– На орденах номера ставили, а по ним можно узнать, – кто её и когда получил через архив министерства обороны. Это брат уже большая история. История, в которой появляются заинтересованные персонажи, личные трагедии, исторические факты. А для кого-то появляется надежда найти потерянных на войне близких людей.

Поговорив с дедушкой и вдохновившись его рассказом о событиях, что прошли в этих таких знакомых местах сто лет назад, Женька решил ехать в город. С утра молодой человек, перебравшись через раскачивающийся над рекой подвесной пешеходный мост, вышел к остановке и первым же автобусом отправился в город.

В городе и университете последнее время вспоминали адмирала Колчака. Оказалось, что и университет учредили в далёком 1918 году Сибирским правительством, когда было очень неспокойно в Сибири и власть меняла цвета и оттенки флагов быстрее, чем листва на деревьях по осени.

И казалось поначалу странным, что адмирал и Сибирское правительство создали и поддерживали университет в далеком сибирском городе в это столь сложное для государства время: при советской власти другой характеристики, кроме как кровавый, Колчак не имел.

Но, когда советская власть утратила позиции в обществе, оказалось, что не так односложен был адмирал Колчак. Выяснилось, что и Иркутск Колчаку город не чужой, – бывал здесь неоднократно, а вернувшись из второй арктической экспедиции, обвенчался в местном Михайло-Архангельском храме со своей невестой Софьей, и тут же, оставив на третий день молодую жену, отправился в осаждённый Порт-Артур на войну с японцами, где, несмотря на поражение русской армии и сдачу крепости, удостоился наград и высокого уважения со стороны противника за примерный героизм и стойкость.

Споры о личности адмирала не прекращались, велись и по ныне. Было заметно, как сдвинулось тяжело, как двигается, вызывая землетрясения тектоническая плита, общественное мнение в сторону принятия и иной точки зрения: в городе необыкновенным образом, со скандалом с властью города, за счёт частных средств известного предпринимателя поставили адмиралу Колчаку величественный памятник.

Да где поставили! У знаменитого Знаменского женского монастыря, − замечательного и старейшего каменного здания города, построенного в конце семнадцатого века в исторической оживлённой его части, близ того места, где и был расстрелян зимней ночью и схоронен в проруби адмирал.

И вот еще аномалия! Столько было при Советах разрушено в городе величественных церквей, а вот церковь на берегу Ангары власти не тронули, а лишь упразднили монастырь: как будто уберёг кто-то этот храм, чтобы здесь, в своё время появился редкостный, для своего времени, памятник.

А в тюрьме, в камере, в которой провёл последние дни своей жизни Колчак, учредили музей.

И так случилось теперь, что порой на пути к памятнику адмиралу или в последнее его пристанище, − в музей в тюремный каземат, приходилось передвигаться по улицам, носящим имена тех людей, которые оказались причастны к убийству адмирала.

По всему выходило – эмоции по поводу далеких событий и громких имён стали угасать в обществе и остались актуальны только исторические факты, характеризующие личность, с которыми приходилось всё же считаться и самым горячим оппонентам.

Вот, например, отчего союзники Колчака, представители Антанты и чешские легионеры, владея ситуацией на железной дороге и в Нижнеудинске, где был взят под охрану, а по сути, арестован адмирал, произвели его выдачу противной стороне конфликта, обрекая на расстрел без суда и какого-либо следствия?

Очевидно, что этот человек, пробыв у власти в качестве Верховного правителя России чуть более года, их не только разочаровал, не ответив на запросы интервенции, но просто серьёзно мешал и в какой-то момент стал разменной монетой в споре с большевиками.

Знать не в услужении был флотоводец, герой двух войн, полярник-исследователь адмирал Колчак у иностранцев, для которых всё хорошо, что плохо для России. Несговорчив был адмирал, не торговал страной, даже ради победы в этой войне и тем более не ради собственного благополучия.

Об этом думал Женька, сидя в автобусе, которым он спешно отправился в Иркутск по извилистому с крутыми подъемами и спусками Култукскому тракту, что, рассекая тайгу тянулся от Иркутска к юго-западной оконечности Байкала.

Автобус натужно тянул свою ношу в очередной подъём, и так хорошо думалось под рокот мотора, наблюдая знакомую с детства таёжную местность, обильную зелень трав, обступившие трассу сосны, − посмотришь на вершину – шапка падает.

В городе, переночевав в своем студенческом общежитии с видом на величественную Ангару, Женька отправился в областной архив, что располагался в тенистых улочках центра города.

Центр города, в котором властвовали прошлый и позапрошлый века, демонстрировал вековые деревянные резные ворота и ставни, покосившиеся от времени бревенчатые стены домов, забавные карнизы и вычурные водосливы, осыпающиеся высокие фундаменты из желтого песчаника. Много раз крашенные глухие заборы, резные ворота и ставни облупились, являя миру ветхость старости и извещая о бренности всего сущего.

Эти улочки города Женька любил.

Ему нравилось бродить по тенистым улицам мимо церквей и старых деревянных домов, заросших черемухой и сиренью, теснимых кряжистыми тополями, любуясь стариной и размышляя о своих делах. Но нельзя было не заметить, что некоторые дома от времени практически провалились по самые окна, и было понятно, что суровый к старине новый век их добьёт, если не будет обществом оказана срочная помощь.

Нужно сказать, что многое в городе восстановили. Но новодел чаще всего являл картинку лощёную и дух старины испарялся безвозвратно. А здесь, среди старых обветшалых домов прошлого и позапрошлого веков, витал в воздухе, наполненном тополиным пухом, дух неподдельной старины.

Предъявив свой студенческий билет на вахте при входе в областной архив, и насочиняв несколько сонной, но делано ответственной и доброжелательной даме о задании научного руководителя собрать материал по истории сибирской деревни, Женька получил подшивку районной газеты середины прошлого века и стал аккуратно листать жёлтые ломкие страницы с наметившейся бахромой ветхости по краям.

Поиски всегда дело напряжённое и часто утомительное, но стремление к находке интересного и нужного предмета множит силы. Отсидев в тишине зала несколько часов кряду, уже к закрытию архива, нужный номер газеты был обнаружен. И как не обнаружить – статья занимала целую страницу, и было в ней несколько старых фотографий родной деревни у знакомой величественной скалы и людей, когда-то живших в Шаманке. Была в статье и вычерченная старательно вручную схема-карта, на которой обозначалась река, деревня и пунктиром маршруты казаков и отрядов красногвардейцев, что преследовали в те неспокойные времена разбитые, но еще боеспособные части армии Колчака.

Пересняв на планшет обнаруженную страницу и отдельно схему с подробным изложением маршрута белого отряда с загадочным грузом, Женька обратил внимание на едва заметные следы карандаша под строчками статьи, линии и штрихи на карте. Стало понятно, что кто-то уже интересовался и внимательно изучал эту заметку.

В статье, строгим языком с явно активной, тенденциозной и неказистой редакторской правкой, рассказывалось о нагрянувшем в деревню при отступлении отряде белоказаков и о том, как сельчане, вооружившись, сумели отстоять свою деревню и дать отпор озверевшим врагам советской власти.

О кладе в статье явно сказано не было, но приводились слова живших ещё тогда очевидцев и участников тех событий о том, что тащили белоказаки таинственный груз и были среди них люди, явно не солдатского круга, а высокие чины, отличавшиеся подтянутостью фигур, надменностью лиц, в добротном обмундировании, с дорогим оружием и утонченностью манер. Было сказано, − тот груз, что волокли казаки, выглядел как укутанный в брезент то ли ящик, то ли сундук и был он так тяжёл, что два рослых коня, увязанные упряжью натужно тащили обтянутый брезентом груз, привязанный к грузовым седлам.