Вывернув шею и скосив глаза, Александра видела его массивную фигуру над собой.

– Ты действительно так думаешь?

– Я… я… – Она ощущала полную беспомощность и не знала, что сказать.

– Нет, леди Александра, они мужественно принимают свою судьбу. – Его теплое, пожалуй, даже горячее дыхание на ее щеке показалось ей отвратительным. Но она не имела опыта общения с мужчинами и даже подумать не могла, что вслед за дыханием ее щеки коснется влажный язык.

Мокрый след на коже вызвал омерзение, но она не успела отреагировать, потому что мужчина принялся деловито задирать ее юбки.

Потрясенная, она никак не могла решить, что делать. Бороться? Закричать в надежде, что кто-нибудь из учителей проснется и придет на помощь? Но защитят ли они ее? Или исключат из школы? А может быть, не сдерживать слезы, которые жгли глаза, и понадеяться, что он смягчится? Быть может, если она покорится порке, это быстрее закончится?

– Эта вещь достаточно тонкая, чтобы видеть сокровище под ней, – пробормотал мужчина, полностью сбив с толку Александру. – Полагаю, я ее оставлю.

Охваченная паникой девушка не сразу сообразила, что он ведет речь о панталонах. В этот момент последовал первый удар.

Используй он ремень, она бы покорилась. Ведь она заслужила наказание. И еще она желала защитить свои планы на будущее и близких друзей.

Она бы приняла свою судьбу мужественно, как мужчина.

Но он ударил ее рукой. Гадливое ощущение от прикосновения его пятерни к телу, жуткий звук соприкосновения плоти с плотью, боль и абсолютное унижение вызвали реакцию, на которую Александра не считала себя способной.

Мужчина нанес еще три удара, прежде чем ее сопротивление стало настолько сильным, что он больше не мог удерживать ее одной рукой.

Тогда он прижал ее к столу своим телом.

– Не дергайся, – задыхаясь, прошипел он, – или я за себя не отвечаю.

– Ответите, – выпалила она. – Я позабочусь о том, чтобы вы ответили перед законом.

Мужчина издевательски захохотал.

– Кому, по-вашему, поверят, леди Александра? Уважаемому учителю из династии, представители которой обучали особ королевской крови, или маленькой испорченной воровке, выдвигающей возмутительные обвинения, чтобы спасти свою репутацию?

Вопрос заставил Александру задуматься.

Кому, на самом деле, поверят? В Англии она принадлежит к аристократии, но здесь… так далеко от дома… что она может?

– Отпустите меня! – Увы, ее требование прозвучало как просьба, даже мольба. – Отпустите, или я погублю вашу репутацию.

– Не получится, потому что сначала я погублю твою репутацию, – выпалил он ей в ухо и всем телом навалился на нее, больно прижав к столу.

Александра похолодела. Мужчина явно решил не ограничиться наказанием.

Она стала вырываться изо всех сил, но он был сильнее. Она требовала, чтобы он остановился, взывала к его разуму, умоляла – все тщетно. Он только еще больше распалялся. Все ее возможности были исчерпаны.

Директор просунул руку между их телами и расстегнул свои панталоны. После этого он быстро обнаружил прорезь в ее панталонах.

– Сопротивляйся, сколько хочешь, – прохрипел он. – Мне это даже нравится. В любом случае, это не займет много времени.

Времени действительно не потребовалось много. Александра следила, как с каждым ее выдохом полированная поверхность стола затуманивалась, а с каждым болезненным вдохом пар от дыхания исчезал.

Быть может, стоит вообще перестать дышать?

«Это не займет много времени». И не заняло.

Время, подумала Александра, не играет большой роли. За одно лишь мгновение можно потерять все – девственность, достоинство, способность доверять, чувствовать себя в безопасности.

А еще – рассудок. И себя.

Ее глаза бегали по столу, машинально отмечая несущественные детали: зернистость дерева, книги – обложка одной из них была цвета крови, отблеск лунного света на полированной поверхности. Она вспомнила, как Франческа вытащила некий предмет из кармана.

Перламутровая рукоятка.

Первая вещь, которую они у него украли.

Из-за этого он сейчас отбирает у нее невинность.

Александра обнаружила, что изо всех сил сжимает эту самую рукоятку. Но когда она успела ее схватить?

«Это может его остановить, – подумала она. – Я должна его остановить».

Девушка резко вывернулась и полоснула острым лезвием по горлу мучителя. Звуки, которые он издавал, моментально изменились. Теперь это были уже не громкие хриплые стоны. Они стали тише, мягче, влажнее.

Мужчина отпрянул от нее. Из нее. В тень. При этом он зажимал шею, словно пытаясь удержать текущую кровь. Его губы двигались, но горло было перерезано, и он лишился голоса. Кровь стекала под воротник черного директорского одеяния.

Александра опустила юбки и отошла в сторону, все еще сжимая в руке бритву. Мужчина рванулся к ней и упал, уткнувшись лицом в ковер.

Стараясь двигаться очень тихо, девушка выскользнула из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Она побежала по темному коридору, освещаемому только лившимся сквозь высокие окна лунным светом. Она поднялась по лестнице в башню, где Рыжие проказницы делили великолепную комнату.

В ее ушах еще гремели звуки, издаваемые насильником. Они заглушали все остальное. Войдя в комнату, она с порога выпалила:

– Я убила его. – Но собственных слов тоже не услышала.

Рыжие проказницы стояли, тяжело дыша от усталости, под серебристым ночным небом, наблюдая, как Жан-Ив, школьный садовник, сажает маки. Было уже очень поздно – или совсем рано, как посмотреть, – но даже в этот час цветы переливались закатными красками. Садовник не сажал их аккуратными рядами. Он создал чудесную композицию, соблюдая совершенный баланс между хаосом и порядком.

– Де Маршанд всегда был дрянью, – сказал он. – Теперь, по крайней мере, это будет полезная дрянь. Удобрение для садовых растений. – Он снял шапку, вытер пот со лба и посмотрел на Александру с таким сочувствием, что она едва не разрыдалась. Мешки под глазами мужчины стали заметнее, всклокоченные волосы шевелил ветерок с озера. – Он творил что хотел, наслаждаясь полной безнаказанностью, и, в конце концов, возомнил, что ему позволено абсолютно все.

Александра закрыла глаза. Она до сих пор не пролила ни слезинки.

Ни когда Франческа с торчащими в стороны тонкими косичками морковного цвета, одетая в длинную голубую ночную сорочку укладывала бритву в карман де Маршанда, ни когда побледневшая Сесилия заворачивала тело в залитый кровью ковер и помогала садовнику снести его в сад. Ни когда они начали забрасывать его черной землей.

Проказницы позволили Александре только держать фонарь. С этим она справилась. Она стояла, словно статуя, освещая место, где закапывали труп, даже когда ее плечо стало дрожать от усталости, потом болеть и, в конце концов, гореть. Даже когда что-то отвратительное поползло по ее ноге, она не пошевелилась.

Она чувствовала холод. И пустоту. В какой-то момент ей показалось, что она сама превратилась в камень. Похоже, никто не сможет отобрать у нее фонарь. Она теперь всегда будет его держать. А когда придут власти – а они придут, как же иначе, – она сама укажет им, где тело. И вынесет им всем приговор.

– Я здесь сам все закончу, а потом позабочусь, чтобы в кабинете не осталось никаких следов. – Жан-Ив смотрел на Александру, хотя обращался к Сесилии. – Уведите ее, и как следует позаботьтесь о бедняжке.

Сесилия кивнула и погладила мужчину по плечу.

– Поговорим завтра. – Садовник нежно чмокнул девушку в висок и вернулся к работе.

Александра не могла выпустить из рук фонарь. Франческе пришлось разжать ее пальцы и забрать его.

Когда ее вели обратно в комнату, она ничего не чувствовала – только то, что находилось под ногами. Сначала это была трава, покрытая холодной росой, потом скользкий пол кухни, и, наконец, пушистые ковры школьных коридоров – сущая отрада для ног.

И для измученной души.

Александра не помнила, как очутилась в башне. Просто в какой-то момент поняла, что стоит в своей комнате и смотрит на угли в камине, а подруги тихо суетятся вокруг нее. Она даже не осознавала, что ее раздели, пока ее ноги не погрузились в теплую воду.