- Понятно теперь, почему он не исполнил своих обещаний после войны, сказал Жора. - Его эта победа просто раздавила, как доктора. Прямо на главной улице.
- Глубокая мысль, - отметил Ив. - Захлебнуться можно.
- Ты его слушай, - сказал Сандро, - он знает... Обязательно захлебнёшься, если будешь сообщать публике такие мысли. Тебя прямо в твоём сундуке и утопят.
- Минута молчания, - сказал Ив. - Эй, малый, сними свою панаму! Покойников следует уважать.
- Я уважаю, - сказал я, снимая панаму, - особенно мальчишеского полу.
- Среди нас шпион, - грустно покачал головой Жора. - Малый, как и все, помешался на шпионаже.
- Я и дома такой же, - возразил я. - Получается так на так.
- На кого же ты работаешь, на какую державу? - спросил Сандро.
- На себя, - ответил я.
- Не самая плохонькая держава, - заметил Ив. - Пусть работает, на кого хочет, лишь бы не на папу.
- На моего папу! - я вскочил на ноги, поражённый таким нелепым предположением.
- Успокойся, - сказал Ив, - на папу римского.
- Успокойся, - сказал и Сандро, - у всех есть папа, у негра вон тоже.
- У негра был папа, - поправил Ив.
- Была папа, - поправил и Жора. - Ты где живёшь, в Риме? Это там можно не учить язык, я-то знаю.
- Был и мама, - послушался Ив.
- А я сирота, - сказал Сандро, - самородок.
- Гол! - выкрикнул Жора. - Нет, мы всё-таки здорово болтаем.
- Не ходите к нам на обед, - посоветовал я. - У нас так не болтают. У нас болтают не так... просто.
- Не так пусто, - догадался Ив.
- Не так густо, - упрекнул его Жора.
- Совсем не так, - сказал я. - С вами, как в кулибке. С вами вообще... можно.
- Значит, - заключил Сандро, - с нами нежно.
Да, мы болтали нежно. Разве этого не достаточно для...
- Прячься, малый, - посоветовал Ив. - Вон идёт ваша домработница, и в её руках уже шуршит донос.
- Фу, - поморщился Жора, - что за слово...
- Пожми ему руку, чуточку повыше локтя, - посоветовал я, - это действует, я-то знаю.
- Надо говорить: протест, - Жора положил ладонь на локоть Ива, но не охватил пальцами и пятой его части. - Ну, и как же оно действует?
- Нет, у Вали не протест и не донос, а список покупок, приготовленный Ба, - возразил я, всё же благоразумно залезая под лесенку. - А сама Валя притворяется, что писать не умеет, и ставит крестик вместо подписи.
- А как же она читает список? - удивился Жора.
- Вот именно, - сказал я из-под лесенки. - That is the question. Кроме того, из-за чего ей меня продавать? Мороженое или помидоры она не любит, только свой тиянтир. А туда её и так пускают, когда ей захочется.
- А из любви и продаст, - успокоил меня Ив. - Из любви к тиянтиру. Но скорее - из любви к тебе, малыш. Разве этого не достаточно для... протеста? Для такого дела она и писать научится.
- Такие жертвы вовсе не нужны, - не согласился Сандро, - она может просто позвонить по телефону. 2-87, два звонка. Писать не умеет, а руки-то, небось, имеет.
- Как это, два, во втором квартале, что ли? - удивился Жора. - И... откуда ты-то всё это знаешь?
- Должен же я как-то ответить, - пожал плечами Сандро. - Принял я приглашение, или наоборот... Меня потому и предупредили: если забуду сказать телефонистке "два звонка", то попаду в радиоклуб. А радисты меня к себе ещё не приглашали.
- А ты бы, конечно, этого хотел, - сказал Жора. - Ты бы хотел бросить свой пугач, и заняться настоящим делом: радиоделом. Знаю и одобряю: дело просто создано для твоих ног, Саня!
- У этого дела большие перспективы, и таким образом ты обеспечишь себе будущее, - согласился Ив. - И перестанешь, наконец, рассчитывать на щедрость Ворошилова. То есть, на солидную пенсию.
- Что им всем так далось это будущее? - прошептал я, записной протестант, забившись в дальний угол под лесенкой.
А разве всего этого не достаточно для...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
... протеста?
Нужно только уметь выбирать для своего протеста время. Например, в конце ужина: откипает самовар, все ещё сидят за столом, но Валя уже потихоньку относит на кухню посуду, несмотря на отдельные протесты других. Она знает, что делает, все уже склонны к компромиссам, даже и эти протестующие. Патроны, выданные на день, расстреляны, духи дома, наоравшись, сорвали голоса... Фиалки и табак на клумбе в палисаднике, наоборот, только проснулись, и от их пока робких благовоний ещё не тошнит. День позади, впереди целая ночь, утро вечера мудренее. Мендельсон у Ба, и тот смодулировал в исходную благополучную тональность. Ужин подошёл к концу.
- Значит так, - заявила Валя, со звоном обрушивая на стол блюдца. - Я от вас ухожу.
- What's happened?
- В который раз? - перевела мать.
- На этот раз - душу c меня вон, - ударила себя в грудь Валя.
Тут бы мне и вступить, но я промолчал: ветер, после нашей встречи на базаре, явно дул в мою сторону, а плеваться против ветра... Таких глупостей я уже давно не делал. Впрочем, только ли в мою он дул?
- Роза из Ломброжа, - в сторону сказал отец. - То есть, рожа из...
- Почему вы так кричите, Валя? - удивился Ю.
- Да, и нельзя ли перенести ваше заявление на завтра? - поддержал Ди.
- Я не с вами говорю, - охотно возразила Валя. - Я говорю с хозяйкой, кишки мне на телефон. Хотя в настоящем доме хозяин мужчина, но вы и вчера не были, и завтра не станете мужчиной. Это установлено всеми международными организациями, и не вчера установлено. Да и я ведь тоже не вчера родилась!
- Что же вам на этот раз не понравилось? - спросила Ба, полуотворачиваясь от пюпитра.
- Всё то же: полный дом народу, а я одна на всех. И за всё - пачка вафель.
- Конечно, - согласился Ю, - без нас тут было лучше. Но при фрицах нам просто нельзя было тут быть, а сейчас...
- Я была при них тоже не по своей воле! - Валя снова пристукнула по своей груди.
- Вас специально при них оставили, как резидента, - ехидно сказала мать.
- Она и сейчас, при нас резидент, - уточнил отец.
- Президенты вон бомбы бросают на мирных жителей, - почему-то заулыбалась Валя, - а я вас обслуживаю. Вон, хозяйка молчит, а её обязанность - защищать меня от чужих оскорблений.
- За вашу работу вы получаете зарплату, - напомнил Ю. - И прописку. И жильё.
- И стаж, - добавил отец. - А значит, в будущем, и пенсию.
- Далось вам это будущее! - вскричала Валя. - Какое будущее у меня на антресолях? Вы по приставной лестнице взбирались на мои нары? А я делаю это сто раз на день. Хотите, чтобы я и в будущем делала то же самое? Ну, нет. Вон, у доктора Щиголя домработница свою комнату имеет. И поэтому я от вас ухожу.
- Быстро она разведала, - сказала мать.
- У домработниц свой телефон, - объяснила Изабелла.
- Кишки на...
- Валя, - сказал Ди, - чтобы домработница доктора Щиголя получила комнату, ему самому пришлось отправиться на кладбище. Надеюсь, вы не заставите меня прибегнуть к такому средству?
- Не принимай всерьёз, - посоветовал отец. - Она хочет скандала, тиянтира. Ей просто скучно.
- А что, она сегодня не идёт в свой тиянтир? - спросил я.
- Я сегодня была, и снова пойду не в тиянтир, - зловеще прошипела Валя, а в комнату смеха. На Большой базар. Почему снова? Ха... Если бы вы видели там то, что видела я, то тоже бы пошли. Побежали бы!
- Ха, - сказала мать, - в кабинет доктора Калигари. Но вы там видели в зеркале себя. А нам такое видеть невозможно.
- Себя, себя, - вдруг согласилась Валя. - Но только в самом первом зеркале, которое нормальное. А во всех других, кривых, вас.
- Совсем сдурела, - прошептал отец. - С такого резидента станется и бомбу бросить.
- Пожалуйста, конкретно, Валя, - раздельно произнесла Ба. - Что именно вас не устраивает?
- Всё, - отрезала Валя, и снова трахнула блюдцем по столу. И замолчала, глядя на Ба горячечными глазами.
