И уже в конце статьи историк-исследователь старины делал вывод о том, что, спешно отступая вдоль реки, с её прижимами и скалами, не могли утащить далеко этот груз казаки. Тем более, что уходили они с боем под ударами преследовавших их отрядов красных героев и многие из них в этом преследовании были ранены или убиты.
2. Крушение власти Сибирского правительства Колчака
Верховный Правитель России адмирал Колчак долго колебался при принятии решения и отбыл из Омска в последний момент перед решающим наступлением Красной армии.
Всё имущество, канцелярию и конвой загрузили в семь поездов из которых один был заполнен российским золотом – значительной частью золотого запаса Российской Империи.
Золото это теперь выскальзывало из рук.
Тяжёлый металл искал нового, более основательного владельца из-за жесточайшей с переменным успехом борьбы за власть в России и претензий западных держав – недавних союзников царского правительства.
Союзники проявляли настойчивость, надеялись на возврат выделенных России кредитов, накопившихся за годы войны, и просто наживались в этой неуправляемой, бьющейся в конвульсиях, истекающей кровью стране, которая более всего напоминала смертельно больного в горячке человека.
Подобрались интервенты основательно: с севера вгрызались в плоть страны американцы и англичане, на юге французы, на западе насуплено сдвигали границу германцы, на Дальнем Востоке и в Сибири хозяйничали японцы, а на транссибирской магистрали обосновались чешские легионеры, «выгрызая» страну изнутри.
Сибирское правительство отбыло из Омска ранее и уже располагалось в Иркутске, так, что в Омске уже никто не руководил учреждениями и деятельностью правительственных структур.
Колчак же тянул, не спешил в Иркутск, необъяснимо для многих ждал, отвергая советы поторопиться, и выехал, когда в пригороде стала разноситься канонада: арьергарды второй армии генерала Каппеля встречали передовые дерзкие разъезды армии красных под командованием бывшего подпоручика, а ныне командарма Тухачевского.
Из Омска Верховный Правитель России адмирал Колчак прибыл в Новониколаевск, сделав на пару недель будущий Новосибирск столичным городом.
Две недели прошли в судорожной, мало организованной, но активной работе. Эта работа напоминала лихорадку у больного.
Адмирал собирал аппарат правительства, отстранял от должности одних, делал назначения других, издавал, порой, противоречивые распоряжения, энергично выступал с речами, так, что даже сорвал голос: всё было направлено на исправление ситуации в борьбе с большевиками.
В Новониколаевске появилось «Воззвание Верховного правителя» к населению, в котором Колчак признавал неудачи на фронте и взывал вступать добровольцами в армию, организовывать отряды самообороны. Впервые, давая себе отчёт, что следует опираться все же на людей, обладающих состоянием, Колчак обратился к ним, назвав «Имущим населением» в противовес «голытьбе»:
«Пора понять, что никакие пространства Сибири не спасут вас от разорения и позорной смерти.
До сих пор вы думали, что правительство, что армия будут вас защищать без всякого участия с вашей стороны. Помогите ей своим достоянием, деньгами, одеждой, продовольствием, забудьте о чужой помощи, и никто кроме вас не будет вас защищать и не спасет.
Я объявляю Родину нашу и все русское национальное дело в опасности».
Но ощущалось во всем, активность Верховного не способна раскручивать практически остановившийся маховик власти: органы управления бездействовали, чиновники более думали о своём спасении, приводной механизм между верховной властью, органами управления и обществом был разрушен.
В Новониколаевске оперативно был назначен на пост главы правительства Виктор Пепеляев, взамен отстраненного Петра Вологодского, как чиновник, требовавший активной работы и ужесточения всяческих мер.
Ситуация на фронте была также плачевной, что отзывалось смутой и в тылу.
Казалось, при прибывании Верховного в городе, крепкий и преданный Барабинский полк, вдруг восстал после его отъезда: предательство шло за Верховным правителем России по пятам, ступая шаг в шаг с большевистскими агитаторами, доносящих простые и понятные массам лозунги: «Долой господ!», «Земля крестьянам!», «Заводы рабочим!», «Земля и воля!».
Развал фронта случился ещё летом.
Командующий Гайда проигнорировал приказ Колчака о приостановке наступления восточного крыла Сибирской армии под угрозой разгрома войск западного фронта: требовалась оперативная перегруппировка войск и поддержка западного крыла обороны фронта.
Этого сделано не было.
Более того восточное крыло фронта двигалось вперёд, практически затягивая удавку на шее западной армии.
В результате красные обошли и опрокинули фронт: в страшной рубке всё смешалось, нарушилось управления войсками и началось общее отступление. К поздней осени провал обороны превратился в беспорядочное бегство и дезертирство боевых подразделений.
Генерал Анатолий Пепеляев, один из наиболее молодых и успешных командующих, избалованный прошлым воинским успехом, в результате отступления практически потерял армию, разложившуюся под натиском неудач, большевистских агитаторов и не без оснований обвинил в развале фронта главнокомандующего Сахарова и самого Колчака.
В декабре произошёл открытый конфликт генерала Пепеляева и Колчака.
Поезд Верховного Правителя России прибыл на станцию Тайга и был задержан и окружён войсками генерала. Пепеляев в нелицеприятной беседе с Колчаком, выкрикивая обвинения, в грубой форме потребовал расследования предательства в армии и причин сдачи Омска.
Ситуацию спас только что назначенный на пост премьер-министра правительства Виктор Пепеляев, который примирил Колчака и брата. Сахаров был смещен с должности командующего, а распадающаяся, лишенная общего управления армия покатилась мелеющей рекой с запада на восток.
Целью передислокации Верховного Правителя России был теперь Иркутск, где еще была надежда удержать ускользающую власть над Сибирью.
Власть в Иркутске поддерживал гарнизон в несколько тысяч штыков, среди которых наиболее боеспособными были роты юнкеров, унтер-офицеров и несколько эскадронов казаков, преимущественно уральских и сибирских, на которых и рассчитывал адмирал.
Колчак надеялся закрепиться в Иркутске и, соединившись с армией атамана Забайкальского Казачьего войска Семёнова, создать крепкий узел обороны, способный противостоять частям красных. В будущем была надежда сохранить в Прибайкалье власть, выстроить крепкий заслон от красной армии вдоль Байкала, вести борьбу с большевиками и крепить силу, получая поддержку из Приморья и Забайкалья.
Тем не менее события в Иркутске развивались в следующем порядке.
В декабре, последнюю неделю уходящего 1919 года произошло восстание в казармах Иркутского гарнизона в Глазковском предместье, что у самого вокзала, раскинувшегося у реки: две роты повстанцев захватили телеграф и развернули наступление на гостиницу «Модерн», в которой размещались члены колчаковского правительства. Всю ночь шёл бой, но повстанцы казаками и юнкерами были к утру отброшены в сторону рабочего предместья за речку Ушаковку и на этом восстание практически провалилось.
Обыватели могли наблюдать, как бежали в наступающей темноте в панике нападавшие, изредка останавливаясь и с колен стреляли из винтовок в надвигающихся нестройной лавой казаков. Но казаки, проявляя настойчивость, высекая из брусчатки искры подковами коней, настигали бегущих и яростно выкашивали шашками, и только наиболее расторопные успевали скрыться под мостом и по льду реки разбегались и прятались во дворах предместья.
Ангара в эту пору еще не встала под лёд и парила, словно свежее стираное бельё на морозе, коробилась отдельными льдинами у берега. Понтонный мост через Ангару, соединявший Глазковское предместье с центром города, был разрушен начавшимся ледоходом, что усложняло ведение боевых действий по усмирению восставшего гарнизона.
