Внутри дивана под одной из подушек я к своему удивлению нашла большой трактат об охотниках. Покрутив книгу в руках, я решила, что она поможет мне отвлечься.

К первой странице книги была приклеена странная записка.

“Кулер на амч сокет, с вентилятором диаметром в 1э0-1ч0 мэмэ, и пара корпусных вентиляторов на 1а0 мэмэ”, — задумчиво прочитала я непонятную бумажку.

Что это? Какие-то технологии древних? Пожелания к первому марта? Аксессуары для гомункулусов? Непонятно. Я пожала плечами и продолжила листать.

“Охотники воспитываются другими охотниками, как правило, из бродяжек и сироток. Практически всегда такие детки попадают в руки к своим учителям уже психически нестабильными.”

“… было выяснено, что пульсар пытается слиться с эмоциональным фоном носителя потому, что именно эмоции питают и заряжают его. Со временем практически любой охотник, который не прекратил свою службу вовремя, получает полное или частичное эмоциональное выгорание. Также не стоит забывать и о том, что даже неактивный пульсар, требует постоянной подпитки. Поэтому матёрые охотники со временем начинают “застревать” на одной идее. Эта особенная идея должна вызывать сильные эмоции в их душе и продолжать питать камень.”

“К примеру, охотник Василий, достигнув наивысшего ранга, при захвате преступников отрезал им ноги. Уж очень они его будоражили. Поэтому пришлось отстранить Василия от службы и выслать за грань.”

“Чем больше разрастается рисунок, тем легче охотник управляет своим оружием. Искажённая энергия серьезно усиливает физические и психические возможности человека. Но вживить такой кристалл можно только до полового созревания.”

Дальше описывались эксперименты и испытания. Книга заключала, что каждому охотнику нужен свой индивидуальный набор эмоций. Кому-то нужна радость, кому-то грусть. Именно эта гипотеза помогала объяснить, почему некоторые индивидуумы слетали с катушек и становились мясниками, филателистами, насильниками или любителями козьего биатлона.

Ещё немного полистав книгу, я поняла, что легче не стало и отложила её в сторону. Вместо книги я сжала в руках куртку Къяля и вдохнула его запах, такой тёрпкий и горячий.

— Найди меня пожалуйста. — взмолилась я. — Я хочу домой, к папочке.

Ночь была длинная, но уснуть я смогла только с первыми лучами солнца. Сон не приходил, просто в конце концов веки стали тяжёлыми и сами опустились, погрузив меня из одного кошмара в другой.

Но очень скоро кто-то начал меня трясти и кричать что-то на ухо. Мне совсем не хотелось открывать глаза и возвращаться в реальность. Но этот кто-то был очень настойчив.

— Проснись, проснись. — пищал мерзкий голос Мерлина мне на ухо.

Я открыла один глаз и посмотрела в его гадкую рожу.

Он переоделся, нацепил кучерявую, белую бороду, колпак со звездами и синий банный халат. Главное, белые тапочки не забыл. Казалось, я попала в театр, где этот псих — главный актер.

— Я смотрю, ты сейчас Мерлин? — пробурчала я сонным голосом.

— А как ты догадалась? — бодро пропищал псих и подпрыгнул на месте.

И вот Зиви изменяла Эдуарду вот с этим вот. Не хочу сейчас об этом думать.

Когда мое зрение полностью сфокусировалось, то я поняла, что Мерлин протягивал мне какое-то грязное тряпье.

— Дорогая, оденься, в трусах в зоопарк идти нельзя.

Я развернула вещи, оказалась, что это форма рабочего. Только бы не с трупа. Я постаралась незаметно принюхаться. Вроде не пахнет. Хотя на заводе так воняет мертвечиной, что запах формы мог просто затеряться в общим аромате завода.

Мужчина отошел в другой конец комнаты, взял железный поднос с непонятной серой массой и поставил передо мной.

— Вот твой завтрак, любимая.

Я глянула на это подозрительное месиво. Интересно у этого, что тут лежит, когда-то было имя? Наверняка это мой знакомый или ещё кто-то. Мерлину явно доставляют удовольствие гастрономические игры.

Хватит! Хватит! Хватит! Ещё неделю назад, я была нормальным человеком, а теперь начинаю понимать, что в голове у этого психа. Никакой помощи я так и не дождалась. Пора самой себя спасать!

Есть эту мерзость, что мне дал Мерлин, я не собиралась, но если не оценю его кулинарный гений, то мужчина наверняка взбесится. А злой псих, это вдвойне плохо. Нужно было как-то его отвлечь, поэтому я решила начать с разговора. Это он любит.

— А где твои помощники-бананы?

— Те три дебила? Да я сжёг их вместе с домом. Они свое дело сделали.

— Какой ты у меня мудрый. — запела я ласковым голоском, чтобы ослабить его бдительность.

Я надела синюю форму рабочего и продолжила:

— Мне ещё ни один мужчина не готовил завтрак. Это так мило с твоей стороны.

Мерлин-Даниель отвернулся и подошел к разбитому окну, прицокнул языком, поковырял носком ботинка осколки. Пока он стоял ко мне спиной, я взяла вилку и тихонько, на носочках начала приближаться к нему.

— Они должны были быть мне благодарны за работу, которую я им давал. — бормотал псих, вороша осколки.

Я не сразу поняла, что говорит он о бананах. Ещё пару шагов,

взмах, удар в шею, струя крови прямо в лицо. Рывок, ещё удар и ещё. Мерзость. Мужчина начал хвататься за шею, чтобы остановить кровь.

— За что? — прохрипел он, заваливаясь.

Я размахнулась ногой и со всей дури ударила его в голову. Что-то хрустнуло, мужчина обмяк и завалился на бок. В его шее ещё что-то булькало, но Даниэль-Эдик-Мерлин был уже мёртв.

Тишина. Как хорошо. Я стояла и завороженно смотрела, как красная жизнь растекается между осколками. По телу пробежала дрожь, и волна, такого незнакомого, даже слегка чуждого мне удовольствия накрыла меня.

Стеклышки выглядели маленькими островками в океане крови. Ха-ха! Вон жучок бежит, всё ближе и ближе. Он подошел к луже, присмотрелся, тронул лапкой и двинулся в другую сторону. Как хорошо и спокойно.

Немного придя в себя, я осознала, что за окном светит солнце, да и вообще день прекрасный. В приподнятом настроении я решила связать тело Даниля веревками, которые лежали на столе. Наверное, после Алёны остались.

Когда тело было крепко стянуто, я начала обшаривать его карманы, чтобы найти устройство для разблокировки “браслета дружбы”.

Во внутреннем кармане его халата нашлись фотографии мёртвой Зиви.

— Фу, мерзость. — сказала я по привычке, хотя мне было уже пофигу.

По состоянию фотографий было видно, что мужчина часто их рассматривал.

— Больной извращенец. — Я пнула ногой тело Эдуарда в бок, чтобы мне стало чуточку легче и засунула фотографии обратно ему в карман. Пусть с ними мурзы разбираются.

В следующем кармане я нашла пакетик с пуговицами и фисташками. Но зачем? Лучше мне этого не знать. А в следующем был гвоздь, свисток и горстка семечек.

У мужчины оказалось много карманов, хорошо, что под халатом он не был голый. Ещё немного пошарив по залежам того хлама, который он носил с собой, мне всё же попался пульт непонятного назначения. На нем было всего две кнопки, зелёная и голубая, и никаких обозначений.

— Ну и что мне с этим делать? Либо браслет открою, либо ногу отрежу. Если это вообще нужный пульт.

Я решила больше не испытывать свое везение и просто доставить всё это мурзам, пусть сами разбираются. Там хоть, если что, больница рядом будет.

Крепко ухватившись за веревки, я потащила тело к кристалломобилю. Порядком повозившись — труп как нарочно складывался пополам при попытке пропихнуть его в дверь — я всё-таки загрузила тело на заднее сидение.

А потом я села на место водителя, переключила нужные тумблеры и поехала.

Глава 14

Ну прощай, Мерлин

Через полчаса я влетела на территорию ОПМ под вой двигательного кристалла. Мне уже было очень многое пофигу, и нежничать с машиной человека, который позволил меня украсть, я не собиралась.

Остановившись прямо в центре площади у главного здания, я лениво вылезла из мобиля, открыла дверь, ухватилась за верёвки, напряглась, потянула и вывалила на землю окровавленный труп.