- Ты так думаешь? - спросил отец. - А я думаю, что именно гинекология дело третье.
- Первое дело, - сказал Ю, - доктор Алексеев имеет большой погреб. А вот мы - нет.
- Зато у нас уже есть холодильник, - заметила Ба. - Потому мы и можем делать домашнее мороженое, в то время как...
Она замолчала, и все выслушали эту паузу внимательно.
- Не понимаю, - договорила она, - как можно предпочесть?
- Это вы-то не понимаете? - хищно рассмеялась Валя. - Полно вам прикидываться.
- Опять, опять! - Изабелла неудачно схватилась за виски и её очки грохнулись на стол.
- А в остальном, - заключил Ди, - между доктором Алексеевым и мной нет никакого различия.
- Это положим... - возразил отец. - Доктор Алексеев, например, не знает древнееврейского, и, главное, не может знать! С чего бы это?
- Прямо пещерная дикость, - поморщился Ди. - Такой анахронизм, такое средневековье. Такая... ересь. С чего бы ты - это?
- А с того, что я не страус, - заявил отец, - и не прячу голову в песок, как некоторые, которые не желают замечать, что времена наши - и есть пещерные. Анахронизм, видите ли...
- Ну, тут всё понятно, - встрепенулся Ю. - А вот почему получается такая разница между домашним мороженым и покупным? Это интересно.
- Ты что, убить меня хочешь? - простонала Изабелла. - Или ты тоже тайком покупаешь фруктовое за полтину?
- Вообще-то, - опять покраснел Ю, - уже нет. Но раньше...
- А разница-то есть, есть! - возликовала Валя. - Не верите мне, спросите у вашего ребятёнка.
- Есть, - подтвердил я, - там оно совсем другое.
- Ага, - догадалась мать. - Вот где все собаки зарыты: на стороне всё совсем другое.
- Собаки не зарыты, - сказал я со знанием дела, - и вообще не собаки: это свиньи, наверное, разрыли там на площади, и милиция приехала к папе...
- Опять этот труп! - сжал кулаки отец. - А это - что за идея-фикс, откуда?
- Но и у тебя она же, - заметила мать. - И ты ведь торчал на базаре не из-за мороженого, а из-за этого трупа, и его, так сказать, окружения. Так чего же ты накинулся на сына? А я скажу - чего: именно потому и накинулся.
- Это моя работа, - лицо отца тоже стало металлическим, как и его голос, я работаю в поте лица, исполняю долг, ног под собой не чую, прихожу домой, желаю одного: отдохнуть, а тут меня встречают...
- Про долги и ноги вы им не рассказывайте, - перебила Валя. - Я вам уже докладывала, что они про то думают.
- Валя, - сказала Ба. - Имейте сердце. Давайте заканчивать этот торг. Тут-то мы не на базаре. Вы имеете сердце?
- Я-то имею, - сообщила Валя, - а вы?
- И я, - вздохнула Ба, приложив руку к груди. - Стучит, как бешеное, можете проверить.
- У меня тоже стучит, - возразила Валя. - Давайте померяемся, у кого сильней.
- Я больше не могу... - простонала Изабелла.
- А я - могу? - спросила Валя.
- А я - могу, - сказала мать. - Дело нужно довести до конца.
- У меня сильнее бьётся, поспорим на червонец? - предложила Валя.
- Нет-нет, я не про этот конец, - возразила мать. - Я про Жанну. Насколько я понимаю, всё это вы затеяли для того, чтобы сообщить нам что-то про Жанну, так? Ну, так и сообщайте.
- А вот это будет уже донос! - закричал отец. - Молчите, Валя.
- Почему же это донос, а другое нет, - пожала плечами Изабелла, надев очки.
- При ребёнке, - пустил своими очками укоризненных зайчиков Ди. Настоящая крамола.
- Вы уж помалкивайте, мужчи-ина! Пусть хозяйка скажет.
- С меня достаточно, - заявил отец. - Не она, я ухожу. Из этого сумасшедшего дома.
- Куда это, - усмехнулась мать. - В моей квартире ещё ремонт не закончен.
- В другой сумасшедший дом, к Ломброзо, - подсказала Изабелла. - Или в погреб к доктору Алексееву.
- В свой морг, - добавил Ю.
- Это твой дом, откуда ты собрался уходить, - серьёзно заговорил Ди. - Это наш дом. Что же могло случиться столь серьёзного, что ты намерен его оставить?
- Да, ты так бурно реагируешь, - подхватила мать. - Можно подумать, что ты имеешь отношение к закопанному младенцу не только косвенное, но и прямое. И, заодно, к Жанне.
- Почему - заодно? - спросил Ю.
- Какая дикость, - сказал Ди, - говорить пошлости за спиной у отсутствующего...
- Пошлости у неё перед, - поправила мать, - перед спиной. Будет, в конце концов, лишь справедливо...
- И ты хочешь справедливости, - голос отца сорвался. Все терпеливо подождали, пока он откашляется. - И ты тоже?
- Но ведь и ты собрался уходить, - спокойно возразила мать, - и ты тоже! И потом: чем я хуже Жанны? Будем же справедливы: я тоже до последнего дня, как конь бегала с этим пузом.
- Ну ты, - просипел отец сорванным голосом, - конь справедливости, ты ещё спроси, чем хуже Жанны - Ба!
- Брат! - воскликнул Ю. - Ты забылся!
- Я опомнился, - прохрипел отец. - А забылся, родственничек, ты. Скажи Богу спасибо, что я не забываю о родстве, а то бы...
- Мальчики, мальчики, - сказал Ди.
- Я тоже родственник? - опасливо спросил его я.
- Самый-самый, - ответил он.
- Мальчики, - сказала Ба громко. - Почему же вы, мальчики, отказываете мне в возможности иметь ещё ребёнка?
Пауза продлилась очень долго, и была выслушана очень, очень внимательно.
- Мне кажется, - продолжила Ба, - нам надо было уже давно завести третьего.
- А мы уже и завели, - отшутился Ди, кладя ладонь на мою макушку.
- Тогда четвёртого, - возразила Ба. - Нас у родителей было семеро, и не было таких сцен, как эта.
- Семеро, - прошипел отец, - и где они все теперь?
- Да, - вздохнул Ди, - надо было. Прости, это моя вина.
- Причём тут ты? - спросила Ба.
- Что верно, то верно, - почти неслышно прошептала мать в сторону, случайно - в мою.
- Все международные организации...
- Да, конечно, - опять вздохнул Ди, - ты хозяйка, и всё держится только на тебе. И Вале.
- Вот пусть хозяйка мне и скажет, - притопнула Валя, - до каких пор это будет продолжаться.
- Конкретно, - сказала Ба, - что? Чего вы просите, Валя?
- Я прошу! - глаза у Вали снова горячечно засверкали. - Никогда, в жизни, ни у кого, ничего, не просила! Не дождётесь. Чтоб мы у вас просили? Это вы у нас ещё попросите, когда время придёт. А оно придёт: ваше-то время кончилось.
- Значит, ваше уже пришло, - пробормотала мать.
- А-а! - вскричал Ю, и, как недавно Валя, пророчески воздел руки. - Я всё понял! Чего она добивается? Она добивается только одного: чтобы её остаться попросили. Попросили, только и всего.
- Ты думаешь... - покосился на него отец, - нет, не может быть. Что за ересь!
- А что, - сказала Изабелла, - очень как раз может быть. У него бывают и дельные мысли. Может, ей надоело быть зрителем в тиянтирах. Может, ей самой нужны аплодисменты.
- Валя, - спросила мать, - неужели это всё, что вам нужно?
- В общем... - Валя чуть приспустила веки и повела глазами в сторону печки. Я ждал, что оттуда грянут аплодисменты. А нет, так из открытого настежь окна.
- Вот так-так... - покачал головой Ди. - Но это же упрощает всё дело! Пожалуйста, я готов хоть сейчас, при всех...
Он развёл ладони в исходную позицию.
- Тьфу ты, - сплюнула Валя. - Душу с вас вон, конечно же при всех! Битый час вам тут долдоню: только не вы, не вы, а она.
И Валя повела глазами в сторону "Беккера".
- Пожалуйста, - тоже повела Ба, но плечами. - Я тоже готова.
- А я бы уволил, - сказал отец. - В конце концов, кто же тут хозяин, она?
- Успокойся, конечно же Ба, - ответил Ди. - О том и речь идёт.
- Не похоже, - с сомнением заявила мать. - Тогда и Ю хозяин. По крайней мере, он рубит дрова и топит печь. И натирает полы.
- Он и хозяин, и работник, - сказала Изабелла. - Прямо по Толстому.
- Сейчас лето, - смутился Ю. - Печь не топится.
- Вы же сами говорили, что уволить нельзя, - вставил я.
