронеслось в голове Лукреция.
Но Сервий лишь склонил голову.
- Да, государь наш и бог, - пискнул он, к ужасу Лукреция. - Как пожелаешь.
- Оставь эти титулы, - рассмеялся император, но все равно приосанился. - Результаты мне нужны хорошие. Занятные. Если докажешь, что Октавия шпионка, я ее вышлю из столицы. А если нет... Извини, казню. Тебя. И дружка твоего заодно. Тебя как зовут? - обратился он к Лукрецию.
Под взором императорских глаз - ясных и чистых, совершенно безумных - Лукреций почувствовал себя как кролик перед змеем. Как епископал передо львом.
- Лукреций.
- Без когномена?
- Нет, когномен у меня есть, он...
- Неважно, - оборвал его император, внезапно посуровев. - Ты обратился ко мне без титула, а титул мой - "государь наш и бог". Ты кем себя возомнил, ты епископал? Ненавижу этих тварей, совсем меня доконали... - мгновенно забыв о Лукреции, он двинулся прочь, держаясь за голову и подметая полами плаща пол. - Кстати! - он внезапно обернулся. - Твой вчерашний подарок был хорош. Забавная безделушка. Благодарю тебя.
Аудиенция завершилась.
Сервий схватил Лукреция за плечо и сказал:
- Пойдем. Нам еще повезло.
- О каком подарке он говорил? - спросил Лукреций.
- Я ему свой кошелек подарил. Ну, тот, живой. Чтобы задобрить, - скривился Сервий и отвел глаза.
- Ты сделал что?!
- Пойдем. Иначе нарвемся на неприятности.
- Не сейчас, так через два дня! -зашептал Лукреций, очень задетый поступком Сервия. - И как ты мог?! Он же... он же любил тебя!
- Как хозяина. Всё. Перестань. У меня есть план. Найдется, - буркнул Сервий, но глаза его врали.
Сервий выпил третью кружку подряд и крякнул. Он был в паршивом настроении и явно ощущал свою вину, потому что постоянно просил у Лукреция прощения - пускай и забыл, за что конкретно. Однако просил.
Пили они неразбавленный пассум, и чувствовали себя уже совершенно убитыми и казненными. Император велел им разобраться в ситуации. А без архива это было совершенно невозможно. Еще и за два дня! Конечно, копии адверсариев хранятся и у получателей, однако полный список их неизвестен, а обойти всех... теперь... Невозможно, даже если этим займется сама богиня Монета. Которой нет. Есть лишь обычные монеты. Например, как та, подаренная Домной Октавия, что прямо сейчас яростно билась в ладони Лукреция, предупреждая об опасности. Но это он знал и так.
- Напомни, Лукреций, - совершенно ясно и четко спросил Сервий, с трудом фокусируя взгляд на лице друга. - В чем я провинился перед тобой? От чего мне так погано?
- Погано, спрашиваешь?
- Да.
- Ты меня обманул. Никакой ты не друг императора, - сказал Лукреций, глядя в пустоту. - Ты просто мелкий смешной чиновник, который хотел попасться императору на глаза. И что, доволен? Еще и меня втянул во все это. Небось и денег у тебя нет.
- Есть! - горячо возразил Сервий. - Деньги есть! Ты их получишь. Но и ты виноват, Лукреций. Ты же заклинатель денег... Ты должен их делать прямо из воздуха, из головы, нет? Да-а. Почему не сделал?
- Потому что я не дрессировщик денег. Я жрец Монеты, - сказал Лукреций. - Прошу не забывать об этом никогда.
Сервий всхлипнул.
- Я виноват перед тобой, Лукреций.
- Не буду я тебя утешать.
В этот момент он не чувствовал ничего. Ничего, кроме нарастающего стеснения в мочевом пузыре. И в этот момент Сервий заплакал. Лукреций не помнил его плачущим с тех пор, как их взвод подвергли децимации - когда они пропустили ватагу тервингов к городу Тевтобургу. Сервий был потрясен самим фактом децимации - когда свои убивали своих, причем совершенно хладнокровно, устало и рутинно.
- Тервинги, - просипел Сервий, - клятые твари! Кстати... Лукреций. Почему мне так погано?
"Потому что ты пьян", - хотел ответить Лукреций, но не успел.
- Что сказал? - между ними протиснулся дюжий бородатый тервинг и навис над Сервием, воняя потом. - Повтори, что сказал, петух драный? Кто клятые?
Лукреций ощутил раздражение. Сразу после аудиенции они направились в казначейство, контролируемое Домной Октавией, где лысый квестор, слащаво улыбаясь, отказал им в выдаче копий адверсариев. Настроение было препаршивое. Не думая ни о чем, Лукреций поднялся и ударил тервинга - судя по фалерам, принадлежавшего к городской страже. Ударил слабо, смазанно, но тервинг взбеленился. Его ответный удар швырнул Лукреция на пол.